Откровения виконта - Энни Берроуз

— Мы виделись с ним пару раз, в том числе на том пикнике. — Лидия многозначительно посмотрела на него, но он сделал вид, что не понял, о каком пикнике речь. — В сущности, мы действительно тогда не были с ним знакомы. И что он обо мне говорил?

— Он сказал, что вы жадная, лживая и расчетливая женщина.

— Вот как! Пожалуйста, продолжайте, — язвительно улыбнувшись, настаивала Лидия, когда он смутился и замолчал. — Я лживая, жадная и расчетливая. Какие еще отрицательные качества мне присущи?

— Теперь начинаю понимать, как ошибался на ваш счет, когда соглашался с ним. Мне кажется, вы не такая, какой он вас представил, когда мы с ним разговаривали восемь лет назад.

— Тогда зачем вы мне это рассказали?

Николас отвел взгляд на лужайку. Майкл передал мяч Сисси. Лейтенант Смоллет занял оборонительную позицию на воротах.

— Даже не знаю. Просто хотел объяснить. Все эти годы я думал, вы совсем другая, не такая, какой оказались на самом деле, — сбивчиво заговорил он после минутного молчания. — Когда я увидел вас в кругу семьи, понял, до какой степени не прав.

— И решили передо мной извиниться?

— Не то что... — Николас надолго замолчал. — Можно сказать и так, — проговорил он наконец. Скорее наблюдение, чем попытка извиниться. Но если Лидия считает, что он должен это сделать, пусть примет за извинение. — Да. Я действительно хотел попросить прощения за свои гнусные мысли относительно вас. Признаю свою ошибку. Если бы вы были лживой и расчетливой, падчерицы не относились бы к вам с таким обожанием, не выполняли бы с такой готовностью каждую вашу просьбу. И в вашей семье не было бы мира и согласия. Вы любите и уважаете друг друга. Это заметно с первого взгляда. Такое доверие нечасто можно встретить в семье. Я уже не говорю о ваших отношениях с сыном. Все эти годы я думал, что вы превратили жизнь Роберта и его сестер в настоящий ад. А на самом деле... — Николас издал странный звук. Что-то среднее между смешком и всхлипом. — А на самом деле все наоборот, они помыкают вами. Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление. Уверен, каждый пенни, который оставил вам полковник после своей смерти, достался вам тяжелым трудом. Или я опять ошибаюсь?

У Лидии перехватило дыхание от возмущения.

— Что вы имеете в виду?

Николас мрачно улыбнулся:

— Судите сами. Даже после смерти полковника вы не можете свободно распоряжаться своей жизнью. Роберт следит за каждым вашим шагом, контролирует вас, словно тюремщик. Глядя на это, не скажешь, что он ваш пасынок, а вы его мачеха. Мэриголд капризная девочка-подросток, с которой у вас, должно быть, множество проблем. Роуз разумна не по годам, но напропалую кокетничает с мужчинами, вам нужно постоянно за ней следить. А что касается этой Сисси... — Николас замолчал, когда мимо них прошел морской офицер, которого Сисси назвала Брошенной Кефалью, и Лидия, смущенная этим разговором, довольно неловко ему поклонилась. — Она обречена на вечное детство, хотя физически давно уже взрослая женщина. Или я не прав?

— Совершенно правы. Сисси навсегда останется ребенком, но что из этого?

— Не знаю, почему полковник решил оставить Сисси в своем доме, но... но он не должен был полностью свалить на вас все заботы о ней. Он должен был нанять...человека, который ухаживал бы за ней.

— Вот тут вы ошибаетесь. Забота о Сисси мне не в тягость. Ведь я люблю ее, — горячо заверила Лидия.

— И это в очередной раз доказывает, что я в вас ошибался. Теперь я понял, вы все та же нежная, ранимая и робкая девушка, какой были восемь лет назад. Когда-то вы мне нравились именно такой. И если бы я не был сыном Хемингфорда...

Николас чуть было не сказал, что если бы он не был сыном Хемингфорда, то с радостью бы женился на ней, но вовремя прикусил язык, поскольку еще совсем недавно радовался, что ему счастливо удалось избежать брака с ней. Да и ее компаньонка, должно быть, вынуждала как можно скорее выйти замуж за богатого человека. Может быть, именно она запретила бы Лидии выйти за него замуж. Ведь он не обладал ни богатством, ни положением в обществе.

— Что же вы замолчали? Продолжайте. Что бы вы сделали, если бы не были сыном Хемингфорда?

