Репетитор - Питер Абрахамc

— Я просто скажу, что вдруг почувствовала себя нехорошо и осталась дома.

— Ты уже так делала?

— Нет.

— Как говорит народная мудрость, все бывает в первый раз.

Джулиан обмакнул бискотти в клубничный джем и откусил кусочек. Маленькая красная капелька повисла в уголке его рта.

— Мы можем так поступить только в том случае, если в доме никого не было, когда ты уходила.

— Нет, я была одна.

— Perfetto, — сказал Джулиан. — А увеличительное стекло у тебя с собой? Оно очень пригодится при осмотре места преступления.

— Оно дома.

— А ключ у тебя есть?

— Конечно.

— Тогда мы захватим его по дороге. Готова?

Руби допила остатки горячего шоколада. Хрустящие частички шоколада пристали к небу. Они встали.

— После вас, — сказал Джулиан.

Они направились к выходу. В этот момент дверь открылась, и кто-то очень знакомый зашел внутрь.

— Привет, Джанет!

— Руби? — Джанет посмотрела на нее, а потом на Джулиана. — У тебя что, занятия отменили?

— Понимаете… — начала она и повернулась к Джулиану: — Вы знакомы с Джулианом?

— Да, — сказала Джанет.

— Автобус пришел немного раньше, и Руби отправилась в школу на велосипеде. Мы случайно встретились на заправке «Шелл», — объяснил Джулиан.

— На заправке «Шелл»?

— Именно на ней. Мы как раз собирались вернуться.

— Вернуться? — Джанет посмотрела на красное пятнышко в уголке рта Джулиана.

Джулиан понял, в чем дело, и тут же вытер рот рукой.

— Я собирался проводить ее до школы.

— Вы тоже на велосипеде? — спросила Джанет. — Начальная школа Вест-Милла в пяти милях отсюда. Я ее подвезу.

— Но… — вмешалась Руби.

— Прекрасная идея, если, конечно, это вас не затруднит, — сказал Джулиан.

— Нисколько не затруднит, — сказала Джанет и потрепала Руби по волосам. — Я закину ее велосипед в багажник.

— Вам не кажется, что в школу уже поздновато?

— Я напишу тебе записку, — сказала Джанет.

— Да, записка все уладит. Пока, Руби, — сказал Джулиан.

— Заблудилась, Рубистер? — спросила Джанет, когда они проезжали заправку.

— Да, немножко.

— А потом встретила Джулиана?

— Да.

— На заправке?

— Угу.

— А что он там делал?

— Накачивал колеса. Он фанат велосипедов или просто не может себе позволить машину.

— Возможно. Он репетитор твоего брата?

— Да. А позавчера он здорово помог маме с чем-то там по работе. Он что-то вроде друга семьи. Мы выпили с ним горячего шоколада.

— Твоя мама разрешает тебе ездить в школу на велосипеде?

— Нет. Это был особый случай.

— Такого ведь больше не повторится?

— Нет. Вы ведь не расскажете родителям?

— Нет, если ты пообещаешь, что больше не будешь так делать.

— Обещаю.

Джанет свернула к школе и остановилась у входа. Уже начался перерыв. Аманда с девчонками играла в какую-то игру. Джанет нашла под ногами какой-то конверт и нацарапала на нем записку.

— Вот твоя записка, Руби. Возвращайся домой на автобусе. Я привезу тебе велосипед, — сказала она.

— Спасибо, — ответила Руби, вылезая из пикапа.

Теперь она понимала, что правильно сделала, что вернулась в школу.

— Береги себя.

21

«Хорошее всегда происходит быстро», — сказала Линда. Джулиану не обязательно с этим соглашаться, его больше интересовал вывод: плохое происходит медленно. Возможно, это тоже не так. Возьмем хотя бы гибель в автокатастрофе. Плохое, но быстро произошедшее событие. С другой стороны, после автокатастрофы плохое может длиться еще долгое время, и даже может стать хуже. Это касается состояния родных и близких жертвы автокатастрофы. Стать еще хуже и принять новую форму. Эта мысль напомнила ему об Адаме, и поэтому этот вывод был абсолютно правильным в отношении Линды. Он переписал его на страницу с заголовком: «Линда».

Джулиан переписывал эту мысль более чем аккуратно, но почерк все равно был недостаточно хорош из-за того, что руки у него дрожали. Творческие люди очень чувствительны и ранимы, а он был творческой личностью. До того утра, которое он провел с Руби в кафе, ему и в голову не приходило, что писателю иногда приходится бороться со своими героями, чтобы контролировать развитие сюжета своего произведения. Развитие сюжета — это его дело, только его, а не этой девчонки Руби. Сможет ли она найти способ послушать эту запись в полиции? Это вносило путаницу в развитие событий. Он должен предвидеть ее действия и опережать ее. Как бы поступил он на ее месте? Джулиан попытался поставить себя на ее место, попытался мыслить, как она, и обнаружил, что это ему не под силу. Каковы ее шансы прослушать эту запись? Он не мог себе представить, как она сможет сделать это. Но проблема была сложной, а шансы одиннадцатилетней девчонки малы. Джулиан решил, что надо меньше волноваться по этому поводу.

