Все мы люди - Дональд Уэстлейк

 – Черт возьми, я ударил его!

 – Картина, – напомнил Дортмундер и указал на слабый след, ведущий вверх, за сараем.

 – Картина, – Чонси посмотрел на Дортмундера, затем в зеркало заднего вида и принял решение.

Он включил первую передачу, повернул колеса резко влево и нажал газ. Это первое движение сломало Воксхоллу левый задний фонарь и слегка помяло его кузов, одновременно разбив одну из передних фар Jensen, скомкало его радиатор и сильно вогнуло две его передние решетки. Воксхолл пытался «стряхнуть» с себя другую машину, пока ее удивленный и шокированный водитель пытался выбраться на тротуар. Толкнув Дженсена, сбросил его водителя в грязь и гравий, а затем вырвав у него передний бампер.

Звук, с которым бампер упал на тротуар, служил своеобразным вызовом для Министерства защиты окружающей среды. Большой желтый Leyland, нагруженный камнями и грязью, который только что показался из-за угла сарая, «чмокнул» Дженсена очень ловко в зад.

В Воксхолле, поднимающемся вверх по грунтовой проселочной дороге, мрачный Чонси вцепился в руль, Дортмундер вешал все, что только мог найти на приборной панели, в то время как Келп, трясущийся на заднем сиденье, глядел вниз склона, на дорогу:

 – Он снова получил. Какой-то грузовик наехал на него.

Однако ни Чонси, ни Дортмундера не волновало, что происходило там. Полумесяц и несколько миллионов звезд в безоблачном небе давали больше света, чем их фара. Они показали пейзаж фактически дикой местности, какой она и была еще со времен строительства Адрианом его стены. Возможно, пиктов и кельтов уже не было (за исключение футбольных выходных), но сельская местность, которая сформировала свою грубую своевольную природу, оставалась нетронутой человеком. Проезжая через эту местность, ни один из пассажиров Воксхолла не увидел света или другого признака Мини.

С трудом продвигаясь между скал и корней, они приблизились к двум корявым и приземистым соснам, из которых появился Покьюлей в свете их фар, нервно моргая и жестами показывая им свернуть направо.

От неожиданности Чонси убрал ногу с педали газа, и машина, проехав еще немного, быстро остановилась.

А теперь дверь со стороны Чонси открылась и голос Лео Зейна спросил:

 – Выходи. Дортмундер? Келп? Вы же не настолько глупы, чтобы принести оружие, верно?

Нет, они были достаточно глупы и не взяли оружие. Все трое вышли из машины: Чонси выглядел напряженным, но не испуганным, Дортмундер ужасно раздраженным, Келп недовольным. Зейн произнес:

 – Прогулка вверх на гору с правой стороны. Грисволд, следуй за нами на их машине и освещай нас фарами.

Трое заключенных, ведомых Зейном и Покьюлеем, едущим на их авто, поднимались на гору, черные тени которой – длинные темные линии, удлинялись впереди них. Повернув за Зейном еще раз вправо, он оказались в обветшалых, поросших мохом развалинах, которые, по-видимому, когда-то были довольно большим замком. Поначалу все, что они смогли рассмотреть, это были несколько булыжников в каменной стене, напоминающей ранние проекты для Стоунхенджа, но потом Покьюлей включил ближний свет фар, и в мягких лучах луны и звезд они увидели все еще сохранившиеся части здания.

Зейн воспользовался фонарем, чтобы провести их через старый дворик к серой каменной стене, за которой обветшалые ступеньки вели вниз. Внизу тяжелая дверь в форме перевернутого щита была открыта, и они вошли в липкий пустой каменный коридор, конец которого терялся во мраке. Фонарик Зейна подсказал ему, как пройти по этому коридору и затем войти в дверь слева. За ними послышался тяжелый скрежет петель, когда Покьюлей закрывал дверь наверху.

Они очутились теперь в большой загроможденной комнате. Зарешеченные окна располагались вдоль одной стены очень близко возле потолка. Левая и передняя часть комнаты была наполнена разваливающейся мебелью, кучами деревянных ящиков и картонных коробок, стопками газет, остатками доспехов и старого оружия, подставками для кружек, кувшинов и бутылок, множеством гниющих флагов, каминными часами, подсвечниками и каждая щель была заполнена какой-нибудь безделушкой. С правой стороны было свободное место, своего рода полукруг перед огромным глубоким камином.

Здесь каменный пол был покрыт выцветшим старым ковром, на котором стояло несколько массивных, на первый взгляд не слишком удобных стульев и столов. Три свечи пылали на высокой каминной полке, и перед камином стоял выглядевший беспокойным Ян Макдоу.

 – Итак, это правда, – сказал он, как только они вошли.

