Дом Властвующей (СИ) - Кочерова Ирина "Ирина"

Шемс распахнула глаза, машинально подалась вперёд и чуть было не разбила Тибботу нос, стукнувшись о него подбородком.

— Ой! — она пугливо отстранилась. Чего это он подсел так близко? Наблюдал за ней в момент погружённости её сознания в высокие материи?

— Как прошёл разговор с духом? — Тиббот казался немного смущённым.

— Он поможет, — Шемс приняла протянутую ей ладонь и, чувствуя, как трепетно застучало сердце, поднялась на ноги. — Пошли к остальным.

Жемчужная дымка вилась, расползалась по коридору, обволакивая картины, полукруглые ниши, заполненные статуями мифических тварей. Пламя свечей казалось слабым и далёким, а мглистый воздух полнился приторным запахом ладана с примесью других благовоний.

Даррель с Лльюэллином нашлись возле чёрной лестницы.

Из одного небольшого холщового мешочка Даррель доставал по одному странные камешки с небольшими отверстиями, из другого — щепотками какую-то перетёртую траву, бормотал заклинания и продевал тонкие серебристые нити в отверстия. Вдоль всех ступеней Лльюэллин развешивал их и другие амулеты с узорами древних сложных плетений.

— Осторожно, — Даррель предупреждающе посмотрел на присоединившихся к ним Шемс и Тиббота. — Не наступите на пентаграмму, а то испортите. Лльюэллин сделал линии невидимыми. Хотя не представляю, какой в том толк. Если спектакль Евгении провалиться, разве эти «мышиные» ловушки сумеют остановить демона, — мрачно посетовал он, параллельно продолжая мастерить подвески.

— Остановить не остановят, но возможно помогут задержать, — будничным тоном отозвался сверху Лльюэллин.

— Да ей наверняка уже известна каждая деталь наших намерений.

— Нет не известна, — Шемс подошла поближе, настороженно вглядываясь в сумрак над лестницей. — Дом больше ей не подчиняется, и даже готовиться выступить на нашей стороне, что для Сатис наверняка станет неприятной неожиданностью.

— Если это правда, так может он просто путь выпустит нас отсюда, а Сатис навечно замурует внутри?

— Во-первых, дом не на нашей стороне, а на стороне Шемс, — вмешался Тиббот. — А во-вторых, для Шемс снаружи также небезопасно. Вне дома она теперь — приманка для горгулий.

— Да нет же! Кажется, Даррель прав, — озарённая внезапной мыслью, Шемс просияла. — Вы можете спастись. Я сумею сделать так, что дом не станет вас удерживать.

— А ты? — Лльюэллин неторопливо спустился по ступеням и аккуратно перешагнул невидимую пентаграмму.

— Я что-нибудь придумаю, — противореча ей, неприятный, тревожный холодок зародился где-то внутри живота и пробежался по всему телу. Шемс поёжилась. — Абсолютно точно мы с домом найдём разумный способ.

Оттенки замешательства, озадаченности, недоумения отразились на мужских лицах. Постепенно их длительное задумчивое молчание начинало нервировать.

— Я тоже останусь, — заявил, наконец, Тиббот. — Пускай покуда всё это очень смахивает на безнадёжный бунт, но кто знает, мало ли как оно обернётся.

Даррель ткнул пальцем в большую спортивную сумку возле стены:

— Я забрал из библиотеки бронзовый ятаган, разящий топор и епископский жезл — неплохое дополнение к эбеновым ножам, — сообщил он с неуместным вздохом облегчения.

Лльюэллин, который во время продолжительной паузы не сводил внимательных глаз с брата, кивнул и сдержанно подытожил:

— В таком случае продолжим работу.

И тотчас за его словами сверху донёсся негромкий шорох открывающейся двери и лёгкие шаги. Взгляды присутствующих устремились на площадку второго этажа, привлечённые появлением Евгении, сжимающей в руке подсвечник на две свечи, едва ли озаряющих сгустившийся вокруг мрак.