А как быть с героями типа Джанет, на которых не распространялся авторский замысел, но они, тем не менее, вклиниваются в историю, нарушая его аристотелевский порядок? Невыносимо. Ни один писатель не может работать в таких условиях. Но что делать? Джулиан не знал. Он решил поменьше беспокоиться и по этому поводу тоже.

Было еще кое-что, что тревожило его сильнее. Он полез в карман, чтобы достать свой блокнот, но тут зазвонил телефон. «Это сержант Д'Амарио», — подумал он, и его бросило в жар. Но это, конечно же, был не он.

— Привет, Джулиан. Это Линда.

— Привет.

— Надеюсь, я вас не отвлекаю?

— Никоим образом.

— Еще раз спасибо за помощь с «La Riviere».

Джулиан молчал. За помощь? Хотелось бы знать, какая часть этой идеи была ее?

— Но я звоню по другому поводу.

— По другому?

— Я… Мы со Скоттом подумали… Может быть, вам стоит приходить к нам почаще?

— Зачем?

— Чтобы заниматься с Брэндоном.

— Мне кажется, он и так делает успехи при данном количестве занятий.

— Мне очень приятно это слышать. Но, честно говоря, меня сейчас больше интересует не учебная сторона занятий.

— Простите?

— Нам кажется, что вы на него положительно влияете. Может, вы бы могли встречаться еще пару раз в неделю. Помогать ему с уроками, если это будет необходимо, и ходить с ним куда-нибудь время от времени.

— Ходить куда-нибудь?

— В музеи или на выставки.

— А что по этому поводу думает сам Брэндон?

— В его теперешнем положении трудно спорить.

— Вы что, связали его и вставили ему кляп в рот?

Линда рассмеялась:

— В это время дня это могут сделать только его учителя.

Джулиан тоже рассмеялся:

— Конечно-конечно. Я совсем забыл, что дети сейчас в школе.

— Довольно забавно, но именно в это время я могу нормально работать. Я почти ничего не могу делать в те часы, когда они еще не ушли на занятия и когда они у них закончились.

— Это характеризует вас как хорошую мать, — сказал Джулиан.

Линда помолчала, а потом ответила:

— Спасибо, вы очень любезны.

Он льстил. Это вызвало в нем странное чувство, похожее на то, что он испытал, когда дал монетку беспалому прокаженному, просившему милостыню на рынке в Яунде.

— Если вы считаете, что следует проводить еще одно-два занятия в неделю, я буду только рад.

— Замечательно. А как насчет занятий математикой с Руби?

Джулиан взглянул на блокнот и вспомнил о том, что доставляло ему столько беспокойства.

Беспечный — оставит,

Лживый — обманет.

Ничто не будет зависеть от нас,

Если мы зависим сами.

— Джулиан, вы меня слышите?

— Я не думаю, что в этом есть особая необходимость, — сказал он.

— Ну, мы еще об этом подумаем.

— Вам решать.

Но об этом не могло идти даже речи. Девчонка испытывала его самообладание, а самообладание есть сущность достоинства. Любые дальнейшие встречи один на один будут происходить только по его инициативе.

— Мне, наверное, следует позвонить Марджи?

— Не беспокойтесь. Я сам ей позвоню.

— Спасибо, Джулиан.

Сейчас она прибегнет к еще одной избитой метафоре.

— Вы просто золото.

Повесив трубку, он уставился на стихотворение. Оно притягивало с какой-то тайной силой, силой притяжения мысли. Стихотворение, да теперь это точно стихотворение. Девчонка начала превращать его в искусство. Дурачество, как выразилась она. Он взял в руки листок и был готов уже смять его, разорвать на мелкие клочки или сжечь, как она сожгла «Пеструю ленту», но не смог сделать этого. Оно было слишком хорошо. В основном, конечно же, та часть, которую написал он. Он проанализировал слова в своей части, потом в ее. Его слова звучали умнее. Он почувствовал себя гораздо лучше. Может быть, он может воспользоваться ее строчками. А может быть, это вовсе не ее строчки, а часть стихотворения поэта, с творчеством которого он незнаком. Да, скорее всего, так оно и есть. У него возникло чувство, что вот-вот родится новая строчка, продолжающая стихотворение, и он склонился над листком в ожидании.