Рапсодия гнева - Дмитрий Янковский

Первые пули из Каравьюрта ударили по дороге, когда до нее уже можно было ножом добросить, защелкали часто и звучно по смешанным с землею камням, излетели вверх короткие бурые фонтанчики и клочья травы. Тут же с урчанием «хаммера» смешалась гулкая пулеметная очередь. Пугают. Ну-ну…

– Это предупредительная стрельба, – холодно пояснил мегафон. – Пожалуйста, покиньте охраняемую зону безопасности.

Больше Саша не слушал – какая разница, что он там лопочет? Если делать, как говорят, то придется оросить Андрея – в обход не дотащить. Если же ослушаться, то расстреляют обоих. Что хуже? Нет разницы. Какой смысл спасать собственную шкуру, если наверняка погибнет друг? Хрен вам! Давайте стреляйте! Какие вы смелые с пулеметом против безоружного и раненого… Гады.

Стреляли еще дважды: одна очередь прошла выше по склону, другая совсем рядом, сбоку. «Непонятно, зачем тратят патроны? Неужели действительно думают напугать настолько, что брошу раненого? Идиоты безмозглые… Или судят по себе?»

Тогда Саша еще очень мало знал об американцах, это потом он выяснил, что для них вполне естественным является оставить товарища в опасной ситуации, под обстрелом например, сказав ему: «Держись, старик, я скоро приведу помощь!» За такие действия никто бы даже не осудил, ведь глупо умирать двоим, когда один может спастись.

Наверное, действительно глупо… Фролов поудобнее перехватил Андрея и из последних сил потащил его по дороге к условленному месту встречи. Пулемет молчал. Видно, поняли, что на испуг не взять, а бить русского на поражение все же боялись. Мало ли что…

Если у русских переклинит мозги местью или чем-то похожим, то их, говорят, никакие командиры, политики и дипломаты уже не остановят, никакие общечеловеческие ценности, которые внедрялись с таким трудом. Так ведь уже было во второй чеченской войне когда все усилия мирового сообщества по «мирному урегулированию» кавказского кризиса пошли насмарку после того, как русские стали мстить за взорванные в Москве дома. Вынесли террористов полностью, и Америке пришлось снова вбухивать колоссальные средства, чтоб заново возродить в Чечне бандитское государство. И вот опять, похоже, все идет прахом, началась третья чеченская война, и федеральные войска снова выбивают последние банды террористов в горных районах. Ну сколько им можно втолковывать, что месть – это плохое, низкое чувство, что надо было пережить горе и договориться с гордым свободолюбивым народом Ичкерии, а не выбивать их, как шакалов?

Последние сотни метров по пыльной дороге Саша уже полз на карачках, подтягивая Андрея за воротник куртки. Сил совсем не осталось, кулаки и локти в кровь, дыхание рвется не то хрипом, не то глухим жутковатым рычанием. А еще сто метров до конца «зоны безопасности»… Не пройти… Все… Точка… Лечь и умереть. Уснуть и видеть сны. О небе с пушистыми облаками, о заросших маками полях, о ярких одуванчиках в густой, зеленой, мягкой и совсем не горькой траве.

Через урчание стоявшего на окраине селения «хам-мера» со станковым пулеметом прорвалось знакомое до боли тарахтение раздолбанной подвески вазовского «уазика». Приехали, не подкачали! Какие молодцы ребята…

– Я тут! – еле слышно прохрипел Фролов. – Сюда…

Не слышат… Он снял с Андрея единственный уцелевший шлем и, включив рацию, прошептал в микрофон:

– Я Эхо… Нахожусь в двухстах метрах к северу от Каравьюрта, прямо на дороге.

– Эхо, я Ноктюрн полета первый, слышу тебя и вижу. Не могу подойти ближе.

– Что?!

– Зона безопасности. Командир натовского отряда только что выходил с нами на связь, сказал, что тебя пропустили, поскольку ты без оружия, а нас с машиной не пропустят. Вон «хаммер» поставили с пулеметом, видал?

– Слыхал, урчит. Мужики, я раненого сто метров ещё не протащу, верите? У вас же красный крест на борту! Не будут они стрелять.

– Будут. Предупредили. Что им красный крест на военной машине, если они по больницам в Югославии бомбы кидали?

Саша попробовал восстановить дыхание, но получалось плохо. Тащить Андрея он больше не мог. Даже на сантиметр сдвинуть. Есть все же, видимо, предел человеческим возможностям.

– Эхо… – осторожно позвали наушники.

– На связи… – зло шикнул Фролов.

– Что с твоим раненым?

– Большая кровопотеря. Уже без сознания. А так рана вскользь, но, видать, важный сосуд зацепило. От такой царапины глупо умирать, верите? Да сделайте что-нибудь, черт вас там всех разбери!

– У него шок?

– Я что, доктор? От болевого шока я ему промедол вкатил, но у него уже явно развивается шок геморрагический… Сильно смахивает на третью стадию. Что я еще могу? Нашли место и время для консилиума! Не можете проехать машиной, давайте сюда одного санитара без оружия. Пусть даже руки поднимет, ничего, от стыда не помрем. Хоть догола его разденьте! Главное – дотащить раненого до машины, а там уже разберемся.

Видать, дошло… Один из сидящих в «уазике» снял форму, в одних брюках остался, накинул на голый торс белый халат и спрыгнул в дорожную пыль. Доктор что-то взял из машины и, подняв руки, двинулся по дороге – шел прямо, плечи расправлены, в поднятой руке что-то есть, и когда он подошел ближе, Фролов понял, что это большой пластиковый пакет с кровезаменителем для внутривенного вливания. Аж от души отлегло.

Саша лег на спину, раскинул руки в горячей пыли и уставился в небо. Облаков, правда, не было, только бездонная теплая синь, будто глядишь на море с большой высоты.

Пулеметная очередь грохнула так, словно стреляли прямо над ухом, Фролов перевернулся на живот и успел увидеть, как валится на спину доктор – неуклюже, вроде как клюшкой по ногам получил. Кругом опадали желтые фонтанчики пыли. А ведь ему метров двадцать оставалось пройти, не больше…

Саша зло шибанул кулаком в землю, взял переносную аптечку Андрея и пополз вперед, на помощь доктору. Он помнил о пакете с кровезаменителем – надо достать. Пулемет продолжал колотить короткими очередями, но теперь били прицельно – пули щелкали и визжали в каких-то сантиметрах от тела.

– Живой? – спросил он, когда подполз к раненому, лежащему в перемазанном кровью белом халате.

– По ногам полоснули, гады… – лежа на спине, прошептал тот.

– Давай капельницу! Ну!

– Сможешь? А… Только когда вгонишь иглу, привяжи трубку куском бинта, чтоб не выпала, когда потащишь. И пакет с декстраном держи как можно выше.

– Понял, понял! – Фролов достал из аптечки шприц-тюбик промедола и выдавил доктору в бедро, остальное выбросил, чтоб не мешало. – Как сможешь ползти, ползи к машине, понял?

Он помог доктору перевернуться на живот и пополз обратно. Пулемет молчал, видно, перезаряжали ленту.

Из прозрачного пластикового пакета с кровезаменителем выходила такая же прозрачная трубка с толстой короткой иглой на конце. Капельница. Выглядела она неприятно, как и большинство медицинских инструментов – трубка похожа на хитиновый хоботок неведомой кровососущей твари, сверкающая игла торчит, словно ядовитое жало. Но это не жало, это жизнь, поэтому надо спешить.

Андрей выглядел не просто плохо – кошмарно. Кожа приобрела совершенно смертельную бледность, а под глазами и на сгибах запястий обозначилась отчетливая синюшность. Быстрее же!

Когда снова начал колотить пулемет, Саша уже попал иглой в вену Андрея, но настолько неумело, что па сгибе локтя вспухла здоровенная шишка. Три раза пришлось колоть – это не внутримышечные инъекции шприц-тюбиком делать… Привычка нужна.

Так, пакет с препаратом декстрана надо держать повыше… Черт!

Американский пулеметчик провел очередь так близко, что фонтанчик пыли ударил Фролову в глаза. Ну и фиг с ним! Попадут так попадут! Не умирать же каждую секунду.

Он вплотную занялся капельницей: оторвал немного бинта и примотал трубку к руке друга чуть выше иглы, как доктор сказал. Нормально, теперь не выпадет.

Вперед!

Отдохнувшее тело подчинилось с неожиданной легкостью, даже одной рукой Саша без труда тянул Андрея за воротник. Другой он держал капельницу с кровезаменителем, представляя собой высокую и очень удобную мишень. Пулеметчику это явно понравилось. Он все внимание и весь огонь перенес на Фролова, пули визжали и тюкали в землю, словно рой безмозглых слепых мух. Саша прекрасно видел его, но двести метров для пистолета – расстояние огромнейшее. Даже для АПС. Не попасть. Хоть попугать, что ли… Пристрелит ведь, гадина!

Но тут из-за спины весело и дружно грянули три автомата – оставшиеся в «уазике» ребята все-таки плюнули на приказ не поддаваться на провокации, и пулеметчик, раскинув руки, грузно шлепнулся со своего хваленого «хаммера» в пыль. Ну, теперь начнется!

Началось… Каравьюрт ответил очередями из «М-16», воздух тонко засвистел пулями, и фара «уазика» лопнула, как бутылка шампанского, брошенная на асфальт. Следом три пули с хрустом прокололи лобовое стекло, но базовские ребята не испугались, залегли под колесами и открыли прицельный огонь по дымкам и вспышкам. Вот вам и база материального обеспечения! Молодцы!