Путешествие вокруг света - Адельберт Шамиссо

Обряды, которые я наблюдал тогда, теперь на этих островах уже не совершаются, и язык религиозных церемоний умолк. Никто и не подумал о том, чтобы исследовать и спасти от забвения то, что могло бы помочь понять, как действуют законы этого народа, пролить свет на его историю, а может быть, на историю человечества, разгадать ту сложную загадку, которую предлагает нам Полинезия. Действительно, румянцевская экспедиция могла бы получить ценные для науки данные, если бы добросовестный, усердный наблюдатель мог провести год на этих островах. Но ты проносишься по свету, как пушечное ядро, и возвращаешься домой лишь со сведениями о вершинах гор и глубинах морей. Когда я попросил у капитана разрешения остаться здесь до прихода «Рюрика», он ответил, что не будет удерживать меня — я волен оставить экспедицию, когда мне будет угодно.

4 декабря Каремоку устроил для нас танцевальное представление, а 6-го — еще одно. После того как я много раз с трудом наблюдал за отвратительными телодвижениями наших танцовщиц в балетных танцах, которыми так восхищаются, то, что я писал в моих «Наблюдениях и замечаниях» о великолепных танцевальных представлениях на Сандвичевых островах, кажется мне бледным и не передающим суть дела. Мы варвары! Мы называем этих людей, одаренных чувством прекрасного, «дикарями» и позволяем поэтам и грустным мимам изгонять балет из тех залов, о которых мы с гордостью говорим, что они посвящены искусству. Я всегда сожалел и хочу здесь вновь выразить сожаление о том, что ни один добрый гений ни разу не позаботился о том, чтобы на этих островах побывал живописец, художник по призванию, а не только профессиональный рисовальщик. Но теперь уже слишком поздно. На Отаити [Таити], на Оваи миссионерские рубашки прикрыли прекрасные тела, все танцевальные представления прекратились, и на этих детей радости тихо и печально опустилось табу субботнего дня.

Хочу подтвердить непредвзятость моих высказываний. 4 декабря танцевали трое мужчин, а 6-го — группа девушек, среди них немало весьма красивых. Но не они произвели на меня неизгладимое впечатление, нет, мужчины танцевали более искусно, даже притом что первого из них нельзя было назвать красивым. Впрочем, не надо обращать внимания на два плохих рисунка, которые отнюдь не украшают альбом Хориса. Танцы не поддаются передаче в рисунке, а то, что он нарисовал, пусть простит ему гений искусства. Нигде в других местах и на других праздниках я не видел, чтобы публика была так увлечена, прямо-таки опьянена радостью, как жители Оваи во время этих представлений. Они бросали танцорам подарки — вещи, украшения.

Расскажу о малозначащей детали, замечу только, что в ребенке проявляется характер народа. Когда я смотрел, находясь в толпе, как танцевали мужчины под кокосовыми пальмами, мне очень мешал, наступая на ноги, стоявший впереди мальчик. Я довольно резко оттолкнул его от себя; он гневно обернулся, и по его помрачневшему лицу я понял, что причинил боль человеческой душе. В ответ я изобразил злую гримасу и сделал движение, будто потрясаю копьем и собираюсь метнуть его в противника, то есть в него. Тогда мальчик смягчился, засмеялся. Раз я счел его себе равным и способным носить оружие, то все в порядке, но он не желал, чтобы его толкали.

Нам обещали и другое зрелище: народные игры с оружием в исполнении вождей и других знатных людей. Инсценировка битвы, особенно если учесть особую горячность этого народа, может легко превратиться в настоящую битву. Оружием служило копье, которое бросали не высоко поднятой рукой, как это делали греки, а опущенной, сначала пронося над землей и затем подбрасывая снизу вверх. Во время игр вожди надевают плащ из перьев.

Я пропустил эти игры, что было для меня невосполнимой утратой. Они должны были состояться 7 декабря, но в тот день их не было. 8-го капитан отправился на двухдневную охоту в окрестности реки Жемчужной [Перл-Ривер]. Я же решил совершить экскурсию через весь остров на северное побережье. Каремоку поручил двум людям сопровождать меня и подготовил все для дружеского приема там, где мне предстояло побывать. Я прошел долину позади Хана-руру и поднялся на гребень горы в его самой низкой точке. С крутого, обращенного к северному побережью обрыва я спустился босиком, как привык делать в Швейцарии, переночевал внизу и вернулся в Хана-руру по другой долине вечером 9 декабря, через расположенный чуть западнее и выше горный проход. Игры с оружием, которые состоялись в тот день, уже закончились.

Мануя старательно, точно и с любовью исполнил все приказы своего повелителя, обеспечил заготовку и доставку дров и т. п. Мы вновь поручили ему привезти королю то, что ему полагалось. Самому Мануе вручили щедрые подарки.

13 декабря «Рюрик» был готов к отплытию. Замечу попутно, что европейцы на Сандвичевых островах пользуются счетом времени с запада на восток через Кантон, так что мы, счислявшие время с востока на запад, как на Камчатке и в русских поселениях, отставали от них на один день. Такое же различие существовало между двумя соседями — Сан-Франциско и Бодегой. Когда имеешь дело со старым и новым календарем, со счетом времени с востока и с запада, с временем гринвичским и корабельным, со средним и действительным, с солнечным и звездным, астрономическим днем и т. д., то действительно нелегко разобраться, какое же сейчас время. Часы я считаю по долготе до завершения круга к западу от Гринвича, а дни — по новому календарю и судовому счислению.

14 декабря в 6 часов утра мы пушечным выстрелом потребовали лоцмана, который прибыл с несколькими двойными каноэ. Нас вывели из гавани, Каремоку поднялся на борт. Мы салютовали королевскому флагу Оваи, реявшему над фортом, семью залпами, с форта в ответ было дано столько же. Семью же залпами нам салютовал королевский сторожевой корабль «Кахума-ну», на что мы ответили тем же. В 8 часов «Рюрик» покинул гавань; Каремоку и его спутники сердечно с нами простились. Усевшись в каноэ и оттолкнувшись от корабля, они приветствовали нас троекратным «Ура!». В ответ мы прокричали то же самое.

Отъезд из Хана-руру. Острова Радак

14 декабря 1816 года мы отплыли из гавани Хана-руру [Гонолулу]; в течение трех дней нас сопровождали легкие ветры и полные штили. Вдали можно было видеть кашалотов (Physeter). 16-го нам удалось поймать на палубе крачку (Sterna stolida).

17 декабря ветер возобновился, и мы намного продвинулись вперед. 19-го шел дождь. 21-го и 22-го мы тщетно искали под 17° сев. широты острова, которые в 1807 году видел капитан Джонстон{170}; за нами летели морские птицы — пеликаны и фрегаты. Мы следовали курсом на юго-восток, судно шло очень быстро, и качка была весьма утомительна. Горизонт не просматривался так ясно, как обычно. С 26 по 28 декабря мы искали под 11° сев. широты остров Сан-Педро, но не обнаружили его; с 28-го — взяли курс на запад между 9° и 10° сев. широты, чтобы найти острова Малгрейв; лавировали большей частью ночью. 29 декабря видели дельфинов, летучих рыб, плавник. Птиц стало меньше. В ночь с 30 на 31 декабря начался затяжной дождь, длившийся весь день. Утром мимо корабля проплыл кусок дерева, на нем сидела птица. Это бекасовидный веретенник. Уже ночью было слышно пение птиц. Ветер стал умереннее. 1 января 1817 года после обеда, когда мы пошли более северным курсом, чтобы посетить группы островов, которые видели в прошлом году, показалась земля.