Беспредельщик (СИ) - Устинова Мария

Глава 34

Кого он имеет в виду? Толю или Алекса?

Мне не хочется оставлять дочку, я боюсь расставаться и еще больше боюсь представить ее чувства, если она проснется, а меня не окажется рядом. Но я спускаюсь за охранником в столовую. Толя уже набрался, Светланы нет… Надеюсь, она догадается посидеть с Полинкой.

Охранник сажает меня за стол напротив Толи, и набирает номер.

— Я звоню Беспредельщику, — поясняет он. — Подашь голос и скажешь где ты, поняла?

— Да.

Я смотрю в стол, боясь поднять глаза.

Толя молчит. Боковым зрением вижу, что он отпивает из бокала, хотя и так нетрезв. Пахнет коньяком. Запах алкоголя всегда ассоциировался с чувством страха. Каждый раз, когда Толя бил меня, от него так пахло… Но сегодня, если повезет, все будет иначе. Кроме страха, я испытываю надежду и облегчение: Алекс на шаг впереди, им придется договариваться. Охранник включает громкую связь: говорить будет он, но нужно, чтобы Толя все слышал. Столовую заполняют гудки.

— Он откажется, — хрипло бросает Толя, голос изломан злобой, от которой покрываешься мурашками. — На хрена ему эта овца!

Я приподнимаю взгляд. Толя трет переносицу, устало закрыв глаза. В расстегнутом воротнике раздуваются от ярости вены.

Алекс отвечает после долгой паузы, как следует помотав всем нервы.

— Что надо, Захаров?

При первых звуках уверенного голоса, Толя скрипит зубами — Беспредельщик бесит его, как никто другой.

— Документы у тебя? — говорит охранник. — У нас твоя жена.

— Как вы ее забрали? — спрашивает он.

Меня ошпаривает страхом — я слышу недоверие и неясный подтекст. Он же не думает, что я добровольно вернулась к Толе и теперь мы выманиваем его? Он видел шрамы на спине… Он лизал их… Он не может так думать!

— Не твое дело, урод! — орет Толя, уверена, Алекс слышит и слова и то, что Захаров сильно пьян. — Сам ты нас не найдешь, соглашайся на условия или вали на хрен! Я ее пришью!

Толя делает знак: ко мне подносят трубку.

— Алекс… — выдыхаю я.

— Куколка, — когда Алекс обращается ко мне, я едва сдерживаю чувства. Я тосковала без этого развязного голоса. Он такой твердый, уверенный, что сразу веришь: все будет хорошо. Эмоции показывать нельзя: я прячу облегчение, слезы, радость… Никто не должен понять, что я неравнодушна к Алексу.

— Это я… Я здесь! — делаю паузу, чтобы совладать с голосом. — У Толи.

— Я понял, куколка. Не переживай. Дочка с тобой?

Охранник резко убирает трубку, но я успеваю выкрикнуть:

— Да!

Надеюсь, услышал… Я взволнованно слушаю торг:

— Убедился? Она здесь и жива. Согласен?

— Конечно, — без раздумий говорит Алекс.

Мужчины переглядываются: не ждали, что он согласится так быстро. Черт возьми, в этом даже я засомневалась на секунду.

— Давай договоримся, — продолжает охранник, теперь я понимаю, почему с Алексом говорит он, а не Толя. Он лучше знает, какие место и время выгодно выбрать. — В пять утра встречаемся за городом в районе переезда. Я подъеду, ты передаешь документы, и мы ее отпускаем.

— Ребенка тоже отдашь? — спрашивает Алекс.

— Забирай свою суку и вали! — пьяно орет Толя. — Ребенок мой!

— Зачем она тебе? — Алекс говорит рассудительно. — Девочку с матерью разлучать. Уедешь за границу, она тебе обузой будет. Начнешь новую жизнь, бери деньги и катись на все четыре стороны, пока я добрый!

Напряженно наблюдаю, как Толя сопит, бешеным взглядом пожирая трубку.

— Беспредельщик, если тебя не будет на переезде ровно в пять, через минуту я перережу ей горло и вышвырну из машины. Тебе в наказание, понял?

Толя делает знак: отключайся, и охранник сбрасывает звонок.

— Иди, готовься, — бурчит он.

