Верная Богу, Царю и Отечеству - Ю. Рассулин

Письмо из Ставки к Ф.С. Войно.

В воспоминаниях Анны Александровны находим рассказ о неоднократном пребывании Ее Величества вместе с Августейшими Детьми в Ставке в период с лета по ноябрь 1916 года, когда вступивший в управление Русской Армией Государь вынужден был подолгу находиться в расположении своих войск, причем всякий раз в сопровождении своего сына - Наследника-Цесаревича Алексия. Императрица, тяжело переживая разлуку с мужем и сыном, сама вместе с дочерями навещала Государя в Ставке. В составе ее свиты непременно была и Анна Александровна. По ее свидетельству, последняя такая поездка в Ставку состоялась в ноябре 1916 года и происходила на фоне все более и более сгущающейся атмосферы открытой неприязни и враждебности к Государыне со стороны не только высшего петербургского света, но, к глубокой скорби Их Величеств, со стороны родственников - Великих князей, а также высшего командного и офицерского состава, которому Государь по-прежнему доверял. Как пишет Анна Александровна, «клевету на Государыню систематически вели в армии, в высшем командном составе, а более всего союзом земств и городов». Фактически подрывной деятельностью занимались «многие именитые иностранцы, проживающие в Ставке… Их было множество: генерал Вильямс со штабом от Англии, генерал Жанен от Франции, генерал Риккель - бельгиец, а также итальянские, сербские и японские генералы и офицеры, а также наши генералы и офицеры штаба». Об атмосфере, царящей в Ставке, Анна Александровна пишет, что она «глубоко сознавала и чувствовала во всех окружающих озлобление к тем, кого боготворила, и чувствовала, что озлобление это принимает ужасающие размеры». Пребывая в Ставке, Государыня вместе с дочерьми и Анной Александровной находились «среди неправды, интриг и злобы».

К этому периоду относится письмо, написанное Анной Александровной из Ставки во время последнего пребывания там Государыни со свитой в ноябре 1916 года. Письмо адресовано сотруднице Серафимовского лазарета-убежища - Феодосье Степановне Войно, которую Анна Александровна очень любила и относилась к ней как к своему другу, ближайшему помощнику и доверенному лицу. В своих воспоминаниях Анна Александровна лишь однажды с большой теплотой и благодарностью упоминает о ней в связи с тем трагическим моментом в ее жизни, когда она, больная корью, ожидала ареста в Царском Селе, «Фельдшерица из моего лазарета, которая одна при мне осталась, худенькая и бледная Федосья Степановна кинулась перед Их Величествами на колени, умоляя их взять меня в комнату их детей и не отдавать. «Теперь, - говорила она сквозь слезы, - минута показать вашу любовь к Анне Александровне"». Вот этой самоотверженной женщине пишет Анна Александровна из Ставки:

«17 ноября 1916 г.

Феодосья Степановна, милая и дорогая! Я очень была обрадована Вашим маленьким письмом, хорошо, что у нас ремонт, только берегите все вещи.

Думаю, вернемся в Воскресенье. Всего было и веселого, и грустного; настроение, когда мы приехали, было такое плохое, теперь мы поправились; не люблю и страдаю от окружающих, столько злых и почти никого добрых! Погода сегодня морозная и светло. Живем в поезде; ездили завтракать в ставку. Вчера ездили в моторе в лес; было солнечно и чудно. Наследник устроил костер и пек картошки.

Горячо Вас, дорогая, обнимаю и целую, храни Вас Господь -

Ваша А.А. Вырубова.

Кланяюсь очень милому Сергею Петр. Нарывы совсем прошли, но еще смазываю иодом и залепляю пластырем.

Всем в лазарете кланяюсь.

Я очень соскучилась!».119

Оценка нравственного облика русского общества накануне революции.

«Столько злых и никого добрых…». Ни тогда в Ставке, ни в казематах Петропавловской крепости, ни в период написания своих воспоминаний Анна Александровна не испытывала ответного чувства злобы или ненависти. Ее слова, как и чувства, исполнены сокрушения, боли, непонимания и растерянности от осознания того, что произошло с русскими людьми. Она недоумевает, что среди тех, кто окружал Их Величества и ее саму, так мало было людей, обладавших благородством, искренностью, движимых в своих поступках честными, бескорыстными мотивами. Слова ее исполнены горького упрека и боли в адрес членов Императорской Фамилии и высшего общества, знавших ее с детства, танцевавших с нею на балах и тем не менее так подло поступивших с нею, бесчестно ее оклеветав. Анна Александровна выделяет лишь одного из этой среды русской интеллигенции и аристократии - следователя Владимира Михайловича Руднева, порядочного русского человека, честного и беспристрастного судью, который «единственный имел гражданское мужество ради истины встать на точку зрения здравомыслящего человека, не заразившись стадным мнением русского общества в 1917 году». Относительно русского общества Анна Александровна делает также выводы, что оно было «психически расстроено, так что мало кто судил здраво и хладнокровно». «Моральное состояние русского общества этой эпохи, вполне ненормальное и доходившее до истеричности». «Я поняла, что для России теперь все кончено, Армия разложилась, народ нравственно совсем упал».120

В своей попытке анализа того, что произошло, Анна Александровна проявляет удивительную глубину проникновения в истинные причины русской трагедии. Считаем уместным привести здесь полностью выдержку из ее воспоминаний, где поставлен точный диагноз всего произошедшего. Достичь того видения, того откровения о свершившихся судьбах России возможно только на удивительной высоте духа. Глубина и точность ее оценок произошедшего поражают и ставят ее на одну ступень с великими русскими мыслителями двадцатого столетия. Вот ее слова, исполненные болью глубоко верующего и пророчески озаренного русского человека.

«Россия, как и Франция XVIII столетия, прошла через период полного сумасшествия, и только теперь через страдания и слезы начинает поправляться от своего тяжелого заболевания. Плачут и проклинают большевиков. Большевики - большевиками, но рука Господня страшна. На людях можно казаться добрым и благочестивым и легко обижать и клеветать на невинных, но есть Бог. И если кто теперь потерял близких или родных, или голодает, или томится на чужбине, и мы видим, что погибает дорогая Родина и миллионы наших соотечественников от голода и террора, то не надо забывать, что Богу не было трудно сохранить их жизнь и дать все потребное, так как у Бога невозможного нет. Но чем скорее каждый пороется в своей совести и сознает свою вину перед Богом, Царем и Россией, тем скорее Господь прострет свою крепкую руку и избавит нас от тяжких испытаний. «Аз есмь Бог отмщения и Аз воздам"121 (выделено составителем).