Рок-н-ролл со смертью - Б. Седов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что тут запоминать? – боксер, США, Лас-Вегас.
– Правильно. Через месяц на счет вашего детского дома поступит благотворительный взнос на сумму сто тысяч долларов.
– Что?..
– Я сказал – если вы исполните пожелания Эндрю Мартенсона о помещении Кости Мартенсон в свой детский дом, счет последнего увеличится с тридцати рублей до ста тысяч долларов. Как только мистер Эндрю уладит свои дела в Вегасе, он вернется за сыном.
– Я все сделаю.
– Я в этом уверен. Как только ребенок окажется у вас, вы пригласите журналиста из «Московских новостей» и попросите его осветить подробности этого дела в газете. Прочитав статью, Мартенсон поймет, что сын в безопасности, и увеличит ваш счет еще на сто тысяч. Это все, Валентин Игоревич. Желаю удачи.
Повесив трубку и кивнув стюардессе, Андрей вернулся на свое место…
Маша шевельнула рукой и задела локтем сумочку, в которой находилось свидетельство о том, что гражданин США Эндрю Мартенсон является обладателем десяти миллионов долларов.
Нет, ФБР – это, пожалуй, лишнее. Тридцать лет назад, когда Малкольм заключал с отцом Артура Малькова контракт, все было по-другому. Сейчас Россия и Америка хвалятся перед всем миром своим взаимодействием в деле поимки опасных международных преступников. После отлета из России она, Маша, и Андрей находятся вне закона. Вне русского закона. Так, скорее всего, и будет указано в просьбе выдать их русской прокуратуре. На большее ума у русской прокуратуры вряд ли хватит. Для нее достаточно, что кто-то стоял рядом, когда кого-то убивали, и что этот кто-то вдруг стал хозяином баснословной суммы.
А что ФБР? Просчитает все шансы и организует гонку за Мартыновым. Американцы тоже не любят, когда их граждане обогащаются на большие суммы, если только таковую сумму подозреваемый не выиграл в лотерею.
Она закрыла глаза и стала ждать. Через восемь часов, когда «Боинг» опустит свои шасси на посадочную полосу аэропорта имени Кеннеди, она распахнет ресницы. На нее будет смотреть бодрый, умывшийся Мартынов, и лишь красные прожилки на белках глаз укажут на то, что он волнуется.
– Мы в Америке, Маша.
Глава 17 СВЕЖАЯ КРОВЬ
– Hotel «Hilton», – бросил Мартынов водителю такси, который уже собрался вместе с пассажирами встретить носильщика с чемоданами. Но носильщика не было, и таксист страшно удивился.
Стекло машины было похоже на экран телевизора. А эти картинки – рекламы таблоидов, небоскребы, многоуровневые автострады, Маша видела каждый день по ТВ во время демонстрации фильмов. Чтобы до конца осознать, что она не в продолжающемся сне, а в реальной жизни, Маша опустила стекло, и в лицо ей тотчас ударил ветер, который, как ей казалось, пахнул тоже не так, как пахнет в России. Это было невероятно: она – в Нью-Йорке…
– Скоро тебя перестанет это заботить, – пообещал, понимая, какие чувства овладели женщиной, Мартынов. – Тебя будут интересовать дела, а не то, что им сопутствует. Не успеешь удивиться, как рекламы, Эмпайр Стэйт Билдинг, Манхэттен и зеркальные витрины перестанут тебя интересовать.
– Почему? – прошептала завороженная Маша.
– Радугу, которая висит в небе больше пятнадцати минут, перестают замечать.
Статую Свободы разглядеть как следует ей не удалось, и теперь она обескураженно вертела головой в ее поисках.
– Скоро ты увидишь ее во всем великолепии, – сказал понимающий все без слов Андрей. – И поверь, сзади она не такая уж крутая баба, какой хочет показаться.
Мартынов выполнил обещание. В «Хилтоне» он заказал двухместный номер со стеклянной стеной и, пока рассчитывался с портье и выпроваживал его за пределы номера, она стояла у толстого, начисто вымытого снаружи стекла и с высоты, на которую ей никогда не приходилось забираться, если не считать полета на самолете, во все глаза смотрела на статую, которая высилась на островке близ Нью-Йоркской гавани.
– По ночам у нее светится голова, – усаживаясь на широкую кровать, сказал Андрей, притягивая Машу к себе. – На самом же деле в голове этой пусто, и ничем от Севастопольского маяка она не отличается.