 – Как я тебе и говорил, – сказал Зейн, прихрамывая на одну ногу, а за ним дверь закрыл Покьюлей.

 – Ты выбрал хорошее место, – сделал комплимент Келп, улыбаясь своей бодрой улыбкой. – Должно быть, уборщице приходится здесь не сладко.

Дортмундер бросил на Покьюлея обвиняющий взгляд и произнес:

 – Я разочарован в тебе. Я знал, что те двое не были хорошими людьми, но я думал, что ты честный человек.

 – Дело в тех десяти тысячах, что ты дал мне, – ответил Покьюлей, избегая смотреть в глаза Дортмундера. – Деньги – это странная вещь, – добавил он, немного и сам удивившись, – чем больше их есть у тебя, тем большее их хочется. Я никогда не знал, что хочу сто тысяч долларов, пока не получил десять тысяч.

Между тем, Макдоу, все еще обеспокоенный, спросил у Зейна:

 – Теперь, когда мы поймали их, что же нам делать?

 – Ничего, – ответил Чонси. – Будет публичное разбирательство по поводу картины, Макдоу, между тобой, мной и страховой компанией. Что произойдет с твоей продажей, если я исчезну прежде, чем все прояснится?

Макдоу провел костяшками пальцев по своим губам и прочистил горло:

 – Ты не должен был следить за нами, – угрожал он.

 – Это моя картина, – продолжал Чонси, – и ты будешь иметь дело со мной.

 – Разделить на шесть кусков? Человек, мужчина, который даже не оплатил мой счет за гостиницу!

 – Эти два уже оплачены, – защищался Чонси и указал на Дортмундера и Келпа таким жестом, которого было достаточно, чтобы Дортмундер осознал: произошла перегруппировка игроков, а он и Келп остаются «за бортом».

Так же невзначай Дортмундер согласился:

 – Все верно. Мы просто пришли, чтобы помочь Чонси, так что теперь мы, пожалуй, оставим вас торговаться без лишних свидетелей…

 – Нет, нет, Дортмундер, – прервал его Зейн, улыбаясь поверх оружия. – Не спеши уходить.

Раздраженный Чонси спросил:

 – Почему «нет», Зейн? Они ничего не хотят, пускай уходят.

 – С тем, что они знают? – Зейн покачал отрицательно головой. – Они все еще могут заработать деньги, Чонси. От твоей страховой компании, например.

Чонси пригвоздил Дортмундера внезапным острым взглядом, и Дортмундер сказал ему:

 – Ты знаешь лучше, чего мы хотим на самом деле. Все, что мы хотим – стоимость нашего авиаперелета, и мы в расчете.

 – Мне некогда думать о тебе сейчас, Дортмундер, – ответил Чонси и покачал головой, как будто отгонял от себя мошек.

 – Г-н Чонси, – начал Келп. – Я не для этого спал полторы недели под комодом, чтобы со мной поступали таким образом.

Но Чонси не слушал. Он повернулся к Макдоу и потребовал:

 – Я хочу мою картину.

 – Купи ее на аукционе.

 – Я уже заплатил за нее. Она моя.

 – Я не отдам ее тебе, – парировал Макдоу, – и на этом точка. И я даже не отдам тебе львиную долю денег.

Вмешался Дортмундер:

 – Почему бы не сыграть в «страховую игру» еще раз?

Все посмотрели на него.

 – Что за «страховая игра»? – спросил Макдоу.

 – Ты вернешься в Parkeby-South, – сказал ему Дортмундер, – и скажешь, что ты волнуешься по поводу произошедшего ограбления и хочешь, чтобы те же эксперты пришли и взглянули на картину. Они так и сделают, обнаружат фальшивку, а ты заявишь, что оригинал был похищен во время последнего ограбления…

 – Которое и произошло, – отметил Макдоу горько.

 – Таким образом, тебе даже не придется лгать. Страховая компания галереи заплатит тебе, так что у тебя появятся деньги. Затем ты продашь Чонси оригинал за несколько долларов, и все будут счастливы.

На лице Макдоу явно читался интерес, а также и на Чонси, но Зейн вставил свои две копейки:

 – Это мило, Дортмундер, но не сработает.

 – Конечно, сработает.

 – Страховые компании не платят дважды за одну и ту же картину, – сказал Зейн.

И это был серьезный недостаток в доводах Дортмундера, который уже знал об этом ранее, но он все же пытался сделать все от него зависящее в данной ситуации:

 – Им придется заплатить, – настаивал он. – Как страховая организация галереи может отказаться от выплаты для Макдоу, если все знают, что картина была оригинальной?

 – Вот как работают страховые компании в таких случаях. Уже существует иск между Чонси и его страховщиком в Штатах. Страховая организация здесь просто скажет Макдоу, что они не удовлетворят его требования, пока иск с другой стороны не будет урегулирован.