Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ - Василий Христофоров

Удавшаяся первая операция, рассчитанная на дерзость и неожиданность маневра, проведенная успешно, внесла успокоенность. Командованием флота была допущена тактическая ошибка: не учитывалось, что враг разгадает последующие намерения. Надежной тральной разведки произведено не было. Корабли, следовавшие в караване, не выдерживали заданного им строя. Отклонились от протраленного фарватера, теряли из виду впереди идущих. Об этом свидетельствует подрыв на минах лидера «Ленинград».

По поступившим к нам нескольким […] данным по этому вопросу видно: «Мины в обоих случаях рвались в левом параване, это объясняется наличием дрейфа. После первого взрыва левый параван был выбран, а пока готовился к постановке, сбавив ход, и мы отстали. После того, как расправился параван, вскоре взорвалась вторая мина».

Поход происходил в темную ночь, часто впереди идущий корабль терялся из виду, в результате были отклонения от кильватера. Поэтому и затравливались мины в параван. Сама полоса протраленного фарватера была небольшая. В операцию были посланы корабли-тихоходы: «Жданов», «Урал», «Марта», которые сковывали действия миноносцев.

Операция, которой руководили контр-адмирал Москаленко и полковой комиссар Смирнов, сорвана по их личной вине, они проявили нерешительность в своих действиях, потеряли корабли, что вызвало человеческие жертвы. Полковой комиссар Смирнов еще до операции заявил: «Зачем меня посылают, и что я там буду делать, не знаю», а в период проведения операции проявил элементы трусости.

В операции, руководимой нач[альником] штаба эскадры капитаном 2-го ранга Нарыковым, последний растерялся и проявил трусость. Нарыков еще до перехода среди отдельных командиров заявлял: «Если еще мне придется идти на Ханко, я сойду с ума».

Материалы о проявленной растерянности, граничащей с трусостью, и о непринятии мер к спасению личного состава на Нарыкова переданы военному прокурору КБФ. (Результаты и меры, принятые прокуратурой, сообщу дополнительно).

МОРСКАЯ ПЕХОТА ЧФ В ОБОРОНЕ СЕВАСТОПОЛЯ

Подготовка к формированию частей морской пехоты началась на Черноморском флоте[138] во второй половине июля 1941 года, когда советскому командованию стало ясно, что предстоит оборона военно-морских баз на Черном море с суши.

Первые соединения морской пехоты (полки, бригады и батальоны морской пехоты, морские полки и сводные отряды моряков) были созданы в августе — сентябре 1941 года, в ходе героической обороны Одессы. Комплектование подразделений морской пехоты шло за счет плавсостава боевых и вспомогательных кораблей, моряков военно-морских баз, курсантов учебных заведений и призывников. Соединения и части морской пехоты входили в состав флота, но некоторые из них, когда этого требовала обстановка, передавались в непосредственное подчинение армейского командования и действовали в составе сухопутных войск как общевойсковые соединения.

Особое место занимает участие морских пехотинцев в обороне Главной базы[139] Черноморского флота — Севастополя, длившейся 250 дней и ночей.

Командование вермахта отлично осознавало стратегическое значение этого участка советско-германского фронта, которое открывало для немцев путь к нефтеносным районам Кавказа. Понимало важность удержания Севастополя и советское командование, сосредоточившее на этом все усилия, отказавшись от продолжения обороны Одессы.

Войскам Севастопольского оборонительного района (СОР)[140] — Приморская армия[141] и Черноморский флот, оборонявшим город, пришлось отражать три штурма гитлеровских войск — в ноябре и декабре 1941 года, в июне — июле 1942 года.

В то время, когда Красная Армия, одержав победу в битве под Москвой, стала развивать наступление на запад, героический гарнизон Севастополя отражал второе наступление немецко-фашистских войск, начатое 17 декабря 1941 года. На этот раз противником главный удар наносился на северном участке фронта из района Дуванкоя[142] вдоль долины Бельбек[143] в направлении Северной бухты Севастополя[144].

Особенно напряженные бои развернулись в горных районах южнее и севернее долины реки Бельбек. Защитники Севастополя отбивали атаки противника на всех участках обороны, однако под натиском его превосходящих сил вынуждены были постепенно отходить. Положение советских войск ухудшилось. Непрерывные бои измотали личный состав, значительная часть артиллерии и минометов вышла из строя, остро ощущался недостаток боеприпасов.

Однако в двадцатых числах декабря 1941 г., получив резервы, в том числе частями морской пехоты, советским войскам удалось переломить обстановку и отбросить наступавших от города. В значительной мере этому способствовали мужество, героизм, высокая боеспособность и мобильность морских пехотинцев. Особо отмечается активное участие в этих боях батальона морской пехоты Туапсинской военно-морской базы[145].

Декабрьский штурм Севастополя, как и ноябрьский, закончился провалом. Окончательно попытки противника захватить Севастополь сорвала высадка советских войск в Керчи и Феодосии (Керченско-Феодосийская десантная операция)[146] в конце декабря 1941 г. Немецкое командование вынуждено было перебросить часть сил из-под Севастополя и прекратить штурм города.

Отразив декабрьское наступление противника, личный состав гарнизона Севастополя в зимние и весенние месяцы 1942 г. продолжал совершенствовать оборону, обобщать и изучать опыт проведенных боев.

Однако в период третьего штурма Севастополя в июне — июле 1942 г. войскам СОР, находившимся почти семь месяцев в осаде и проявившим в боях мужество и героизм, не удалось сдержать натиск гитлеровских войск. К 1 июля сопротивление защитников города прекратилось, за исключением отдельных разрозненных очагов.

Участие морских пехотинцев в Севастопольской обороне 1941–1942 гг. достаточно полно отражено в отечественных исследованиях и в мемуарной литературе{142}.

Но наиболее ценным и достоверным источником являются архивные материалы, в том числе документы, подготовленные непосредственно в осажденном Севастополе.

В настоящем сборнике впервые вводятся в научный оборот рассекреченные материалы 3 отдела (Особого отдела) Черноморского флота[147], хранящиеся в Центральном архиве ФСБ России. Документы охватывают второй период в обороне Севастополя — с 17 декабря 1941 г. по 7 января 1942 г.

В них содержатся данные об организации обороны Севастополя, действиях военного руководства и допущенных тактических просчетах, о дислокации и численности подразделений морской пехоты, боевых потерях, итогах боев, оценка боевых и моральных качеств морских пехотинцев, оборонявших Мекензиевы высоты[148].

Особое место в документах отводится моральным и бытовым качествам бойцов. Наряду с беспримерным мужеством командиров и матросов в ожесточенных боях с противником отражены случаи трусости личного состава, некомпетентность командиров, пораженческие настроения, факты добровольной сдачи в плен, вербовки наших военнослужащих немцами с целью выполнения разведывательных и диверсионных заданий в боевых порядках и тылу советских войск.

Спецсообщение заместителя начальника третьего отдела ЧФ о состоянии частей морской пехоты, обороняющих Севастополь, на 1 января 1942 года

Сов. секретно. № 11

2 января 1942 г.

г. Севастополь

Начальнику особого отдела Кавказского фронта[149] майору госбезопасности

тов. Рухадзе[150]

7-я бригада морской пехоты[151] в течение 28–39 декабря 1941 года занимала прежнюю линию обороны, за этот период происходили бои местного значения. Противник не предпринимал наступательных действий, а усиленно окапывается. За эти дни бригада потеряла убитыми — 1 чел., ранеными — 7 чел.

27 декабря в бригаду прибыло пополнение в составе одного взвода под командованием вновь прибывшего старшего лейтенанта Дебелого, 1905 г. рождения, беспартийного. Взвод расположился на передовой линии обороны, 29 декабря Дебелый под предлогом обхода передовой линии обороны отправился в сторону противника и исчез. Дебелый перешел на сторону врага.

Второй Перекопский полк[152] с 28 по 30 декабря 1941 г. занимал прежние позиции. 28 декабря 50 автоматчиков противника прорвались в лощину перед высотой 115, где расположены мелкие, вновь прибывшие на фронт, армейские части. После сильного артиллерийского и минометного обстрела противника удалось выбить из лощины. Командование дивизии для ликвидации прорыва выделило дополнительно батальон, но силами полка прорыв был ликвидирован до прибытия батальона. В этой операции проявили трусость командир 1-го батальона Гусак, в отношении которого вопрос решается в штабе дивизии, и комиссар батальона Бузенцов, который отстранен от занимаемой должности.