Охранник оставляет нас одних. Я сижу, не двигаясь, ощущаю липкий пьяный взгляд бывшего. Толя тяжело дышит, от него убойно несет алкоголем — в литровой бутылке осталось меньше половины. Главное, не шелохнуться… Но я не вовремя поднимаю взгляд и наталкиваюсь на налитые кровью глаза. Толя дышит ртом, нижняя губа отвисла. Кошмарное зрелище.

— Я тебя из такой дыры вытащил, — бормочет он, — чем ты мне отплатила?

А чем ты отплатил за мои искренние чувства? Зажав между коленями ладони, я вновь смотрю в стол. Меня охватывает дрожь — пик накала позади. Толя меня не ударит, так перепил, что его понесло в рассуждения, а не в агрессию.

— Думаешь, ты нужна ему?

Его задело, что Алекс не стал торговаться?

— Замыслил что-то, тварь, вот и согласился. Он хотел тебя купить… Летом предлагал сумму, а я согласился, только удвоил. Знаешь, что ответил? За такие бабки себе оставь.

Толя смеется, затем добавляет коньяка. Я кошусь на бутылку — до донышка немного осталось, затем он захочет поспать до пяти утра.

— Ты не веришь? — в голосе появляются признаки злости.

— Верю, — шепчу я.

И так знаю, что Алекс хотел меня купить. Обещал договориться с Захаровым. Не знаю только, правду ли говорит? Я так и не спросила, почему Беспредельщик приехал на поляну, где с ним пытались расправиться. Может, он за мной ехал, как на рынок?

— Он все равно придет. Нужна ты ему или нет, его закусило и он придет. Знаешь почему? Его мать пристрелили в наказание папаше, когда тот много о себе возомнил. Беспредельщик свихнулся из-за этого.

Я не выдерживаю, поднимаю взгляд. Оцениваю, взвешиваю, пытаясь прокопаться ему в мозги. Этого никто не знал… Отец Алекса запрещал говорить правду, официальная версия: несчастный случай. И замешан в этом Толя не может быть — слишком давняя история.

— Откуда ты знаешь?

Он пьяно смеется.

— Догадайся, сучка.

Ему мог рассказать кто-то из членов семьи. Я смотрю в насмешливое лицо, складывая фрагменты картинки в целое. Толя знает слишком много деталей. Про маму… Про регулярные посещения могилы… И так легко подыскал организатора для покушения на кладбище. С кем был сговор? С дядей Алекса? С кузеном? Прислугу, сотрудников, друзей, не посвящают в семейные тайны.

— Молчишь? Ну молчи, Ника. Я тебя пришью у него на глазах. Как его мамашу, — прикончив бутылку, Толя с трудом поднимается на ноги и нависает надо мной, как гора. — Чтобы помнил, что со мной так нельзя. Если эта крыса вообще придет…

Он медленно идет к лестнице, стараясь держаться прямо.

Я остаюсь на месте и только теперь позволяю себе проявить чувства. Руки, которые я прячу под столом, дрожат. В столовую входит охранник и кивает:

— Наверх.

Встать выходит со второй попытки и я ковыляю по лестнице в комнату дочери, слыша, как в соседней спальне на кого-то орет Толя… На Светлану, подонок. Охранник остается за дверью.

Я падаю в постель к дочери, и она обнимает меня во сне.

У меня странное состояние. Мне словно снится сон: нужно бояться, но чувства заморожены. Холодно. Я набрасываю плед на нас с дочкой, дышу в ладони. Алекс сдержит слово и придет.

Не знаю, есть у него план или он правда решил бросить все на кон ради меня, отказаться от куша. Для него это тоже личная война: за себя, потом за своего отца и брата.

— Мама… — сонно бормочет Полина.

Я глажу ее по голове, пока она не засыпает снова. До пяти далеко, пусть отдохнет, пока я смогу полюбоваться ею.

— Скоро у тебя будет другой папа, — шепчу я влажными от слез губами. — Что бы ни случилось… Я тебе его покажу, не бойся его… Он тебе поможет.

Полина спит, не знаю, слышит или нет.

Я думаю о ночной встрече и мне не страшно. Я не жалею, что оказалась здесь. Начинаю понимать Андрея: иногда боль и страх переходят черту, за которой все становится безразлично.

Я думаю о Беспредельщике. Вспоминаю нас.

К тебе было нелегко привыкнуть, Алекс Лайфер.

Я столько слез выплакала, когда ты спал рядом и не слышал. Я через себя переступила ради нашего с дочкой будущего. На все согласилась, покорилась тебе. Разве я говорила «нет» хоть раз?

У нас были другие условия.