Танец со смертью, или Вернуться и Простить - Алена Винтер

– Поэтому вы так хорошо говорите по-русски? Потому что жили в русской семье.

– Ну, семья моя была лишь отчасти русской. Пришлось научиться языку. Кристине, кстати, тоже, иначе она мучилась бы, как Пиа, ни слова не понимая. Не жалею, что потратил на это много времени, хотя язык тяжело мне давался. Но знание русского мне очень помогает в работе. В компании господина Тамма много русских, есть у него и партнеры в России. В общем, мне нравится ваш язык, хотя по-немецки я говорю намного чище и чаще.

Маша слабо улыбнулась этой вымученной шутке.

– Скажите, Максим не оставлял для вас чего-либо? – спросил Берт. – Например, письма́, записки?

Маша отрицательно покачала головой:

– Отец непременно сказал бы мне. Но Максим делал мне подарки. Правда, папа дарил мне их от своего имени. Почему вы спрашиваете об этом?

– Если Максим так стремился узнать вас… В силу сложившихся обстоятельств он вынужден скрываться, но, вполне возможно, он указал какой-то путь к нему?

– Маловероятно, – уверенно ответила Маша. – Подарки были сделаны давно. Несколько лет от него не было вообще никаких вестей.

– И все же стоит проверить. – Берт настойчиво постучал пальцами по столу.

– Тогда я должна съездить к родителям, чтобы забрать кое-какие вещи. Хотя часть их находится здесь, в моей комнате.

Она быстро вышла из кухни, вернулась через несколько минут и поставила перед Бертом шкатулку.

– Вот эта цепочка с медальоном – от Максима, – сообщила она, вытаскивая украшения и задумчиво перебирая их в руках. – Браслет…

– Красивый.

– И дорогой, – добавила Маша и поднесла его к свету.

– Что вы пытаетесь найти?

– Номер телефона, разумеется, – резко ответила Маша. – Черт! Только сейчас до меня дошло, что все это – подарки моего брата, которого хотят убить! А я помогаю вам его уничтожить!

Берт поднялся и, подойдя к ней, взял за плечи. Маша вырвалась, отступила на несколько шагов, но Берт вновь попытался ее обнять.

– Прекратите! – потребовала она, выставив руки перед собой. – Думаете, если потискаете меня, я изменю свое мнение?

– Это поможет? Если да, то я готов, – усмехнулся Берт, вовремя увернулся от взлетевшей вверх руки, схватил Машу за запястье и притянул к себе.

– Господи! Что я делаю?! – прошептала Маша, и глаза ее наполнились слезами. – Предаю родного мне человека!

– Не устраивайте истерику! – повысил голос Берт. – И не романтизируйте вашего брата, он вовсе не такой хороший, каким вы его представляете! Максим – убийца! Он – подлый человек, мастерски обманывал своих близких, тех, кто всегда помогал ему на протяжении многих лет. Знаете, сколько людей погибло в тот день, когда произошло покушение на Эдуарда Тамма?! Я вам скажу. – Берт, все еще держа Марию в объятиях, приблизил к ней лицо. – Водитель – он взорвался вместе с машиной. Охрана из четырех человек, перевозившая деньги для казино, их потом похитил Максим. Считаете? Уже пятеро! А потом мы нашли еще двоих охранников – с дырками в головах. Это были его помощники, но в них у Максима больше не было надобности. Пострадал и господин Тамм. Надеюсь, вы заметили, как он изувечен после того злополучного взрыва? Он слеп на один глаз, хромает и постоянно мучается от болей в позвоночнике!

– Я должна принести ему свои извинения?

– Но, главное, вы видели, что стало с Кристиной, – процедил Берт, почти дотронувшись губами до ее щеки. – У нее пуля в голове! Вот здесь, – он дотронулся пальцами до затылка девушки, и Маша вздрогнула. – Она никогда больше не сможет ходить, говорить или понимать то, что ей скажет ее мать… Вам не страшно?!

– Нет! – всхлипнула Маша.

– А мне страшно – оттого, какой жестокий человек ваш брат. Он стрелял в женщину, любившую его. Такое не прощают!

– Но мне-то брат не сделал ничего плохого! – Маша грустно взглянула Берту в глаза. – Я знаю, что он хотел встретиться со мной. Я дорога ему, понимаете? И если мне вдруг станет известно, где находится Максим, я не выдам его, потому что это будет выглядеть, как выстрел в голову, о котором вы только что сказали!

Услышав эти слова, Берт резко разжал объятия и шагнул в сторону, причем вовремя, так как входная дверь открылась и на пороге появилась Сима. Она улыбнулась Маше – и тут же нахмурилась, увидев рядом с подругой незнакомого привлекательного мужчину. А дальше последовало ее «оригинальное» приветствие, услышав которое, Маша густо покраснела.

Сима прищелкнула пятками, выпрямилась в струнку, подняла правую руку под углом в сорок пять градусов, расправив ладонь, и торжественно прокричала:

– Heil![8]

– Добрый вечер, – склонил голову Берт. – Между прочим, в Германии использование данного приветствия наказуемо, согласно параграфу восемьдесят шесть действующего уголовного кодекса.

– Сра… я на тебя с высокой ветки, юрист херов! – нисколько не смутилась Сима. – И на твою Германию!

– Боже мой, Арифулина, – скривилась Маша, – что ты творишь?

– Стыдно стало? – с беззастенчивой наглостью поинтересовалась Сима. – А ему не стыдно было угрожать тебе и твоим родителям? Думаешь, у него стыд в глазах появится, когда он пушку тебе ко лбу приставит?

– Ваша подруга безрассудна. – Берт повернулся к Маше и улыбнулся.

– Простите ее за это, – пробормотала Маша.

– Не нужно извиняться! Только я имею право просить за себя прощение.

– Арифулина, – сквозь зубы процедила Маша, – выйди отсюда!

Но Сима не послушалась, осталась в прихожей, не сводя с гостя взгляда, полного презрения и желчи. Берт подошел к вешалке и снял пальто.

– Я возвращаюсь в отель, – сказал он. – Вы, Мария, пожалуйста, поезжайте к родителям и найдите остальные подарки вашего брата. Заодно поговорите с ними, может, они вспомнят что-нибудь важное. И приезжайте ко мне.

– Где вы остановились?

– В «Астории». Норберт Майер.

– Мне известно ваше имя. – Маша бросила взгляд на раздевавшуюся Симу, которая вела себя очень тихо, почти незаметно.

– Всего хорошего. – Берт отвесил женщинам галантный поклон.

– До встречи.

– Sieg Heil[9], козел! – прокричала Сима и захлопнула за ним дверь. – Ну, давай, начинай меня ругать. – И она со свирепым выражением лица повернулась к подруге.

Маша оглядела ее, приготовившуюся к бою, и затряслась от пароксизма беззвучного смеха, откинула голову и, уже не сдерживаясь, расхохоталась в полный голос. Сима непонимающе хмыкнула – она ожидала совсем другой реакции.

– Хочу спросить, – с трудом выдавила из себя Маша, – кто занимался твоим воспитанием?

– Лысый отец-рокер, – ответила Сима и тоже засмеялась. – И добрая мама-ветеринар. Один научил меня ругаться, другая – любить животных. Причем всех, хотя на некоторых у меня все же имеется аллергия.