– Я буду звонить тебе каждый час, – поцеловав девушку, он неожиданно встал и принялся собираться. Маша не думала, что все это начнется так скоро. – Но если я не позвоню в какой-то момент, то это не значит, что со мной случилась беда. Я могу просто отключить телефон из соображений необходимости. Мне будет гораздо спокойнее, если я буду уверен в том, что ты находишься в номере. Все, что тебе нужно, есть в холодильнике и баре. Вечером я вернусь. Все это время ты должна находиться здесь. Не снимай трубку гостиничного телефона и не звони сама. Вот в принципе и все.
У двери он остановился.
– Скоро все закончится.
– Однажды я уже слышала это, – побледнев, жестко бросила Маша. – Ты возьмешь меня с собой!
– И тогда все пропало. Я не смогу думать о деле. Мне придется думать только о тебе. Малкольм возьмет меня за шиворот и будет долго смеяться над моей глупостью. Чтобы не доставить ему этого удовольствия, я пойду один.
Бросившись на кровать, она мертвым взглядом уставилась в потолок. Ей казалось – вот сейчас он выйдет из номера и больше никогда не вернется.
Но ведь они еще в России договорились, что будут стараться терпеть боль разлуки. И если она сейчас сорвется, она нарушит обещание и все испортит.
– Ты будешь звонить?..
– Каждый час.
И слово свое он держал до половины четвертого дня.
«Он в метро», – спокойно подумала Маша.
В шесть она заплакала и с ненавистью стала смотреть на могущественную статую, олицетворяющую собой покой и душевное равновесие.
В девять часов вечера, когда в начавшем темнеть небе сквозь смог стали проглядывать первые звезды, Маша, свернувшись на кровати калачиком, уже ни о чем не думала.
В двенадцать, поднявшись с постели и дойдя до стеклянной стены, она прижалась к ней лбом и до боли в глазах стала вглядываться в сияющую бирюзовым светом корону статуи.
Ночь миновала, и это была самая длинная ночь в жизни Маши. С трудом оторвавшись от оконного стекла, она прошла в ванную и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее глядела женщина, измученная тоской и отчаянием.
Она оказалась одна в чужом городе чужой страны, за тысячи километров от того места, где первый встречный мог протянуть ей руку помощи.
«Он больше не придет», – в который уже раз подумала она и вышла из ванной.
Маша распахнула одну из створок окна и вышла на балкон. Тотчас в уши ударил страшный гул тысяч автомобилей. Ветер рвал на ней майку, трепал волосы, и она подумала о том, как, наверное, хорошо было бы им здесь с Андреем, останься он с нею и забудь обо всем.
Но он не позвонил. И она точно знала, что это значит. Он не может находиться в метро столько времени. Ему в подземке вообще нечего делать. Он взял напрокат новенький «Форд».
Она посмотрела вниз, туда, где под ногами ее проползали, словно тараканы, бесконечные вереницы разномастного транспорта…
ЭПИЛОГ
Газета «МОСКОВСКИЙ КОНСУЛЬТАНТ»,
23.07.2006 г.:
«Как сообщалось уже МК, Управлением по борьбе с организованной преступностью при ГУВД Новосибирской области задержаны члены международного преступного сообщества, перевозившего транзитом через США из Колумбии крупную партию кокаина. Удивителен не тот факт, что Россия уже давно стала страной с открытыми дверями для различного рода проходимцев, а то, что в данное сообщество входил действующий сотрудник милиции, имя которого прокуратура Новосибирской области называть отказывается, ссылаясь на тайну следствия.
Но разве может являться тайной то обстоятельство, что криминальные структуры, в том числе и международные, уже давно конкурируют между собой за право содержать в своем штате как можно большее количество сотрудников правоохранительных ведомств, в том числе и международных?
Задержанный отделом по борьбе с бандитизмом сотрудник отказывается от показаний, настаивая на том, что стал жертвой заговора. Однако вряд ли милиция смогла фальсифицировать события таким образом, чтобы и отпечатки пальцев на оружии, изъятом у сотрудника-оборотня, принадлежали ему, и пуля, выпущенная из этого оружия, была подменена. Кроме того, следствием установлено, что у начальника отдела по борьбе с бандитизмом Метлицкого Р. не было личных оснований оговаривать задержанного, нанесшего подполковнику УБОП ножевое ранение.
Поведение задержанного при такой доказательной базе кажется по меньшей мере странным. В этой ситуации нелишним было бы вспомнить сомнения Станислава Ежи Леца: «Стоит ли биться головой о стену? Ну, окажешься в соседней камере, а что дальше?»
Следователь прокуратуры Новосибирской области, расследующий это дело, счел необходимым провести психиатрическую экспертизу задержанного. Из этого можно предположить, что находящийся в СИЗО сотрудник милиции либо всеми силами старается убедить следствие в собственной недееспособности, то есть уверить, что на момент совершения преступления неадекватно воспринимал собственные поступки, либо дает показания, заставляющие прокуратуру сомневаться в собственной вменяемости.
