Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев

значительно быстрее правительственной. Сибирь по покорении ее открылась привольною страною, в которой могли найти успокоение все недовольные условиями своей прежней жизни. Под прикрытием лесов и болот, а также при не водворенном еще порядке управления, не находя сопротивления между слабосильными инородцами, сюда бежали воры, грабители, разбойники и разные преступники, раскольники, крепостные от своих господ, люди, избегавшие рекрутчины и платежа государственных повинностей, и вообще все те, которые по каким-либо причинам считали свободнее жить в привольных и никем не занятых обширных пространствах Зауралья. Конечно, Тобольская губерния, как первая полоса, лежащая на пути еще в не совсем известную страну, подвергалась и более частым заселениям всего этого беглого люда. Даже само правительство в первое время смотрело на эти переселения довольно благосклонно; так, указом 1597 года повелено было бежавшим за 6 лет и более, кому бы они ни принадлежали, оставаться на своих местах. Но усиленные переселения 1680–1686 гг. вывели, наконец, из терпения правительство; в 1683 г. воспоследовал указ, по которому не дозволялось пропускать в Сибирь без государевых проезжих грамот. Беглецы обыкновенно селились где-нибудь в урмане, заводя заимки, превращавшиеся впоследствии в деревни и села; беглые расчищали лес, заводили пашню и жили иногда по нескольку лет, не будучи известны правительству. Воеводы, открывая подобные поселения, накладывали на них государственную подать, но не доносили царю, так как для них были весьма выгодны подобные поселенцы, заселявшие и вместе с тем обеспечивавшие на будущее время обладание чужеземным краем. Чрез такое расселение переселенцы знакомились с окрестными местами; нашедши более удобные, они переселялись частями. Уже в половине XVII столетия места, лежавшие на дороге из Верхотурья чрез Туринск и Тюмень в Тобольск, были значительно заселены; русские расселялись по ту и другую сторону дороги, в отдалении, по рекам и озерам, заводили слободы и деревни. Самовольные переселения крестьян, как кажется, продолжаются и в настоящее время; так, например, деревня Кирилинская Тарского округа, образовавшаяся самовольно в Бутаковской волости, утверждена казенною палатою только в 1869 году». (Списки населенных мест Российской империи. LX. Тобольская губерния, стр. XCVIII).

С XIX столетия, когда в Сибири сформировалось вполне административно-гражданское управление и не было угла, где бы не было своего исправника, бродить свободно и скрываться по Сибири уже было весьма затруднительно. Паспортная система и. запрещение без разрешения основывать поселки и деревни сковали переселение в тесные границы; вместо бегства и свободного перехода возможно было только формальное перечисление, но для многих ли было оно возможно при крепостном праве? Правда, народ употреблял всевозможные способы к тому, чтобы проникнуть в свободную от крепостного права и обильную землями Сибирь, но каких усилий это стоило. История ссылки нам открывает много фактов, как в форме иногда подневольной ссылки сквозило затаенное желание найти свободу. Русский крестьянин записывался то в дезертиры, то в бродяги. Многие добивались быть сосланными по воле помещика, т. е. по капризу, без особой вины, и подобные случаи встречаются в легендах этого времени. Наконец в России создался особый тип «непомнящего» — в этом типе взял свою роль и эмигрант. Свободное легальное переселение выпадало только на долю государственных крестьян. Когда правительство открывало клапан колонизации, она лилась широким потоком. В современной истории переселений мы встречаем такой период с 1847-го по 1855 гг. В одном 1854 году в Тобольскую и Томскую губернии было приписано 19163 души переселившихся. В эти годы переселение в Сибирь двигалось по вызову правительства; причем переселенцам обещаны были льготы и вспомоществование. Несмотря на то, что эти переселения требовали особых заявлений и удостоверений, также несмотря на то, что они замыкались в тесном круге государственных крестьян, переселенцы дружно двинулись в Сибирь и начали наполнять губернии. По произведенным нами исследованиям по двум губерниям Западной Сибири — Тобольской и Томской — мы видим, что в Тобольскую губернию с 1846-го по 1879 гг. перечислено было 43753 души, в Томскую губернию с 1852-го по 1879 гг. — 35000 душ. По межевым сведениям, в этих двух губерниях с 1852-го года до 55311 душ крестьян получили полный земельный надел. По точным исследованиям число переселенцев в одну Томскую губернию с 1852 по 1863 гг. определяется в 18340 душ. Самые большие размеры переселение имело перед крымской кампанией, затем с 1855 года ослабело, но по окончании войны и с вызовом на Амур переселенцев оно снова усилилось; перед 1862 годом, временем освобождения крестьян, число переселенцев опять начало уменьшаться, а потом, за освобождением, возрастать, причем в движении приняли участие и бывшие крепостные., По количеству этих переселений и распространению их можно было бы, вероятно, проследить историю внутренней жизни России и ее экономические фазисы, если бы мы имели достаточно цифровых данных о выселениях. Несомненно, что все изменения народной жизни, все ее волнения выражались тем количеством эмиграционного материала, который всплывал на поверхность и вырывался за пределы постоянных границ жизни под влиянием кипения, зависевшего от температуры исторического момента. При передвижении государственных крестьян в Сибирь до 1863 года мы встречаем играющими роль десять губерний, восемь из них принадлежат внутренней России и две — восточной. На первом плане стояли Тамбовская, Воронежская, Пензенская, Калужская, Орловская и Курская губернии. Хотя исчисление переселений по отдельным губерниям дает весьма слабое понятие обо всей совокупности движения, но из этого видно, как значительны были переселения. В 25 лет, до последнего времени, в одну Томскую губернию было перечислено 34988 душ крестьян. В 20-летие в две сибирские губернии переселение равнялось 60000 душ, и если мы прибавим к этому восточные губернии Сибири, то формально перечисленных в 20 лет в Сибирь должно быть не менее 100000 душ[60]. Известно, что после освобождения крестьян, и особенно по исполнении ими девятилетней обязательной повинности, в России ожидалось огромное передвижение населения, нечто вроде переселения народов, факт, к которому одни относились с опасением и робостью, другие же в этом видели неминуемое последствие задержки населения, которое слишком долго было сковано насильственными цепями крепостного права. Опасения эти и предположения тем не менее далеко не оправдались, вероятно, потому, что легальные условия наших переселений, как и многие условия народного хозяйства, не совсем совпадали со стремлением к передвижениям. По некоторым данным, мы замечаем, правда, что перечисления после освобождения крестьян вообще получили некоторый простор, и в известные годы, как в 1871-м и 1872 годах, они довольно заметно поднимались по Томской губернии (например, с 1400 до 2210 в 1871 г.), но переселения все-таки далеко не достигли ожидаемых громадных размеров. Разницу в проявлениях колонизационного стремления за последующий после реформы период, тем не менее, нельзя