Серебряный дельфин - Энн Вэйл

— И если когда-нибудь окажешься в беде, ты ведь обещаешь сразу же дать мне знать и позволишь помочь?

— Обещаю.

— Возможно, когда Найл обнаружит, что ты уехала, он немного одумается и изменит свое отношение к тебе, — задумчиво предложил он. — А ты уверена, что он все еще вздыхает по Надин Оакхилл? Меня тут не было, когда была разорвана их помолвка, но я, конечно, знаю все детали. Честно говоря, мне кажется, что Найл не так уж много потерял… Девица вдруг выходит замуж на человека, который годится ей в деды… — Он выразительно пожал плечами.

— Я не знаю насчет Надин… Единственное, в чем я уверена, это то, что он не любит меня, — просто ответила Рэчел.

— Когда он возвращается из Нью-Йорка?

— В субботу.

Брен состроил гримасу.

— Думаю, что ты попалась, милая. — Он покачал головой.

— Что ты хочешь сказать?

Он развел руками.

— Корабли и самолеты — это ведь не автобусы, в них нельзя вскочить в любую минуту. Боюсь, что у тебя нет почти никаких шансов выбраться отсюда до субботы, если только кто-нибудь из пассажиров не откажется от билета в самый последний момент.

— Я должна уехать! — воскликнула она. — Я просто должна! Если же нет… — Она замолчала.

После субботы будет слишком поздно… Найл заставит ее отправиться вместе с ним на «Серебряном дельфине» и… Она содрогнулась от мысли, что ей придется вынести еще одно путешествие наедине с ним.

— Ну, посмотрим, что я могу сделать, — с сомнением сказал Брен. — Я сейчас же отправлюсь в Хэмилтон. Ты подождешь тут, пока я не вернусь — я могу немного задержаться, — или мне лучше перезвонить тебе позднее прямо в Мунгейтс?

— Я подожду здесь. Меня не хватятся раньше шести часов… Мне… Мне очень стыдно, что я доставляю тебе лишние хлопоты, Брен.

— Не будь глупышкой. Я постараюсь быстро управиться, но если тебя тут уже не будет, когда я вернусь, то позвоню тебе вечером.

Брен уехал, а Рэчел принялась бесцельно бродить по террасе. Большие каменные плиты потрескались, и сквозь образовавшиеся щели пробивалась трава. Краска на ставнях, что прикрывали окна, давно уже облупилась на солнце и осыпалась с изогнувшихся перил. Вид у дома, — а ведь когда-то он, несомненно, содержался прекрасно, как и Мунгейтс, — был грустным и заброшенным. Рэчел раздумывала, почему бы Брену не сдавать дом туристам. Ей казалось преступлением позволять особняку разрушаться.

Брен отсутствовал уже около часа. Рэчел сидела на скамье-качелях, пытаясь отогнать грустные мысли, когда услышала звук приближающегося автомобиля. Однако машина остановилась на некотором расстоянии от дома Брена. Возможно, это были соседи — владельцы того дома с плоской крышей, который расположился дальше по берегу. И она снова расслабилась, чувствуя, насколько все это нереально. Рэчел охватило странное чувство, словно все происходило во сне. Через неделю ее уже не будет на Бермудах, она покинет острова навсегда и начнет жизнь заново, но совсем одна. Такая перспектива ее пугала, и Рэчел поняла, что лучше об этом не думать. Если она позволит себе размышлять над деталями, то, возможно, у нее просто не хватит храбрости.

Звук неторопливых шагов — мужских шагов — послышался из-за кустов, заставив ее затаить дыхание. Она уже знала, успев подумать об этом коротко, но с опаской, как изолированно стоит дом, инстинктивно поднялась со скамьи и быстро направилась к лестнице, что вела к воде.

Качели, освободившись от ее веса, медленно раскачивались туда-сюда, и ржавые цепи поскрипывали.

— Найл! — Рэчел застыла в изумлении. Несколько секунд ее муж неподвижно стоял на дальнем краю террасы. Затем медленно приблизился. Когда их разделило около шести футов, он снова остановился.

— Привет, Рэчел, — сказал он спокойно.

— Что… Что ты тут делаешь? — прошептала она. — Ты же сказал…

— Кажется, я сказал тебе все, кроме главного. — Голос его показался ей странным. Она ни разу не видела его таким вымотанным, даже после шторма на «Дельфине» он так не выглядел. — Значит, ты собралась уехать, говоря, что тебя тут не будет, когда я вернусь?

— Да, именно так.

Его глаза внезапно блеснули, Найл двумя быстрыми шагами пересек разделявшее их пространство и схватил ее за плечи — схватил так сильно, что она почувствовала боль.

— Я люблю тебя, — страстно проговорил он. — Ты не можешь уехать, я не отпущу тебя. Ты принадлежишь только мне.

Целое мгновение она не могла понять, что он говорит. Затем, слегка задохнувшись, рассмеялась и расплакалась одновременно.

— О, Найл! О, Найл!

Он привлек ее к себе, так что лицо Рэчел уткнулась ему в плечо, и погладил по спине.

— Не плачь, дорогая… Пожалуйста, Рэчел, не плачь.

— Я не плачу. Вовсе нет… — В нагрудном кармане его пиджака она нашла носовой платок, вытащила его и вытерла щеки мягкой белой тканью. — О, Найл, — повторила она в третий раз. — Ты действительно хочешь это сказать?

— Что люблю тебя? — Найл взял ее лицо в руки и заставил посмотреть на себя. — Да, хочу. После того как я сел в этот самолет, я вдруг так испугался, что могу потерять тебя… О Боже, ты могла уже уехать!..

Он поцеловал ее, и на этот раз она прильнула к нему. Сколько раз Рэчел мечтала о такой минуте: Найл обнимет ее и никогда больше не отпустит. И теперь каким-то чудесным образом эта мечта стала реальностью. Найл любил ее! Как же она могла в этом сомневаться, если губы его были так нежны, а сердце гак гулко стучало под ладонью ее руки?

Прошло некоторое время, прежде чем они снова взглянули в глаза друг другу. Найл улыбнулся.

— Должно быть, я вовсе потерял голову, не догадываясь, что ты испытываешь ко мне подобные чувства. Неужели ты не могла хотя бы намекнуть? — спросил он, глядя на нее с насмешливым огоньком в глазах. Найл слегка ослабил свои объятия, и она немного отстранилась, чувствуя восхитительную дрожь, когда его руки вновь сжали ее плечи.

— Не шути, Найл, — мягко попросила она. — Если бы ты знал, как несчастна я была!

— Я знаю, — с чувством отозвался он. — Я тоже немало пережил. Скажи это еще раз, Рэчел, скажи, что любишь меня.

Застенчивость перед ним, ее парализующее чувство неполноценности, казалось, растаяли, подобно туману под лучами утреннего солнца. Обхватив руками крепкую шею, она соединила пальцы на его затылке.

— Я люблю тебя. Я всегда любила тебя… Еще с тех пор, когда ты впервые приехал на Ангуну. О, Найл, дорогой, неужели ты не видел этого, неужели не догадывался?

Он понизил голос.

— Ты никогда раньше не смотрела на меня вот так. Я думал, тебе отвратительны даже мои прикосновения.

Она заставила его наклонить голову, чтобы можно было прижаться губами к его худощавой загорелой щеке.