— Ничего, — отрезал он. Ему хотелось спросить, почему она вышла замуж за полковника так поспешно. Но он понимал, что это глупо. Все равно ничего изменить невозможно. Как-никак, с тех пор прошло восемь лет.

Лидия старательно делала вид, что полностью поглощена игрой, хотя на самом деле всеми силами сдерживала гнев и обиду. Николас сказал, что для присмотра за Сисси нужно было «нанять человека». «Человека». Конечно, он имел в виду сиделку. Или того хуже, — отправить в сумасшедший дом. Должно быть, он тоже думает, что таких, как она, необходимо держать дальше от общества здоровых людей. Но почему это бесхитростное наивное существо вызывает такую неприязнь? Лидия никогда этого не понимала. Хотя... Ее поразила догадка. Николас, наверное, подумал, что Сисси — одна из дочерей полковника Моргана. Ведь никто ему не говорил, что это ее сестра. Возможно, все дело в этом. Если бы он узнал, что Сисси ее сестра, быть может, стал по-другому к ней относиться. Это его совсем не извиняет.

День был довольно жарким, однако Лидия внезапно почувствовала сильный озноб. Николас только и делал, что огорчал и разочаровывал ее. И предавал. Она не ожидала, что он, увидев Сисси, посоветует отдать ее в руки постороннего человека. И о ней самой, как оказалось, он ничего не знает. Как не знал восемь лет назад. Иначе он понял бы, какое значение для нее имеет Сисси. Они абсолютно разные люди. Наверное, отсюда их постоянные размолвки и ссоры. Они совершенно не могут нормально разговаривать друг с другом. В сущности, она тоже практически ничего о нем не знала. Но Николас имел на нее какое-то странное влияние, очаровывал. Быть может, ей, рано оставшейся без родителей, нужны были тепло и участие, которые не могли дать ни миссис Вестрели, ни ее опекун. Как бы там ни было, Николас был настоящим идолом для юной и неопытной Лидии. Но даже тогда от нее не могли ускользнуть отрицательные черты его характера. Он впустую растрачивал деньги, постоянно принимал участие во всевозможных глупых пари, был легкомыслен и эгоистичен. Словом, за внешним очарованием скрывался пустой и черствый молодой человек. Прошло много лет, но он нисколько не изменился. Во всяком случае, по отношению к Сисси его черствость и эгоизм проявились в полной мере. Зачем она требует у него объяснений? Какое ей дело до этого пустого и недоброго человека? Неужели все еще хочет произвести на него благоприятное впечатление и боится его осуждения? При этой мысли ее бросило в дрожь. Почему он до сих пор имеет на нее такое влияние? А впрочем, кажется, Лидия понимала, почему так действует на нее его присутствие. Полковник Морган всегда говорил, что первую любовь невозможно забыть. Именно поэтому он всю свою жизнь любил мать Роберта Мэгги, а к остальным, в том числе и к Лидии, испытывал лишь симпатию. Лидия никогда не винила его за это. Ведь он был не властен над своими чувствами. Наверное, и ее чувство к Розенхорпу сродни любви полковника к Мэгги. Ее первая любовь. Она продолжает любить его. Все эти годы пыталась выбросить из головы мысли о нем, но ничего не получалось. Когда они поцеловались, Лидия просто сгорала от страсти. Хотя и чувствовала себя смертельно оскорбленной его грубостью. Ей так хотелось, чтобы он ее понял, полюбил в ней не только тело, но и душу. Она всегда боялась произвести на него плохое впечатление. Его мнение было для нее очень важно. При этом Лидия прекрасно понимала, что он не заслуживает подобного отношения. Она повернулась к Николасу. Тот смотрел на нее не отрываясь, с каким-то жадным любопытством, словно на диковинное существо. Когда-то в юности его взгляд был легкомыслен и немного насмешлив. Когда они встретились вновь, к этому добавились непонятная обида и презрение. Теперь же он явно заинтригован. Казалось, хотел разгадать какую-то загадку, заключенную в ней. Возможно, не обманывал, когда говорил, что хочет понять ее. А еще сказал, что всегда испытывал к ней симпатию. И сказал так серьезно, что она готова была поверить ему. Впрочем, тогда на пикнике она тоже сначала поверила, а он тут же ушел и не возвращался так долго, что все ее надежды рухнули. Лидия вздохнула. Нельзя ему верить, его слова ничего не значат. И этот взгляд ничего не значит, совсем ничего! За завтраком Николас сказал, что не хочет, чтобы они тратили драгоценное время на пустые ссоры и пререкания. Эти слова причинили душевную боль. Это значит, она для него всего лишь небольшое отклонение от курса. Почему он постоянно мучает ее, заставляет страдать?