Смерть под парусом - Чарльз Сноу

Финбоу оживился и произнёс своё сакраментальное «та-ак», полицейские восторженно завопили: «Браво, старина!» Чиновники зашушукались. А матросы в знак одобрения смачно сплюнули.

Один из чиновников взял пистолет из рук Беррелла и с опаской положил его на палубу, матросы стали стягивать с сержанта скафандр. Мы с Финбоу, желая рассмотреть находку Беррелла, подошли поближе, и тут меня охватило странное чувство нереальности, словно я был зрителем на представлении фокусника-иллюзиониста: передо мной на палубе, вытянувшись в одну линию, лежали маленький автоматический пистолет, грязный вылинявший вымпел и большая, разбухшая от воды тетрадь в коричневом переплёте.

— Это судовой журнал, — бросил я стоявшему рядом Финбоу.

Присев на корточки, я рассматривал, каким образом эти три предмета соединены друг с другом. Оказалось всё очень просто: одним концом шнура от вымпела был крест-накрест обвязан судовой журнал, другим — рукоятка пистолета. Таким образом, вымпел служил лишь средством соединения пистолета с судовым журналом и заменил в данном случае кусок бечёвки. При виде лежавшей передо мной замысловатой комбинации я как-то по-идиотски растерялся: ведь искали-то, собственно, пистолет… а нашли эту нелепую связку… я был обескуражен.

Наконец я обрёл дар речи и спросил Финбоу, который стоял рядом и чему-то улыбался:

— Что всё это значит?

— Это значит, — ответил он, — что кое-кто не лишён чувства юмора, вот что это значит.

Сержант Беррелл в одних кальсонах и фуфайке тоже с удивлением взирал на свою находку.

— Пистолет 22-го калибра. Пуля, извлечённая из сердца доктора Миллза, соответствует его калибру, — заявил он.

— Разумеется, — откликнулся Финбоу.

— Верёвка привязана к рукоятке простым узлом, — разочарованно протянул Беррелл, — другой конец обвязан вокруг книги…

— Которая является не чем иным, как судовым журналом. Я почти с полной уверенностью могу утверждать это, — вставил я.

— Да, кажется, это действительно пропавшие судовой журнал и флажок, — согласился Беррелл, холодно взглянув на меня. Он размотал шнур и открыл тетрадь. — Да, — констатировал он, — это действительно судовой журнал, но он сильно пострадал от воды. Почти ничего не разобрать. — Он сумрачно посмотрел на пистолет и судовой журнал. Сержант Беррелл был явно разочарован. — И все отпечатки пальцев, конечно, смыты, — ворчливо произнёс он.

И вдруг его круглое лицо озарилось. Он нагнулся над судовым журналом и расхохотался. Потом, выпрямившись, оглядел нас всех изучающим взглядом и, выдержав паузу, торжественно произнёс:

— Самоубийство.

Глава шестнадцатая

Алоиз Беррелл пишет отчёт

Все были потрясены. Один из чиновников повторил за ним, как эхо:

— Самоубийство!..

— Без сомнения, — подтвердил Беррелл, окинув самодовольным взглядом присутствующих.

— А вам не кажется, сержант, — спросил Финбоу, — что не мешало бы нам объяснить, что всё это значит? Мы не успеваем следить за вашей мыслью, вы же знаете, то, что для вас ясней ясного, для нас — загадка.

— Хорошо, — согласился Беррелл. — Я могу уделить вам несколько минут, хотя вы, конечно, понимаете, что я не располагаю временем, необходимо срочно связаться со Скотланд-Ярдом. Наверное, придётся внести в это дело кое-какие поправки.

Он по-прежнему стоял на палубе в одних кальсонах и фуфайке. У его ног лежал пистолет, а мы стояли, выстроившись перед ним полукругом. Сержант сиял от счастья, он чувствовал себя героем дня.

— Существует только одно объяснение, почему к пистолету понадобилось привязать судовой журнал, — объявил он. — Если убийца просто хотел избавиться от пистолета, он выбросил бы его за борт.

Один из безликих чиновников прошамкал:

— Совершенно правильно, Алоиз.

А Беррелл между тем нёсся дальше:

— Какой же смысл убийце обременять себя лишней заботой — связывать пистолет и судовой журнал бечёвкой от флажка? Ведь он мог просто выбросить оружие за борт. Но он почему-то этого не сделал! Человек, выстреливший в себя, не в состоянии выбросить за борт пистолет. Как же в таком случае поступает самоубийца? Перед тем как выстрелить в себя, он привязывает пистолет к какому-нибудь тяжёлому предмету, опущенному за борт. После того как выстрел произведён, — я заметил, как Финбоу улыбнулся, слушая эту книжную чепуху, — пистолет падает из его руки, и грузило увлекает оружие в воду. Это делается для того, чтобы после смерти самоубийцы не осталось никаких следов. В данном случае самым подходящим предметом для этой цели оказался судовой журнал.

