Как женить маркиза - Сара Блейн

– Он высунется, милорд, – спокойно сказал Калеб Рот. – Не сомневайтесь. Не такой он человек, чтобы устоять перед лакомой добычей, какой на первый взгляд кажется наша «Ласточка».

– Но если он все же объявится... – задумчиво проговорил маркиз, провожая глазами Констанс, которая, в последний раз окинув взглядом берег, решила укрыться внизу, так как ветер все крепчал. Наконец он обратил свой взгляд на Рота. – Мы сможем уговорить его на перемирие? И если с перемирием не выйдет, то, Калеб, станут ли наши люди сражаться?

– Можете не сомневаться, милорд, – без колебаний ответил Рот. – Люди-то какие – все до одного опытные моряки. И все до одного списаны на берег из-за Амьенского мира. Ведь целый флот расформировали! Мы имели возможность выбирать из сорока тысяч моряков. И лучшую команду подобрать было бы невозможно. Вы дали им корабль, милорд, да еще платите приличное жалованье в придачу. От флотского начальства они такого не дождались. Они станут сражаться хотя бы за это.

Вир посмотрел на Рота и подумал о женщине, спустившейся вниз.

– Хорошо бы все это произошло попозже. После того, как мы высадим маркизу в надежной гавани.

Он не стал ждать, что ответит Рот на подобное замечание, и коротко бросил:

– Будь настороже. Я пойду вниз.

Спускаясь по трапу и потом шагая по широкому коридору, Вир жестоко бранил себя за то, что высказал сомнения Роту. Ад и преисподняя! Ведь он давным-давно усвоил, что нельзя поверять свои личные мысли никому. Когда откровенничаешь, волей-неволей показываешь слабое место в своей броне, а это может быть использовано против тебя. Хуже того, после каждого промаха такого рода становится труднее избегать дальнейших доверительных бесед. И потом, если так пойдет дальше, скоро он начнет поверять этому юнцу сокровенные воспоминания о своем детстве, ей-богу! Нет, определенно огненноволосая красавица околдовала его, подумал Вир, останавливаясь возле двери кормовой каюты.

Сердце его так и забилось, когда он тихонько стукнул в дверь.

– Это Вир, дитя. Можно мне войти?

Молчание. Вопрос его повис в воздухе. Брови Вира сдвинулись к переносице. Что еще за черт?

– Да, входи, – раздалось из-за двери.

Приняв обычный бесстрастный вид, Вир тронул дверную ручку.

Фонарь в каюте не зажигали, и облака, собиравшиеся в небе, приглушали солнечный свет, лившийся в окно. Но после сумрака коридора глазам его пришлось некоторое время привыкать к внезапной перемене. Сначала он увидел только силуэт, вырисовывающийся на фоне моря и неба, – она устроилась с ногами на диванчике под окном, опершись подбородком о поднятые колени.

– В сущности, это очень красиво, – заговорила она, и голос ее прозвучал неожиданно меланхолично, как если бы она была полностью погружена в мечтательное созерцание острова Уайт, уходящего вдаль у них за кормой. – Что ж удивляться, что ты так любишь море. Я бы тоже вот так плыла и плыла на корабле вечно.

– Даже корабль должен иногда заходить в порт, дитя, – ответил Вир, отвернувшись, чтобы затворить за собой дверь.

– Да, наверное, – отозвалась Констанс. – Собственно, я в последнее время много думала о неизбежности этого.

Вир собирался добавить, что им надо поговорить. Но слова замерли у него на губах, когда он, обернувшись от двери к ней, наконец ясно разглядел свою молодую жену. Он даже подпрыгнул, больно ударившись головой о балку.

– Черт! – Глаза его наполнились влагой. Дивное видение, смотревшее на него с невыразимой прелестью, перепугалось и воскликнуло:

– Вир, ты ударился! – И ручка прижалась к губам, и на прелестном лице изобразилось сочувствие – ей-богу, сочувствие, подумал он.

– Пожалуйста, не беспокойся, – проворчал он, испытывая сильное желание придушить маленькую негодяйку за такой сюрприз. – Случалось мне стукаться и посильнее, и ничего, до сих пор жив-здоров.

Она поднялась с диванчика и теперь стояла перед ним, сама не замечая, что голова ее вскинута гордо, даже с вызовом. Но не это лишило Вира дара речи, а ее наряд, вернее, отсутствие такового, так как облачена его молодая супруга была только в простыню, небрежно накинутую на стройные плечи.

– Ну, ты сам виноват, не надо было оставлять меня в неопределенности, – заявила она, с трудом сдерживая смех. – Ты не оставил мне выбора. Должна же я как-то привлечь твое внимание, Вир.

– Поздравляю, тебе это вполне удалось, – сказал Вир, не сводя с нее угрожающего взгляда. – И что ты далее собираешься предпринять?

– А вот что.

Она выпустила концы простыни, которые придерживала на груди, и простыня упала с плеч.

Вир так и задохнулся. Право, если б она просто ударила его под ложечку, эффект был бы меньше. Так как предыдущие три дня и ночи он провел в борьбе со сладострастными желаниями своей натуры, то сейчас был отнюдь не готов к тому, чтобы объект этих желаний внезапно предстал перед ним во всем блеске женских прелестей. Боже правый!

Высокая и стройная, с округлыми грудями, подтянутым животом и тончайшей талией, еще больше подчеркивавшей соблазнительный изгиб ее бедер, она выглядела даже великолепнее, чем память и воображение рисовали ему. Настоящая богиня, воплощение совершенства! Более того, она смотрела на него не смущаясь, гордо, темными и мерцающими прекрасными глазами, которые могли заставить мужчину забыть обо всем, кроме того, что он должен обладать этой женщиной. Господь свидетель, ему не жить без этой женщины! Он едва с ума не сошел, борясь с желанием проникнуть в ее теплую женственную плоть. Но с этим покончено. Умница Констанс взяла дело в свои ловкие ручки. И черт возьми, он так долго ждал, что теперь имеет полное право сделать ее своей.

И он решительно шагнул к ней.

К несчастью, Палтни, узнавший от Рота, что его светлость маркиз и миледи спустились вниз, и решивший спросить, не желают ли их светлости чего, выбрал именно этот момент.

Заслышав робкий шорох в дверях, Вир замер и, даже не повернув головы, требовательно осведомился:

– Да? Кто там еще?

– Это всего лишь я, ваша светлость, – дрожащим голосом отозвался стюард. – Я...

– Пошел вон, Палтни, – приказал Вир.

– Право, Вир, – заметила Констанс, бесхитростно глядя на него синими глазами. – Стыдись! Ты же перепугал бедного стюарда до полусмерти.

– Черт бы побрал этого Палтни, – проворчал Вир, который был отнюдь не склонен сейчас обсуждать вопрос, как ему следует обращаться с прислугой, со стюардами в частности. Пригнув голову, чтобы снова не удариться о низкие балки, он в два шага оказался возле Констанс. – Дурочка, так ведь и умереть от холода недолго!

– Я и умру от холода, милорд, – сказала Констанс, изумляясь собственному бесстыдству, – если вы и далее станете со мной обращаться так, будто я дочка викария, заглянувшая с визитом вежливости.