Проданное счастье (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

— Ты не спишь? — сонно бормочет девушка, прячась под одеяло. Смотрит на меня смущенно и одновременно игриво. Как в старые добрые времена, когда мы были вместе.

— Доброе утро, — шепчу, сдвигая вниз край одеяла и прижимаюсь губами к ее губам. Поцелуй сначала напоминает поцелуй школьников, но с каждой секундой охватывает взаимное желание отдаться без остатка, забыть обо всем на свете.

— Натан, — обжигает своим дыханием мои губы, упираясь ладонями мне в грудь. — Там кто-то стоит за дверью.

Прислушиваюсь. Не слышу слов, но какое-то бормотание улавливаю. Мы сразу же вскакиваем одновременно с кровати, хватаем с пола разбросанную одежду. Когда дверь тихонько начинает открываться, Майя отворачивается к окну, чтобы застегнуть до конца рубашку, я к зеркалу — одергиваю полы футболки.

— Прежде чем заходить в мою комнату, нужно стучаться, — строгим голосом делаю замечание появившейся Марине. Она устремляет глаза на Майю, которая уже повернулась лицом, потом на меня.

— Она с тобой спала? — вопрос заставляет нас двоих подавить улыбку.

— Пришлось уступить вторую половину кровати, гостевых комнат ведь нет.

— У нас диван раскладывается, — вклинивается Матвей, стоя за спиной сестры. С этим сложнее поспорить.

— Диван не самое лучшее место для сна, — находится Майя.

— А папа порой ночует у себя в кабинете, вроде ничего с ним не происходит, — Марина строит рожицу. — Завтрак подан.

— Спасибо, дорогая, — благодарю улыбкой дочь, она цокает язычком и выходит. Матвей задумчиво разглядывает комнату, взгляд с недетским выражением задерживается на разобранной кровати. Савва что-то ему говорит на ушко, тоже уходят.

Несколько секунд прислушиваемся к шагам, начинаем одновременно сдавленно смеяться. Ловлю Майю, прижимаю к себе. Осторожно заправляю волосы за ухо.

— Надо теперь закрывать дверь на замок и учить их стучаться, мало ли чем мы можем заниматься по утрам в нашей спальне, — чмокаю в щеку, с неохотой выпускаю из своих объятий девушку.

— Мне кажется мы сильно торопимся, словно за нами кто-то гонится.

— О, нет, Майя, я не собираюсь еще четыре года ждать, пока ты соизволишь сказать, что теперь самое время, — опять ловлю Майю буквально возле двери. — Просто доверься мне, обещаю любить до гроба.

— А что если тест окажется отрицательным?

— Ты все равно будешь для всех мамой. Думаешь, я откажусь от желания жениться на тебе? — Майя отводит глаза в сторону.

Интересно, о чем она думает? Боится, что мои слова так и останутся словами? Наивная. Я теперь ее от себя не отпущу. Вчера она дала свое согласие быть рядом со мной. Результат теста совсем не играет роли.

На кухне суетится Вера Семеновна, дети громко разговаривают, сидят за столом. Майя, как школьница, здоровается с тещей, та одобрительно на меня смотрит, несет к столу чайник.

В окружении детей Майя расслабляется, подшучивает над ними, они в ответ шутят, никто не обижается. С блаженной улыбкой смотрю на каждого присутствующего за столом, ощущая, как в груди растекается необъяснимое тепло и ощущение наполненности. Кажется, все чего я хотел в жизни — я достиг. Пусть кто-то осудит меня за столь странный способ иметь детей, скажет, что ведь можно было дождаться свою единственную, родить ребенка. Можно было, но это как ждать нужный самолет, в порту корабль с билетом на руках с открытой датой.

Никто не поймет, кто ни разу не пережил дикое одиночество. Потерять родных, семью, мечты — я готов был заплатить любые деньги, чтобы вновь ощутить личное счастье.

Когда завтрак подходит к концу, незаметно встаю из-за стола, направляюсь в кабинет. Центр, в котором мы вчера сдали анализы, работает с восьми утра. Легкий мандарж, нервное напряжение, завышенное ожидание — все присутствует, пока включался ноутбук. Открыв почту, на секунду испытываю некоторое разочарование от того, что письмо уже пришло и оттягивать момент истины некуда.

