Записки кладоискателя - Валерий Иванов-Смоленский

Читаю другие листочки. Во мне нарастает волна удивления.

«…Здесь, в недрах великопольского края, расположено самое обширное фортификационное сооружение в мире — „Лагерь дождевого червя“. Сооружалось оно более десяти лет сначала инженерами рейхсвера, а потом специалистами вермахта… Зрелище не для слабонервных, когда в лесных сумерках из смотровых щелей старых дотов и бронеколпаков выбираются, копошась и попискивая, летучие мыши. Рукокрылые твари решили, что эти многоэтажные подземелья люди построили для них, и обосновались там давно и надежно. Здесь, неподалеку от польского города Мендзыжеч, обитает самая большая в Европе колония нетопырей — десятки тысяч. Но речь не о них, хотя военная разведка и выбрала в виде своей эмблемы силуэт летучей мыши… Об этой местности ходили, ходят и долго еще будут ходить легенды — одна мрачнее другой. Рассказывает один из первопроходцев здешних катакомб, полковник Александр Лискин: „Вблизи Лесного озера в железобетонном коробе был обнаружен заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали наличие промышленного тока напряжением 380 вольт. Вскоре внимание саперов привлек бетонный колодец, который проглатывал воду, низвергавшуюся с высоты…“. Что бы там ни говорили, бесспорно одно: в мире нет более обширного и более разветвленного подземного укрепрайона, чем тот, который был прорыт в речном треугольнике Верта — Обра — Одер более полувека назад. До 1945 года эти земли входили в состав Германии. После крушения „третьего рейха“ вернулись к Польше. Только тогда в сверхсекретное подземелье спустились советские специалисты. Спустились, поразились протяженности тоннелей и ушли. Никому не хотелось затеряться, взорваться, исчезнуть в гигантских бетонных катакомбах, уходивших на десятки (!) километров к северу, югу и западу. Никто не мог сказать, с какой целью были проложены в них двупутные узкоколейки, куда и зачем убегали электропоезда по бесконечным тоннелям с бесчисленными ответвлениями, тупиками, что перевозили они на своих платформах, кто был пассажирами. Однако доподлинно известно, что Гитлер по меньшей мере дважды побывал в этом подземном железобетонном царстве, закодированном под названием „RL“ — „Reqenwurmlaqer“ — „Лагерь дождевого червя“. Зачем? Под знаком этого вопроса проходит любое исследование загадочного объекта. Зачем было сооружено гигантское подземелье? Зачем проложены в нем сотни километров электрифицированных железных дорог?! И еще добрая дюжина всевозможных „зачем?“ и „почему?“. Лишь в восьмидесятые годы была проведена углубленная инженерно-саперная разведка лагеря силами советских войск, которые располагались в этом районе Польши. Вот что рассказывал потом один из участников подземной экспедиции, техник-капитан Черепанов: „В одном из дотов мы по стальным винтовым лестницам спустились глубоко под землю. При свете кислотных фонарей вошли в подземное метро. Это было именно метро, так как по дну тоннеля проходила железнодорожная колея. Потолок был без признаков копоти. По стенам — аккуратная расшивка кабелей. Вероятно, локомотив здесь двигала электроэнергия. Группа вошла в тоннель не в начале. Вход в него находился где-то под Лесным озером. Вся трасса устремлялась на запад — к реке Одер. Почти сразу обнаружили подземный крематорий. Возможно, именно в его печах сгорели останки строителей подземелья. Медленно, с соблюдением мер предосторожности поисковая группа двигалась по тоннелю в направлении современной Германии. Вскоре бросили считать тоннельные ответвления — их обнаружили десятки. И вправо, и влево. Но большая часть ответвлений была аккуратно замурована. Возможно, это были подходы к неизвестным объектам, в том числе к частям подземного города… В тоннеле было сухо — признак хорошей гидроизоляции. Казалось, с