Цветы на снегу - Дмитрий Грунюшкин

Славик не рисковал, он никогда бы не доверил успех мероприятия удаче. Он бил наверняка. Он знал, что такого хода его оппонент не выдержит. «А жаль, хороший человек — интеллигент» — вспомнилась песенка из какого-то старого фильма про басмачей.

Пауза затянулась. Пока «пациент» выходил из нокдауна, Славик успел выкурить сигарету. Он чувствовал себя котом, развлекающимся игрой с мышкой. Это было легким делом. Это не разводить Махоню на уступки в бизнесе, когда его интересы столкнулись с интересами Славы на одной территории. Это не убеждать Шамхана Евлоева, что смерть двух его бойцов — не повод для войны, а просто житейская стычка из-за бабы, к тому же проститутки, в кабаке. И при этом не сдать своих парней. За такое, хоть мы и не в горах, свои из жопы парик сделают.

А сегодняшняя «разборка» — это так, развлечение для поддержания тонуса.

— Твои предложения, — нарушил молчание «кролик».

Да, после такого удара это был уже именно «кролик», в этом Слава не сомневался.

— Ну вот, наконец разговор пошел, — обрадовался он. — А предложения самые простые. Во-первых, ты сейчас собственноручно пишешь мне расписку в получении денег. Тех самых десяти штук, что твоя мымра прибрала. То есть мы эти бабки просто легализуем. В расписке ты указываешь, что обязуешься либо в течение нескольких дней предоставить дачный участок в мое распоряжение, либо возвращаешь деньги в полном объеме с процентами, исходя из трех процентов в день со дня получения денег, и плюс неустойку в пятьдесят процентов от суммы.

— А ключ от квартиры, где деньги лежат, тебе не отдать? — поинтересовался Евгений, пораженный аппетитами кредитора.

— Да у тебя этих денег нет, так что и ключ мне без надобности. Только это не все. Бабло ты должен вернуть не позже чем через месяц после того, как взял. Неделя уже прошла. А через месяц включаем прогрессивный счетчик и систему штрафов. Вот тебе типовой бланк, просто проставь суммы, даты, имена — и подпишись. Все по закону будем делать.

— Пошел ты со своим бланком, — оттолкнул листок Евгений.

— А вот грубить не надо, — посерьезнел Мюллер. — Кто-то меня, конечно, бизнесменом и называет, но это не должно тебя обманывать. Старые методы воздействия образца девяностых мы еще не позабыли.

— Угрожать, что ли, вздумал? — немного нервно засмеялся Евгений.

— Нет, зачем пугать хорошего человека? — Слава откинулся в кресле, внимательно разглядывая носок своего ботинка. — Ты мужик смелый, это видно. Бабу свою, дуру, жалеешь, правда. Но уже не любишь. А вот дочку Дашу, наверное, любишь? Деда мы не тронем, я старость уважаю. Да и не при делах он вовсе. А вот сын за отца у нас может и ответить. У нас ведь не как у Крестного отца. У нас кровью платить не принято, от трупа какая выгода? У нас кто не расплатится деньгами — должен расплатиться слезами.

Евгений с ненавистью посмотрел в глаза Мюллера. И ничего в них не увидел. Они были пусты и равнодушны.

— Ты напрасно загоняешь меня в угол, — процедил должник. — Не стоит вынуждать офицера-десантника, хоть и бывшего, к ответным мерам.

Слава осклабился во весь рот:

— Уймись, батяня-комбат! Охранника внизу видел? Подполковник спецназа ГРУ, между прочим. Так что срал я на вашу офицерскую гордость. Короче, подписывайся — и иди бабки искать, у тебя и так всего три недели осталось. А лучше всего, поговори с папаней. Тогда никакие деньги тебе не понадобятся. Я даже еще своих подкину, как договаривались.

Это был мат. Никакого выхода. Евгений сжал зубы так, что они едва не потрескались. Подтянул к себе ненавистный клочок бумаги, попытался его прочитать, но не смог, потому что перед глазами плыли круги. И поставил свою подпись.

— Бабки забери, — напомнил Слава, когда Евгений встал. — И запомни — я принимаю только всю сумму. Рубля не хватает — платеж не засчитан.

На деревянных, негнущихся ногах Евгений вышел из кабинета в приемную. Женщина встала ему навстречу, на ее лице сначала была надежда, что кто-то сумел найти общий язык с этим монстром и договориться полюбовно, а значит, и она сможет. Но вышедший ее почти не заметил, и надежда испарилась. Надежда, но не решимость. Она поджала губы и смело вошла в страшную дверь. А Евгений постоял слепо в центре комнаты и обессиленно уселся на диван. Он не готов был сейчас к разговору с Жанной, надо было прийти в себя. Посидеть, подумать, сложить цифры и выйти если не с решением, то хотя бы с вариантом выхода из сложившегося положения. Появиться разбитым в пух и прах, как гусь на праздничном столе, он себе позволить не мог. И не из-за Жанны. Из-за самого себя. В нем проснулась давно позабытая гордость и самоуважение.

Шансов собрать двадцать пять тысяч долларов за три недели не было ни малейших. Можно попытаться еще раз поговорить с отцом, но вряд ли он уступит и на этот раз. Сообщать ему о бандитском наезде — все равно что пугать быка красной тряпкой. Отец всегда был уверен, что в состоянии противостоять криминалу самостоятельно. Надо придумать какой-то другой выход. Но в гудящей колоколом голове не появлялось ни одной мысли.

19

Когда в гулком коридоре стихли шаги тех, кто пошел «отвечать», к Жанне вернулось самообладание. Она независимо прошлась по холлу, звонко цокая каблучками, и даже с вызовом разок посмотрела на охранника, крепкого и равнодушного мужика лет сорока, но тот не заметил ее подвига. Через пять минут ожидание, и главное, неизвестность и тишина, стали невыносимыми. Она порылась в сумочке, достала пачку сигарет и замешкалась в поисках зажигалки. Оставшийся с ней мужчина с готовностью щелкнул своей, но охранник, не отрываясь от газеты, не допускающим возражений голосом предупредил:

— Здесь нельзя курить. На крыльцо, пожалуйста, — и добавил, как будто это что-то меняло: — Если вас не затруднит, конечно.

Жанна хмыкнула, дернула плечиком и вышла. Мужчина проследовал за ней. Жанна поежилась, зябкий ветерок забирался под воротник, бросал снежинки в лицо. То ли от этого гадкого холода, то ли от нервного напряжения ее начало колотить, и она сначала не могла попасть сигаретой в огонек зажигалки. Но потом заметила, что и сам огонек ведет себя не слишком хорошо, скачет с довольно приличной амплитудой.

А мужичок-то тоже на за подарками пришел, — решила Жанна. Они закурили и с минуту простояли молча, пытаясь найти подходящую тему для разговора.

— Что привело столь обаятельную особу в это паучье гнездо? — разродился, наконец, мужчина, приторно улыбаясь.

То, что флирт в такой обстановке выглядит нелепо, Жанну не смущало. Она привыкла, что мужчины всегда обращают на нее внимание и стараются понравиться. Для своих сорока двух она выглядела просто великолепно, ей и тридцать пять-то с трудом можно было дать, и то после предвзятого «досмотра».