Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев

переведены в Пелым на пашню из Москвы, Каргополя, Перми и Вятки крестьяне, и велено им пахать на государя. Грамота 1592 года воеводам говорит по этому поводу следующее: «О всем промышляти, и город делать, и люди устроить, и места под дворы раздавати жилецким людям и казакам, смотря по тамошнему месту, как бы вперед было государеву делу прибыльнее. А казакам терским государево жаловальное слово, чтобы они государю послужили. А которые захотят в жильцы туго изо всяких ратных людей, и их переписати, а устроить туго пятьдесят человек конных; тем и земли, пометив, раздавать; а жалованья годового сулить им польским казакам по семи рублев, а атаману десять рублев, а хлеба по семи четь муки, а овса по тому ж. А стрельцов прибирать пеших до ста человек, а сотнику по тому ж, что и атаману, и пешим стрельцам по пяти рублев да хлеба по пяти четь муки, да по чети круп, да по чети толокна человеку. А земли бы им всем давати, чтоб вперед всякий был хлебопашец, и хлеба бы не возить. А которые московские веденцы девять человек из Каргополя посланы, и тем указать земли и угодья, чтоб они из Перми с собою взяли и лошади, и животины, и сох, хотя немного, чтоб им пашни вскоре завести. А которые посланы из Перми и с Вятки на житье для пашни, и у тех бы, и хотя у четырех человек была лошадь, и животина бы с ними была, и сохи бы с ними были, хотя б к паранине завести и немного пашни, да и ржи взяти на завод десять четь из Перми; и велети жилецким людям дворы себе ставить и слободы у города устроить, в котором месте пригоже и земли на пашни высмотреть лучшие, и у крепостей подавать пашни на государя пахать всяким людям. А лучшие места выбрав, оставить про государев обиход до трехсот четь; а впредь та земля пахать на государя жиленким людем, которых устроят на житье. Да из таборов и кошуков пашенных молодчих людей взять со всеми семьями и с лошадьми и посадить туто на пашне, и пашни пахати велети на государя. На таборы и кошуки, на тутошные люди положить хлебом оброк, чтоб с них ничего не имать, никакого оброку, ни соболей, а иметь бы хлебом. Только устроя город и укрепя, положить на них оброк хлебной, расспрося про них, что пригоже на них не положить. А церковное строение устроить, а попа и дьякона взять, едучи в Сибирь и, в подмогу, с посадских тамошних попов собрать сорок рублев. А на церковь послано с Москвы два фунта ладану, два фунта темьяну да пуд воску, да ведро вина церковного и образы, и книга, и колокола, и все церковное строение».

Постройка городков и острогов была плодом военной колонизации, она двигалась весьма быстро вместе с завоеванием. В XVI столетии уже основаны были казаками Тюмень, Тобольск, Пелым, Березов, Тара, Сургут, Обдорск, Нарым, Кетск и Верхотурье. В XVII столетии — Томск, Ачинск, Туруханск, Кузнецк, Енисейск, Красноярск, Якутск, Олекминск, Канск, Баргузин, Балаганск, Киренск, Нерчинск, Иркутск, Селенгинск и Албазин в 1650 году. Таким образом, в 70 лет мы достигли Амура, в продолжение XVIII столетия занимается Камчатка и делаются приобретения в южной Сибири, в XVIII столетии заселяются промежуточные пункты и новые крепости, как Омская, Петропавловская, Ямышевская, основывается Бийск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск, Петропавловск в Камчатке и другие. В XVI столетии мы видим создание первых ямов, или станций, для обеспечения проезда по Сибири, таковы были первые Самаровский и Демьянский ям около 1732 г., в Сибири считалось 6723 ямщика. Это было поселение, заселенное по указам, подневольное, оно совершало беспрестанные побеги и было постоянно подновляемо. В XVIII столетии началось казенное заселение трактов и линий. Правительству понадобилось соединить промежуточными пунктами намеченные острогами и крепостями границы завоеваний. Так, заселяется тракт в 1593 г. между Верхотурьем и Тобольском, в 1637 г. — тракт между Березовым и Тобольском. В 1744–1745 гт. — между Тобольском и Тарой, в 1762 г. — между Ишимом и Омском, в 1761 г. — между Чаусским острогом и Томском, в 1763 г. пролагается екатеринбургская дорога, в 1762–1780 гт. — тракт между Тарой и Чаусским острогом и производится заселение Барабы. Наконец, с XVIII столетия начинают ограждаться границы посредством казачьих линий и поселений. В 1720–1773 гг. возводится Иртышская линия, в 1755 г. — казачья линия между Омском и Звериноголовском, в 1759 г. — Колывано-Кузнецкая линия, в 1764 г. — Новоколыванская Кузнецкая линия, в 1780 г. — Бухтарминская. Подобные же черты казенной колонизации проводятся в новопокоренных местах в XIX столетии.

Вслед за военной и казенной колонизацией следуют промышленная, торговая и вольнонародная колонизации. Промышленники и искатели богатств наполняют Сибирь не менее гулящих людей, они рыщут по сибирским пространствам, по глухой тайге и прокладывают тропы, они создают блокгаузы, промышленные избушки и даже предшествуют военной колонизации. Эти промышленные избушки и заимки мы находим впереди наших линий, когда Алтай и киргизская степь не находились еще в пределах наших границ. Промышленники, охотники и гулящие люди, ищущие дела, куда бы им пристроиться, являлись не худшими пионерами, чем предприимчивые казаки. Но главную основу колонизации на Востоке составляло земледельческое население, усеявшее край деревнями; без него бы казенная колонизация не имела поддержки и стерлась бы, как смелый очерк, как замысловатый план, не получивший реального осуществления, как право на землю, очерченное ремнем воловьей шкуры, охватившее неизмеримые пустыни, но по-прежнему оставившее их бесплодными. Истинная основа жизни должна была лечь, когда в землю завоеванных стран упало первое хлебное зерно завоевателя. Таково было значение волн добровольной народной колонизации, следовавшей за военной и казенной. В XVI столетии мы видим, как работящий народ поморских мест продолжает намеченную колонизацию по Туре, Ирбити, Ницце, далее на Исети и устье Миаса. На одной Исети возводится Шадринская слобода в 1662 году, недалеко от нее — остроги Масленский, Красногорский, Мехонский, слободы: Бешкильская, Ингалинская, Терсетская, Базневская, Устьмиасская, и это все между 1662-м и 1668 годами. Таким образом, наполняются промежутки между острогами и городами целым рядом слобод из охочих вольных людей, которые превосходили числом казенных крестьян, высылаемых весьма часто по воеводским распоряжениям, пускавшимися в путь с тем, чтобы бежать с дороги.

Самовольная колонизация чуть ли не превосходила в первое время правительственную. По крайней мере мы находим следующую обрисовку ее у местных исследователей.

«Неправительственная колонизация, как кажется, шла