Щелкаю на конверт, загружается письмо. В кабинет заглядывает Майя, прикрывает за собой дверь, подходит к столу. Я сразу же ощущаю ее тревогу, ее беспокойство и ее же трепет от ожидания. Она мнется рядом, но не осмеливается зайти мне за спину и прочитать письмо. А я читаю и ликую. Не могу и не хочу сдерживать свою широкую улыбку.

— Ты так улыбаешься, словно выиграл миллион, — Майя нервно передергивает плечами, не понимает причину моей улыбку или не хочет осознавать.

— Миллион я могу заработать, а вот назвать тебя матерью детей — это реально подарок судьбы, — поворачиваю к ней ноутбук, Майя нагибается и читает письмо. Проходит минута, она видимо несколько раз перечитывает. Поднимает на меня глаза, уголок рта неуверенно ползет вверх.

— Это правда? Матвей и Марина…мои дети? — прикрывает ладонью рот, часто моргает, но не справляется с эмоциями. Слезы текут из глаз, по щекам, она их поспешно стирает, но плакать не перестает.

Я встаю из-за стола, обнимаю ее за плечи. Прижав к себе, успокаивающе начинаю гладить по спине. Хочется как-то утешить ее, сказать, что это не тот повод, чтобы вот так навзрыд рыдать, сжимать на мне футболку. Ведь ничего страшного не произошло, наоборот, мы обрели друг друга, у нас есть общие дети. И главное, что они сами будут в приятном шоке от правды.

— Пап, мы тут подумали… Ой, а чего Майя плачет? Что-то случилось? Кто-то умер? — Матвей сразу же перестает улыбаться, с серьезным видом подходит к нам. — Майя, не плачь. Расскажи папе о проблеме, он ее решит.

— Матвей, — отстраняю от себя девушку, разворачиваю ее в сторону сына. — Есть серьезный разговор. Наверное, стоит позвать еще Марину и Савву.

— Я их сейчас позову, — Матвей с готовностью выбегает из кабинета, Майя с ужасом в глазах отходит от меня.

— Я не готова…. Натан, я не готова!

— Ты никогда не будешь готова, лучшей сейчас, Май. Поверь, так будет правильнее. Мы должны этот новый год отпраздновать семьей, без тайн и обмана, — ободряюще ей улыбаюсь, протягиваю руку. С сомнением смотрит на ладонь, как-то обреченно вздыхает, прижимается ко мне.

Заинтригованные, с интересом заходят дети. Они сразу же садятся на диванчик, словно ожидают увидеть представление. Майя рядом напрягается. Ее состояние можно понять: одно дело, когда малыши просто вслух мечтают о том, что может быть их мамой, другое дело, когда она мама на самом деле.

— Дети, — заглядываю каждому в глаза, устанавливаю между нами контакт. Немного нервничаю, но это скорей всего волнение Майи, а не мое. И все же не сразу нахожусь со словами. Выступать в суде проще, чем перед малышами, которые смотрят на тебя открыто и доверчиво.

— Уверен, каждый из вас мечтает о настоящей семье, где будет мама, папа и, возможно, собака…

— Ты нам купил собаку? О, папа, я так и знала, что это будет подарок на новый год. Обещаю его кормить по утрам и открывать ему дверь во двор, — Марина тараторит без остановки, совсем не обращая внимания на то, что перебила меня. Майя рядом смеется, качает головой. Да, она точно пошла в мать.

— Нет, Марина, собаку я еще не покупал и не подбирал, и даже о ней не задумывался. Я сейчас о другом, — перевожу с дочери взгляд на Савву, он как-то странно смотрит на Майю. Матвей тоже хмурится и смотрит на девушку. Уверен, сын сейчас активно разбирает на куски свою картину Семья, в которую пытался впихнуть Оксану, по новому ее собирает.

— Майя — наша мама? — буквально через минуту выдает Матвей. — Вы это хотели сказать?

— Твои догадки верны, Матвей.

— А та женщина, она кто?

— Да какая разница кто, главное, что не мама, — отвечает вместо меня Марина, неожиданно проявив понимание в ситуации. Ее широкая, довольная улыбка адресована Майе. Чуть задумчиво добавляет:

— Это была бы катастрофа, если та ужасная женщина была нашей мамой. Майя самый лучший вариант.

— Майя? — внезапно подает голос Савва. — Это правда?

— Да, малыш. Так получилось, что Матвей и Марина мои дети, я их мама, как и… — она подается к Савве, приседает перед ним. Заглядывает ему в глаза, боится произнести свое признание. Перебирает его пальчики, все никак не решится выдавить из себя главные слова для них двоих.