Глава 29

Наверно, кому-нибудь стоило спросить Евгению, как всё прошло, только все молчат, будто воды в рот набрали, и неотрывно смотрят на неё. Смотрят, как узкая ладошка опускается и скользит по резным перилам из чёрного дерева, обрамляющих лестницу. Смотрят, словно зачарованные, и сопровождают глазами каждый шаг, настороженно подмечая всякие детали, как, например, дрожащие колени или нервное движение головы в сторону покоев Властвующей. Невидно ни крови и никаких других видимых следов истязаний, а длинные белоснежные косички, в скупом освещении, ещё больше подчёркивают тёмную кожу и притягательные, почти безупречные черты лица. Может и правда всё обошлось благополучно?

Шемс посмотрела на Лльюэллина. Он мог бы показаться расслабленным, если бы не предельно сосредоточенный взгляд, прикованный к дремавшим на стенах неподвижным теням.

Даррель первым разрушил общее оцепенение.

— Ставлю что угодно, что с момента твоего появления в этом доме, ни один из нас не превзошёл тебя в способности напустить жути на окружающих. Ну и что там произошло?

— Я… Я не поняла, — Евгения запиналась, дрожащий голос, казалось принадлежит другому человеку, глаза полны страха. — Наверно, я чем-то не угодила… Она явно злиться… Приказала мне принести колье с чёрным зеркалом… Не знаете где его взять?

— То самое колье — связующее с духом-наставником? — Даррель закрыл глаза, демонстрируя обречённость.

— Наверное. Откуда мне знать?

С резким вздохом Лльюэллин зарядил отравленной стрелой среднего размера арбалет и взял его на изготовку. Тиббот дёрнул Шемс за плечо, отстраняя за свою спину.

— Никто не касался этого колье уже почти восемнадцати лет, с тех самых пор, как дверь в твой склеп, где оно хранилось, была запечатана, — пояснил Лльюэллин холодным ровным тоном, не отводя взгляда от повисшей наверху тьмы. — Всем поклоняющимся, включая Иону, прекрасно известно, что колье нам недоступно.

Признание сокрушительного провала, позволило ускорить шаг даже на ставших вдруг ватными ногах. Евгения находилась где-то на середине лестницы, когда стены дома огласились протяжным утробным гудением.

Звук нарастал, складывался в формы похожие на слова незнакомого языка. Зловещее монотонное пение воспалёнными шрамами злобно-багрового оттенка вплеталось в бархатную ткань тьмы. Демоническая молитва ввергала в оцепенение, заставляла чувствовать, как от её тягучего заунывного воя кровь леденеет в жилах и рассудок туманится, и поглощает безрассудное желание перестать сопротивляться, сию минуту безропотно покориться злобной воле.

Почти неотличимая в бесформенных тенях, скрывающих от взоров, на верхней площадке шевельнулась фигура. Шемс невольно задумалась над тем, давно ли в последний раз Сатис покидала свои покои. Появилась странная догадка, что с самого момента постройки дома та из своего укрытия носа не высовывала, чтобы ни случилось. Значит выкурить оттуда её можно только чем-то действительно из ряда вон выходящим.

Звук резко изменил тональность, стал пронзительным, обрушился, пробивая воздух, терзая слух, и вместе с этим звуком грубая мощь подхватила Евгению, будто невесомую пушинку, сначала с силой рванула к потолку, потом с десятиметровой высоты швырнула вниз. И если бы не Даррель, вовремя подоспевший, чтобы подхватить падающую девушку — несдобровать бы ей. Оба упали на твёрдый пол и, стиснув зубы, мужественно справлялись с болью, ослепляющей и обжигающей тела. В то же самое время Лльюэллин выстрелил.

Песня оборвалась, но лишь на пару секунд. Яд не принёс ощутимого вреда демону, лишь сильнее раззадорил. Жуткое молитвопение возобновилось. И Шемс, наконец, её увидела. Впервые. Во плоти высокой неопрятной старухи, шлёпающей босыми ступнями по полу.

Не совладав с собой, Тиббот отшатнулся, побуждая и Шемс отступить ещё дальше в глубину коридора. Девушка скупым движением, отточенным каждодневной практикой, выхватила из магического кармана нож, хоть и понимала абсолютную его бесполезность, но ни голыми же руками отбиваться от рассерженного демона.

Властвующая тем временем ступила на верхнюю ступень. Узловатая старческая рука, обтянутая пергаментной кожей, поднялась к груди, в которой застряла арбалетная стрела.

— Надо было в лоб целиться, — прохрипел Даррель, поднимаясь на ноги.