— Но кому всё это было нужно? — спросил один из чиновников. — Если человек кончает счёты с жизнью, его, как мне думается, меньше всего должна интересовать судьба пистолета.

Но Беррелла не так-то легко было сбить с толку.

— А цель здесь преследовалась вот какая, — продолжал он поучительным тоном, — создать видимость убийства.

Все так и ахнули.

— Действительно неожиданно, — признал Беррелл, — но от фактов никуда не денешься. По той или иной причине Миллз, — я обратил внимание, что теперь, когда выяснилось, что это было самоубийство, Беррелл стал опускать слово «доктор» перед именем Роджера, — решил наложить на себя руки. Что толкнуло его на такой шаг, узнать нетрудно, но я подозреваю, что он запутался в своих любовных делишках.

Снова я поймал усмешку Финбоу.

— Вчера после тщательного изучения свидетельских показаний я выяснил, что не так давно Миллз пережил любовную драму. — Последнюю фразу Беррелл произнёс, отчеканивая каждое слово, и торжествующе добавил: — Чего только человек не сделает из-за несчастной любви?! — Затем после эффектной паузы продолжал: — Однако этим дело не исчерпывается. Миллзу показалось мало того, что он лишает себя жизни. Убивая себя, он хотел кому-то ещё и досадить. Даже подумать страшно: человек уходит из жизни, не приняв последнего причастия… с единственным желанием в сердце — досадить ближнему своему! Впрочем, мне при моей профессии часто приходится видеть жизнь с изнанки, ничего не поделаешь. Миллз наложил на себя руки, чтобы обвинить в убийстве невинного человека. Кого — можно только догадываться. А способ он выбрал очень простой: обставить самоубийство как убийство, вот и всё. Я ничуть не сомневаюсь, что он хорошо всё продумал, ознакомился с литературой по криминалистике и вычитал там этот трюк. Это старая штука. Описание её можно встретить у Гросса в «Handbuch der Criminologie», том второй, страница 247. К счастью для правосудия, я достаточно знаком со специальной литературой.

Я ликовал. Беррелл убедил меня. В самом деле, каково ещё могло быть предназначение этого грузила? Кроме того, такой поступок вполне соответствовал тому образу Роджера, который нарисовал Финбоу. Он умер, как жил: хитря и обманывая. В тот момент я не мог выжать из себя ни капли жалости к этому человеку. Я был убеждён, что мир не обеднел, потеряв Роджера Миллза. И я благословлял всевышнего, что никто из моих друзей не был причастен к преступлению. Я смеялся над своими подозрениями. Эвис! Теперь эта мысль казалась мне кощунственной. Даже о Тони, вызывающей и дерзкой Тони, я стал думать с какой-то теплотой.

С необыкновенной лёгкостью разделавшись с теми вопросами, которые мы ему задали, Беррелл, удовлетворённо улыбаясь, принимал поздравления Финбоу.

— Сержант Беррелл, — произнёс Финбоу, — никто другой во всей Англии не смог бы так быстро разобраться в существе этого дела! Надеюсь, я скоро буду иметь честь поздравить вас с повышением по службе.

Катер на полной скорости помчался в Горнинг, чтобы Беррелл смог поскорее передать свои новости в Скотланд-Ярд. Пока Беррелл разговаривал по телефону, все остальные ожидали его в холле отеля «Лебедь». Через полчаса он появился и с восторженной улыбкой сообщил:

— У них там, в Скотланд-Ярде, глаза полезли на лоб от удивления. Убийство, замаскированное под самоубийство, — дело довольно обычное, это им не в новинку, но когда я сказал, что в данном случае совсем наоборот — самоубийство, замаскированное под убийство, — и что я берусь это доказать, они буквально онемели. А теперь к делу, надо составить официальный отчёт. Господа, я буду вам признателен, если вы немного задержитесь и засвидетельствуете, как и при каких обстоятельствах я нашёл эти вещественные доказательства.

Несколько минут Беррелл старательно писал. Торопить его мне не хотелось, так приятно было наслаждаться покоем, блаженной уверенностью, что наконец-то всё окончилось благополучно, что, пройдя сквозь все муки, мои друзья вышли из этой истории чистыми!

Наконец Беррелл протянул Финбоу и двум штатским отчёт, чтобы они его заверили своими подписями. Если мне не изменяет память, этот отчёт гласил следующее: