Тайна индийских офицеров - Мэри Брэддон

— Вы можете дать праздничный ужин, если вы непременно хотите это сделать, — сказал он полковнику вскользь, — но я, право, не думаю, чтобы в вашем тесном домишке могла бы поместиться и половина публики, которая должна присутствовать на свадьбе.

Мисс Оливия Мармэдюк пошла к алтарю в сопровождении целой толпы роскошно одетых женщин и изящных мужчин. В этот день церковь казалась настоящей выставкой великолепнейших шелковых материй, кружев, белых перьев, превосходных искусственных цветов со сверкающими бриллиантовыми росинками в чашечках, золотых флаконов с духами и множества других предметов роскоши. У воспитанников и поселян, толпившихся в углу, глаза разбегались от всех этих чудес; однако они разошлись, не вполне довольные свадебной церемонией.

Сторож Лисльвудской церкви с огромной розеткой на новом жилете вел себя с ними нелюбезно: сгонял со скамеек, заставлял прятаться за колоннами и, казалось, считал совершенно излишним их присутствие в церкви.

— Уж если бы я знал, что вы будете повсюду совать свои носы, я, разумеется, распорядился бы по-другому, — говорил он каждому входившему крестьянину.

Всеми чтимый епископ, родственник Лисля, приехал в Лисльвуд-Парк из восточной части Англии, чтобы совершить брачный обряд. Этот достойный муж был поражен манерами и внешним видом своего молодого и богатого родственника. Щеки Руперта Лисля были бледны, кончик его носа покраснел от мороза, и едва ли наружность баронета производила когда-либо более невыгодное впечатление, чем в эту торжественную минуту. Платье ему не шло, а цветок в петлице его фрака потерял свою свежесть и быстро осыпался. Вдобавок сэр Руперт прямо посредине церкви уронил шляпу, и она покатилась, вызвав улыбку на лицах представителей гордой аристократии и шушуканье среди деревенского люда, подавленное грозными взглядами сторожа. Рука баронета, которую он подал Оливии Мармэдюк, была холодной и дрожала, как осиновый лист.

Невеста, напротив, была очаровательна. Лисльвуд давно признал мисс Оливию Мармэдюк красавицей из красавиц, хотя редко видел ее одетою иначе, чем в зеленую амазонку, соломенную шляпку и большую поношенную шаль. Теперь же, в подвенечном наряде, с венком из померанцевых цветов и лилий, окутанная, как облаком, вуалью из драгоценных кружев, она казалась королевой, и когда она в сопровождении отца, вошла в церковь, ее встретили восклицания восторга.

Миссис Вальдзингам, все еще красивая, несмотря на свои сорок лет, была одета в серое атласное платье, а на миссис Варней было чудесное платье янтарного цвета, сверкавшее на солнце, словно золото. Она даже затмила красотою невесту, и многие спрашивали: «Кто эта восхитительная женщина в чудном палевом платье?»

Казалось, майор теперь вполне благосклонно относится к браку, против которого он восставал вначале. Он тоже присутствовал в церкви и был в очень хорошем расположении духа — быть может, этому способствовало свидание с молодым баронетом, которое он имел накануне венчания. Свидание это носило весьма серьезный характер: оно закончилось тем, что Соломона призвали в качестве свидетеля при составлении какого-то акта, написанного майором и подписанного сэром Рупертом Лислем. Таким образом, вновь в Лисльвуд-Парке был установлен мир, и епископ совершал торжественный обряд венчания Оливии Мармэдюк и молодым владельцем Лисльвуда, холодная и влажная рука которого дрожала в руке невесты. По окончании церемонии экипажи потянулись к замку, где должен был начаться пышный свадебный пир с его неизбежными интригами и сплетнями. Едва ли во всей этой суетливой толпе нашлись бы несколько человек, задумавшихся о будущем молодой четы, в три часа, как только пробил колокол, уехавшей в Фелькстон, откуда она должна была отправиться на континент.

Полковник Мармэдюк с четырьмя дочерьми остался обедать в замке в обществе Клэрибелль, ее младшего сына, майора и миссис Варней. Этот маленький кружок довольно хорошо проводил время, Клэрибелль с момента отъезда сэра Руперта сделалась много веселее обыкновенного, да и майор был в хорошем расположении духа. Дочери полковника обводили изумленными взглядами роскошные залы Лисльвуда, который стал теперь собственностью их младшей сестры.

— Как хороша была леди Лисль под венцом! — заметил майор Варней.

Клэрибелль вздрогнула, услышав это имя, которое она носила сама в былые дни, а сестры Оливии задрожали от зависти. «Леди Лисль! Да она в самом деле стала леди Лисль!»

Накануне свадьбы Вальтер Реморден оставил тихое родное село, которое он любил так сильно не потому, что находил в нем какую-нибудь особенную привлекательность, а вследствие связанных с ним дорогих воспоминаний. Уезжая в Лондон курьерским поездом, он еще раз полюбовался бесконечными равнинами, которые казались ему прекрасными даже под холодным, серым осенним небом, и мысленно говорил себе, что лучше Суссекса нет графства в целой Англии.

— Я отъехал не больше двадцати миль от родных мест, а уже сожалею, что покинул их, — размышлял Реморден. — Как трудно уезжать от того, что тебе дорого! Но я никак не мог остаться в Лисльвуде, где мне пришлось бы постоянно встречаться с леди Оливией Лисль!

Пасторат в Йоркшире Вальтер Реморден принял в надежде избежать встреч с любимой женщиной. Мистеру Мильварду тоже обещали другой приход, и Реморден мог бы последовать за ним, поскольку епископ хорошо знал молодого человека; но провидению угодно было, чтобы он поселился в глухом провинциальном городке Бельминстере, куда и прибыл вечером в день венчания Оливии Мармэдюк.

Читатель, конечно не забыл, что Бельминстер — тот самый городок, который мистер Соломон посетил летом этого же года. С того времени здесь ничто не изменилось. На железнодорожной станции был все тот же начальник, тот же носильщик, тот же кассир, те же книги и журналы на полках и чуть ли не те же самые пирожки и бутылки с содовой в буфете. Невзрачная карета, запряженная одной лошадью, которая когда-то взяла приз в забеге вокруг городка, доставила Вальтера со всем его багажом в гостиницу, в которой появление путешественника вызвало одновременно и радость, и смущение. Местные торговцы каждый вечер собирались в холле гостиницы, чтобы потолковать за стаканом пива о достоинствах и недостатках выборных Бельминстера. Иногда приезжал какой-нибудь приказчик, предлагавший свой товар, закусывал в гостинице и уезжал обратно. Но джентльмен, который останавливался здесь на два дня, был безусловной редкостью, и ему оказывали всевозможный почет. Вальтера по широкой лестнице повели в комнату, где для него уже был разведен огонь и где находились зеркало, картина с изображением церкви и портрет лошади, выигравшей когда-то большой золотой кубок. Хозяйка гостиницы, по виду чемодана угадавшая, что перед ней мистер Реморден, назначенный викарием Бельминстера, тотчас же подняла штору и показала на церковь, находившуюся прямо напротив окна по ту сторону рынка.