Цена ошибки - Ирина Лобановская

— Подождите минут тридцать, погуляйте, — равнодушно глянув на него, посоветовала девушка, принявшая запрос. — Поищем…

Через полчаса Лазарев получил такой же безразличный ответ — Кудреватова Вера Ивановна, год рождения… место рождения: город Орел… в Москве не значится.

И вновь равнодушный беглый взгляд…

Зачем Игорь попытался строить свой мир без Веры?…

Позвонил Сазонов:

— Гор, мне плохо… Это правда-истина.

Игорь с трудом оторвался от статьи по трансплантации, лежащей перед ним. Софья Петровна нарыла в каком-то немецком научном журнале. Очень интересно…

— А что случилось?

— У меня все-таки язва… Болит и болит… А вообще, сегодня я прощупал у себя опухоль. Довольно большую.

— И где же у тебя она на этот раз? — с досадой нехотя поинтересовался Лазарев. — На прошлой неделе, сдается мне, был желудок… УЗИ никогда твои диагнозы не подтверждает. Ты удивительно мнителен. И просто неутомим в вечном поиске болезней!

Гошка продолжал нудеть свое:

— А эта стерва, Шурка, звонит и ехидно так вопрошает, сибирская язва: «Как живете? Как животик?» Умилительно, правда? Слушай, Гор… А может, мне к ней вернуться?… Сын все-таки…

— По-моему, у тебя он не единственный, — саркастически отметил Игорь. — А диагнозы так просто, за здорово живешь, себе ставить нечего. Даже если ты сам врач. Ты у нас специалист исключительно по импотентам. Вот я тебе сейчас что расскажу… — Ему хотелось вдосталь поиздеваться над другом-приятелем. — Тут Антон дал мне пленку какого-то студенческого концерта. Было очень забавно — сценки с предметами, которые одушевляются на манер действующих лиц. Особенно мне понравилась одна девушка. Этакая милая толстушечка! Прикольная, как говорит мой сын. Вначале вышла на сцену в брюках — эдакий деловой стиль — чуть не при галстуке. За ней выскочил такой же, по стилю одежды, парень, и стали они друг по другу взбираться, друг друга на руки поднимать и поочередно на голову становиться. А потом она ускакала за кулисы и снова моментально вылетела — в платье, с двумя торчащими в разные стороны твердыми косичками и в больших очках. Такой вот имидж ботанички, с утра до ночи решающей задачи по алгебре. Изображала девушку с веслом. Схватила в обе руки большое байдарочное и его подкидывала, крутила как пропеллер, а потом стала виться вокруг поставленного вертикально весла, как вокруг шеста, и снова на руки встала, показав восторженным зрителям еще вдобавок забавные панталончики.

Лазарев выдержал значительную паузу. Но друг-приятель молчал. Вероятно, от изумления.

— Жаль, тебя там не было! — лицемерно посетовал профессор. — Но пленку могу тебе подкинуть. Развлечешься по полной! Весло у нее прямо ожило и по ней каталось. И все дивились: пышнотелая девушка — и такая пластичная! А потом стало еще веселее. Выбежал парень с бородатенькой мордашкой эдакого лесовичка. Принес с собой обруч. Поставил его в руках, а тот вдруг обвис и опал, стал из твердого мягким. Парень смешно свою лесную мордочку перекосил, сделал из обруча еще какую-то фигуру, и та снова обмякла. И такова суть его выступления: он хочет сделать нечто твердое, но оно обвисает. Я этот номер охарактеризовал как танец импотента. В общем, приезжай, будем тебя обследовать и лечить. Но на мой взгляд, у тебя типичное нервное расстройство. Жениться надо было меньше!

— Я не узнаю тебя, Гор, — мрачно отозвался Сазонов. — Ты злой и ядовитый. А раньше всегда казался добрым и мягким. Что с тобой? Кстати, сообрази мозгой, ядовитый сарказм нередко приводит к психическим болезням.