другой, неведомой стороны вот-вот покажутся огни поезда или большого грузового автомобиля. Группа двигалась медленно и через несколько часов пребывания под землей стала терять ощущение реально пройденного… Исследование законсервированного подземного города, проложенного под лесами, полями и речками, — задача для специалистов иного уровня. Этот иной уровень требовал больших сил, средств и времени. По нашим оценкам, подземка могла тянуться на десятки километров и „нырять“ под Одер. Куда дальше и где ее конечная станция — трудно было даже предположить. Вскоре старший группы принял решение возвратиться…“ Разумеется, без плана-схемы раскрыть тайны „Лагеря дождевого червя“ невозможно. Что же касается замурованных тупиков, то специалисты считают, что там под охраной минных ловушек могут храниться и образцы секретной по тому времени военной техники, и ценности, вывезенные из музеев оккупированных стран. В рассказе техника-капитана Черепанова вызывает сомнение только одно — подземный крематорий, в котором, возможно, сжигали тела строителей. Дело в том, что строили это фортификационное чудо не пленные рабы, а профессионалы высокого класса из строительной армии Тодта: инженеры-маркшейдеры, гидротехники, железнодорожники, бетонщики, электрики… Каждый отвечал за свой объект или небольшой участок работ, и никто из них не мог даже представить общие масштабы укрепрайона. Люди Тодта применили все технические новинки ХХ века, дополнив их опытом зодчих средневековых замков по части всевозможных ловушек и смертельных сюрпризов для непрошеных визитеров. Недаром фамилия их шефа была созвучна слову „смерть“. Помимо полов-перевертышей, лазутчиков поджидали здесь и шнуровые заряды, взрывы которых заваливали тоннели, заживо погребая под тоннами песка вражеских диверсантов. Наверное, даже дивизию СС, занимавшую этот район, и ту выбрали по устрашающему названию — „Тоден копф“ — „Мертвая голова“. Тем не менее ничто не может устрашить самодеятельных исследователей „нор дождевого червя“. На свой страх и риск они отправляются в лабиринт Тодта, надеясь на ошеломляющие открытия и счастливое возвращение. Мы с польским журналистом Кшиштофом Пилявским тоже не стали исключением. И местный старожил — бывший танкист, а ныне таксист — по имени Юзеф, захватив с собой люминесцентный фонарь, взялся сводить нас к одному из двадцати двух подземных вокзалов. Все они обозначались когда-то мужскими и женскими именами: „Дора“, „Марта“, „Эмма“, „Берта“… Ближайший к Мендзыжечу — „Хенрик“. Наш гид утверждал, что именно к его перрону прибывал из Берлина Гитлер, чтобы отсюда отправиться — уже наземным путем — в полевую ставку под Растенбургом — „Вольфшанце“. В этом есть своя логика: подземный путь из Берлина позволял скрытно покидать рейхсканцелярию. Да и до „Волчьего логова“ отсюда всего лишь несколько часов езды на машине…Юзеф гонит свой „полонез“ по неширокому шоссе на юго-запад от города. В деревушке Калава сворачиваем в сторону бункера „Шарнхорст“. Это один из опорных пунктов оборонительной системы Поморского вала. А места в округе — идиллические и никак не вяжутся с военными терминами: холмистые перелески, маки во ржи, лебеди в озерцах, аисты на крышах, соснячки, горящие изнутри солнцем, косули бродят… Господь творил эту землю с умилением. Антихрист с не меньшим усердием прокладывал в ее недрах свои бетонные пути… Живописный холм с нестарым дубом на вершине был увенчан двумя стальными бронеколпаками. Их массивные сглаженные цилиндры с прорезями походили на тевтонские рыцарские шлемы, „забытые“ под сенью дубовой кроны. Западный склон холма обрывался бетонной стеной в полтора человеческих роста, в которую была врезана броневая гермодверь в треть обычной двери и несколько воздухозаборных отверстий, закрытых опять же бронированными жалюзи. Жабры подземного монстра… Над входом надпись, набрызганная краской: „Welcome to hell!