Жизнь на старой римской дороге - Ваан Тотовенц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Белые зубы арабки блеснули на смуглом лице. Мистер Шилд, видимо, остался доволен комплиментом, это было заметно по его глазам.
Он вынул из ящика письменного стола толстую пачку фотографий.
— Все эти снимки сделаны мною на Востоке.
Целых два часа мистер Шилд показывал мне фотографии, подробнейшим образом рассказывая, где и при каких обстоятельствах они были сделаны. Он показал мне даже фотоаппарат, которым снимал и который, как ни странно, был куплен не в Америке, а в Англии. Я умирал от скуки, но радушный прием, который оказал мистер Шилд, заставлял меня скрывать это, тем более что миссис Шилд взглядом просила меня быть внимательным к мужу. Обреченный на нудный разговор с мистером Шилдом, я задавал встречные вопросы, чтобы сделать ему приятное.
«Что вы говорите? Неужели вы тогда были в Каире? Сколько же времени вы там пробыли?» — и прочее в этом роде.
Особенно скучной была история пирамид, которую знает каждый школьник. Но из всего этого я заключил, что мистер Шилд не так уж глуп, а его стремления занять меня беседой я отнес за счет гостеприимства.
Я чувствовал себя в своей тарелке, ибо в этой стране, если гость неприятен, ему сразу же дают это понять, — качество, которое я высоко ценю в американцах.
Наконец в одиннадцать часов вечера я решился покинуть гостеприимный дом, порядком утомленный подчеркнутым вниманием к собственной персоне. Я в последний раз взглянул на арабку и заметил все ту же затаенную грусть в глазах.
Мистер Шилд любезно предложил подвезти меня на своем автомобиле. Напрасно я твердил, что не хочу утруждать его, он настаивал, а дочь Талиба взглядом просила меня не отказываться. Я согласился. Арабка простилась со мной в гостиной. Мы с Шилдом спустились во двор, где находился его гараж. Мистер Шилд сел за руль и повел машину. Как только мы отъехали, он умолк. Казалось, он исчерпал весь запас тем для разговоров.
Мистер Шилд гнал машину с бешеной скоростью. Я вынужден был деликатно напомнить ему нью-йоркские правила уличного движения.
— О каких правилах вы толкуете? — воскликнул вдруг он.
Голос его звучал странно, как будто говорил совсем другой человек. Он ни разу не взглянул в мою сторону. Покусывая сигару, Шилд неотрывно глядел на бегущую дорогу и прибавлял скорость. Сначала я спокойно отнесся к этому, но внезапно мне пришла в голову странная мысль: а что, если он не в своем уме?
— Мистер Шилд, зачем вам лишний раз платить штраф?
— Закон — есть закон, и нарушение его требует расплаты, — с загадочной интонацией ответил он.
Я промолчал в надежде, что сейчас нас остановит полисмен, чтобы оштрафовать, и я, пользуясь моментом, распрощаюсь с Шилдом.
— Вы хорошо знаете законы нашей страны? — сквозь зубы процедил американец после долгого молчания.
— Немного знаком.
Он нажал на тормоз, и машина со скрежетом остановилась.
«Что-то случилось с мотором», — подумал я и поспешил выйти.
Вслед за мной вышел мистер Шилд.
Мы стояли в полосе электрического света, и мистер Шилд был виден мне во весь рост. Он смотрел на меня зверем, его глаза налились кровью, зубы были стиснуты так, что щеки казались ввалившимися. Я понял, что на этом месте одного из нас ждет смерть.
В моем сердце закипел гнев, я понимал, что он считает меня чужаком, а себя истинным американцем.
— Измените свой тон! — вдруг сказал я.
— Ответьте мне, вы хорошо знаете законы этой страны?
— Я уже сказал вам, что немного знаю их.
— Немного — это недостаточно, их нужно знать хорошо. Кстати, усвойте и законы морали, — прошипел Шилд и злобно добавил: — Иначе эта штука мигом выучит вас.
Он вытащил из кармана револьвер и направил на меня.
— Я никогда не усвою вашу мораль, — сказал я.
— А я вас заставлю.
— Чего же вам надо от меня?
— Хочу, чтобы вы больше не встречались с моей женой. Мне было жаль ее, не то я пристрелил бы вас еще дома.
— И это все?
Он спрятал пистолет в карман и сказал:
— Гуд бай.
— Гуд бай.
Шилд сел в машину и уехал, а я направился пешком к станции городской железной дороги.
Неужели мистер Шилд сам себе кажется героем, думал я по пути.
5На следующий день в десять часов утра в магазине появился мальчик, выполнявший у нас обязанности курьера, и подал мне визитную карточку хозяина фирмы. На ней было написано: «Прошу вас зайти ко мне».
— Где хозяин? — спросил я.
— В конторе.
— Спасибо.
Хозяин вежливо встретил меня и предложил сигару.
— Вы оскорбили одного из наших уважаемых клиентов, — начал он.
— Не помню, чтобы я оскорблял кого-либо из клиентов.
— Речь идет о мистере Шилде, торговце страусовыми перьями.
— Я никогда не оскорблял господина Шилда, напротив, очень внимательно обслуживал его и его жену, и они оба остались довольны предложенными мной коврами.
— Но вы хотели завести роман с его женой.
— А какое это имеет отношение к обслуживанию посетителей торгового дома?
— Дорогой мой, — директор выпрямился в кресле, — вы познакомились с миссис Шилд в отделе восточных ковров моей фирмы и обязаны оберегать установленные нами порядки.
Я сразу же решил покончить с этим разговором.
— Сэр, мне безразлично, каковы ваши порядки, своей личной жизнью я волен распоряжаться сам.
Сидящий напротив меня человек, остолбенел: вряд ли ему когда-либо доводилось слышать подобное от служащего.
— В таком случае считайте себя с этой минуты свободным.
— Как вам угодно, сэр.
Он склонил голову над блокнотом, написал что-то и протянул мне листок бумаги. Это было указание бухгалтерии выплатить мне двухнедельный заработок и еще недельный за увольнение.
— Простите, сэр, но у меня с вами договор.
Я вынул из кармана сложенную вчетверо бумагу и положил ее перед ним на стол.
— Очень необдуманно было заключать с вами такой договор, — выдавил он из себя и нажал кнопку электрического звонка.
Вошел управляющий.
— Почему вы заключили договор с этим господином на таких условиях? — спросил хозяин.
— Он большой специалист. Мы не могли принять его на других условиях, — объяснил управляющий.
— Вот как!
Хозяин был из числа тех, кто сам мало разбирается в делах, но быстро усваивает все, что касается выгоды.
Согласно договору, я получил жалованье за пять месяцев вперед и через два часа после разговора с хозяином навсегда покинул фирму.
Мной владело только одно желанье — увидеть Бинт-эль-Талиб. Звонить по телефону было невозможно, трубку мог поднять Шилд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});