Игорь помолчал. Ему стало стыдно. Люди не умеют быть людьми… И он в том числе.

— Прости… Понимаешь, как-то жизнь прошла нелепо и мимо…

— Это у тебя нелепо и мимо?! — искренне изумился друг-приятель. — Да твое имя знают даже в Африке!

— В Африке, может, и знают, — грустно согласился с ним Лазарев. — А она знать меня не хочет…

— Она?! О ком ты? Кто эта таинственная «она»?!

Профессор молчал.

— Кажется, я начинаю догадываться… — медленно сказал Гошка. — Верка твоя кудреватая… О ней опять речь? Ты что, ее нашел?

— Если бы… — вздохнул Игорь. — Если бы нашел… Она потерялась так давно и прочно, что вряд ли отыщется когда-нибудь. Я обидел ее тогда… Сам виноват во всем…

— Ну и тупизм! — сказал Сазонов. — Вот парадокс разных психологии. Я одному мужику навтыкал по сопатке — так он сам мне после этого звонит и вежливо приглашает на симпозиум. А со многих женщин я пылинки сдувал — и они в ответ стервозно поворачивались ко мне задницами. Впрочем, видимо, тут объяснение достаточно простое — в этом кроется принципиальная разница между мужской и женской психологией. Вот Шурка, например… Я ей звоню и рассказываю о своих болях в желудке. А она мне… Нет, ты даже не представляешь, Гор, что мне эта сибирская язва ответила!

— А что? — Игорь действительно не представлял этого.

— Она взялась в ответ пересказывать мне историю знаменитой бабы Клавы!

Лазарев порылся в памяти. Никакой бабы Клавы обнаружить там не удалось, как он ни старался.

— Не помнишь, что ли? — правильно расценил его задумчивое молчание друг-приятель. — Ну как же? Это ведь знаменитая бабка. У нее рак нашли, выписали из больницы и отправили умирать. Лежит баба Клава дома и ждет, когда за ней придет глазастая с косой, а тут внучка вдруг рожает близнецов. Двух здоровых пацанят зараз. Дочка слезно взмолилась: «Мама, помоги!» Ну, встала баба Клава… Стирает, кипятит, детей качает, пока внучка отсыпается… На балконе за коляской следит, чтобы дети ненароком не выпали, пеленки гладит… В общем, дел хватает. Незаметно подросли мальчишки, в первый класс пошли… «Ну, вот теперь, — думает баба Клава, — пора бы и мне к доктору наведаться». Бодро притопала в свою родную районку. Онколог как ее увидела, так побледнела и медленно стала сползать со стула. «Клавдия Степановна, — шепчет, — неужели это вы?… А мы думали…»

— Настоящие диагнозы ставят только патологоанатомы, — цинично проскрипел профессор. — Остальное — мура. Ну, мы можем разрезать человека и заглянуть внутрь. Но на большее мы не способны! Хотя вся остальная медицина может еще меньше, чем мы.

— Ну, если мы такие дураки, то больные и вовсе идиоты! — парировал Сазонов. — Говорят ведь, заставь дурака Богу молиться — он лоб расшибет. Одной бабе с токсическим отравлением врач посоветовал пить как можно больше жидкости, чтобы с мочой выходили вредные вещества. Она взяла и выпила сто двадцать литров. И умерла — сердце не выдержало. Перестаралась. Или вот тебе пример медвежьей услуги. В санатории старичок лечился от ревматизма. Залезал в бочку с серной водой и там сидел. Потом рассказывает другому лечащемуся там же старику: «Я вот в бочке сижу с серной водой — и так хорошо! А у тебя что?» — «Сердце». — «Слушай, а попробуй моим методом полечиться! Очень мне помогает, и тебе, думаю, поможет!» Добра он хотел, но только не знал, что на сердце серная вода обратным образом действует… Второй старик послушался совета и полез в ту же бочку. И из нее уже не вылез…