“ — „Добро пожаловать в ад!“ Под пристальным оком пулеметной амбразуры флангового боя подходим к броневой дверце и открываем ее длинным специальным ключом. Тяжелая, но хорошо смазанная дверь легко распахивается, и в грудь смотрит еще одна бойница — фронтального боя. „Вошел без пропуска — получи автоматную очередь“, — говорит ее пустой, немигающий взгляд. Такова камера входного тамбура. Когда-то ее пол предательски проваливался, и незваный гость летел в колодец, как это практиковалось в средневековых замках. Теперь он надежно закреплен. Мы сворачиваем в узкий боковой коридорчик, который ведет внутрь бункера, но через несколько шагов прерывается главным газовым шлюзом. Выходим из него и попадаем в блок-пост, где караул проверял когда-то документы всех входящих и держал под прицелом входную гермодверь. Только после этого можно войти в коридор, ведущий в боевые казематы, прикрытые бронекуполами. В одном из них до сих пор стоит ржавый скорострельный гранатомет, в другом размещалась огнеметная установка, в третьем — тяжелые пулеметы… Здесь же „каюта“ командира — „фюрер-раум“, перископные выгородки, радиорубка, хранилище карт, туалеты и умывальник, а также замаскированный запасной выход. Этажом ниже — склады расходных боеприпасов, цистерна с огнесмесью, камера входной ловушки, она же карцер, спальный отсек для дежурной смены, фильтро-вентиляционная выгородка. Здесь же и вход в преисподнюю: широкий — метра четыре в диаметре — бетонный колодец отвесно уходит вниз на глубину десятиэтажного дома. Луч фонаря высвечивает на дне шахты воду. Бетонная лестница спускается вдоль шахты крутыми узкими маршами. — Тут сто пятьдесят ступенек, — сообщает Юзеф. Мы идем за ним с замиранием сердца: что внизу? А внизу, на глубине 45 метров, высокосводный зал, похожий на неф старинного собора, разве что собранный из арочного железобетона. Шахта, вдоль которой вилась лестница, обрывается здесь для того, чтобы продолжиться еще глубже, но уже как колодец, почти до краев заполненный водой. Есть ли дно у него? И для чего вздымается нависающая над ним шахта аж до казематного этажа? Юзеф не знает. Но он ведет нас к другому колодцу, более узкому, прикрытому крышкой люка. Это источник питьевой воды. Можно хоть сейчас зачерпнуть… Оглядываю своды здешнего аида. Что видели они, что творилось под ними? Этот зал служил гарнизону „Шарнхорста“ военным городком с тыловой базой. Здесь в главный тоннель, как притоки в русло, „впадали“ двухъярусные бетонные ангары. В них размещались две казармы на сто человек, лазарет, кухня, склады с продовольствием и амуницией, электростанция, топливохранилище. Сюда же через шлюзовую противогазовую камеру подкатывали и вагонеточные поезда по ветке, уходящей к магистральному тоннелю на вокзал „Хенрик“. — Пойдем на вокзал? — спрашивает наш провожатый. Юзеф ныряет в невысокий и неширокий коридор, и мы за ним. Пешеходная потерна кажется бесконечной, идем по ней ускоренным шагом уже четверть часа, а света в конце тоннеля не видно. Да и не будет здесь никакого света, как, впрочем, и во всех остальных „норах дождевого червя“. Только тут замечаю, как продрог в этом стылом подземелье: температура здесь постоянная что летом, что зимой — 10 градусов. При мысли, под какой толщей земли тянется наша щель-тропа, и вовсе становится не по себе. Низкий свод и узкие стены сжимают душу — выберемся ли отсюда? А если обрушится бетонное перекрытие, а если хлынет вода? Ведь более полувека все эти конструкции не знали ни ухода, ни ремонта, а ведь они сдерживают и давление недр, и напор воды… Когда на кончике языка уже завертелось: „Может, вернемся?“ — узкий ход наконец влился в широкий транспортный тоннель. Бетонные плиты составляли здесь подобие перрона. Это и был вокзал „Хенрик“ — заброшенный, пыльный, темный… Сразу же вспомнились те станции берлинского метрополитена, которые до недавних лет пребывали в подобном же запустении, поскольку находились под стеной, рассекавшей Берлин на восточную и западную части. Их было видно из окон голубых экспрессов — эти каверны застывшего на полвека времени… Теперь, стоя на перроне „Хенрика“, нетрудно было поверить, что рельсы этой ржавой двупутки добегают и до берлинского метро. — Вон туда уехал ваш старшина на мотоцикле, — махнул Юзеф рукой в темный зев магистрального тоннеля. — Как же он втащил сюда мотоцикл? — А тут в полутора километрах есть село Высокое. Там въезд под землю. А теперь заглянем к нетопырям… Мы сворачиваем в боковой ход. Вскоре под ногами захлюпали лужи — по краям пешеходной дорожки тянулись водоотводные канавки, идеальные поилки для летучих мышей. Луч фонаря прыгнул вверх, и над нашими головами зашевелилась большая живая гроздь из костлявокрылых полуптиц-полузверьков. Холодные мурашки побежали по спине — экая пакость, однако! Даром что полезная — комаров жрет. Говорят, души погибших моряков вселяются в чаек. Тогда души эсэсовцев должны вселяться в летучих мышей. И судя по количеству гнездившихся под бетонными сводами нетопырей — тут вся дивизия „Мертвая голова“, бесследно исчезнувшая в 1945-м в мезерицком подземелье. Мезерицкий укрепленный район. Инженеры строительной армии Тодта превратили в военные объекты и реки, и озера. До сих пор в здешних лесах можно наткнуться на непонятного назначения шлюзы, гидрозатворы, каналы, водосбросы. Лет десять назад полковник Лискин вместе с командиром одной из рот Мендзыжечского гарнизона капитаном Гамовым обследовали самое большое здешнее озеро. „Сели в лодчонку, — делится своими впечатлениями Александр Лискин, — и, поочередно меняясь на веслах, за несколько часов обогнули озеро. Мы шли в непосредственной близости от берега…“. А возводить его понадобилось именно затем, зачем был создан весь укрепрайон: чтобы навесить мощный замок на главную стратегическую ось Европы — Москва — Варшава — Берлин — Париж. За сотню километров от сердца Германии и был создан этот бронежелезобетонный щит. Китайцы построили свою Великую стену, дабы прикрыть границы Поднебесной империи от вторжения кочевников. Немцы сделали почти то же самое, воздвигнув Восточный вал — Ostwall, с той лишь разницей, что проложили свою „стену“ под землей. Сооружать ее они начали еще в 1927 году и только через десять лет закончили первую очередь. Полагая отсидеться за этим „неприступным“ валом, гитлеровские стратеги двинулись отсюда сначала на Варшаву, а потом на Москву, оставив в тылу захваченный Париж. Итог великого похода на Восток известен. В зиму сорок пятого бойцы генерала Гусаковского проломили этот „непроходимый“ рубеж и двинулись напрямую к Одеру. По игре исторического случая, именно на той черте, по которой проходят подземные коридоры, остановились орды Чингисхана и повернули обратно. В послевоенные времена в районе „Лагеря дождевого червя“ дислоцировались советская бригада правительственной связи и другие части Северной группы войск. За все эти годы была произведена только частичная инженерная разведка подземного „метрополитена“. На большее не хватило средств, да и людьми рисковать не хотели: кто мог поручиться, что на подземных трассах не выставлены мины? Поэтому без лишних сомнений броневые двери, ведущие в глубь таинственного сооружения, были заварены автогеном. И кто знает, какие запасы взрывчатых веществ и военного снаряжения таятся в замурованных тупиках подземного лабиринта? И что вообще хранится там со времен эсэсовской „Мертвой головы“? И почему чеченских боевиков арестовывают неподалеку от входов в это таинственное и мрачное подземелье?» ссылка http://sovsekretno.ru/2001/07/6.html