Эльф под горой - Полина Мельник

— Нет, Аракос, прекрати! — щеки правителя порозовели, дурной знак. — Не надо мне уродин, фу! Собирай бал, но перед тем, как туда кого-то позвать, покажи мне портреты их дочек, — приказал король.

— Ваше Величество, но остальные ведь могут обидеться, если не получат приглашение, — намекнул я.

— А мне не обидно будет смотреть на страшилищ в бальных платьях? Обо мне ты подумал?! — взревел Мазирис.

— Как скажете, Свет Магикона, значит, сначала покажу девиц вам, — тут же отступил я, похоже, спорить сегодня было все равно что дразнить тугуна.

— Правильно, Аракос. А то опять велю тебя закрыть в кабинете! — пригрозил грубиян.

Идея была плохая: пригласить одни знатные имена, минуя другие. Такие вещи запоминались надолго и таились в семейных планах годами, пока не выходили на свет прекрасно подготовленной, охлажденной и вызревшей местью. Именно так погиб дед Мазириса, из-за давнего отказа в титуле для бастарда, соратник короля и влиятельный граф Южной башни отказался направить свои войска на помощь королю, когда на границы Магикона покушались азагуры. Тогда Мазирис Первый и был смертельно ранен, проиграв битву с Барионом Железным, чуть позже пали Свияр и Мадис, а самое обидное, что из-за одной глупости недальновидного правителя Магикон лишился всех драконов, на многие годы утратив былое величие.

Однако предков Мазириса Первого это ничему не научило и теперешний король, и его отец не особенно дорожили отношениями со своими подданными, взять к примеру хоть смотрины в северных землях, что провалились со скандалом два года назад. Я же, как канцлер сделал всё, что мог, видят боги, отговорить его высочество я пытался, но, похоже, обид подданных было не избежать. Теперь если всё покатиться к гхусейману, то пусть хотя бы не по моей вине.

Тем же вечером, похлопывая ляжки от нетерпения и беспрестанно ерзая на стуле, Мазирис отбирал девиц.

— Слишком жирная, — воскликнул король, я бросил следующую руну, — а эта лопоухая, и нос длинный, фу. О, а вот эта ничего, ну-ка, покажи ближе! — скомандовал остолоп, абсолютно не знакомый с работой смотрящей руны.

— Ваше Высочество, сие невозможно, — мягко осадил я, — девицы предупреждены о смотринах, они сами выбирают, что и как хотят показать.

— Ах, так! А вдруг она со второй стороны кривая, глянь, она только боком поворачивается! — кипятился Мазирис.

— Графиня Астрианская, ее матушка, весьма недурна собой даже сейчас, в её возрасте, не думаю, что её дочь кривая, — саркастично заметил я, Его Высочество напрочь не запоминал ни лица, ни титулы своих ближайших придворных.

— А вдруг у неё смех противный? — беспокоился король, — или она чавкает?

— Свет Магикона, это мы с вами узнаем на балу, для того и собираем благородных барышень, — терпеливо пояснял я.

— Ладно, оставляй эту, — сдался король и я вызвал следующую руну.

Только к полуночи кандидатки были отобраны и утверждены, бал был назначен на следующее воскресенье. Высочество завалил меня бестолковыми поручениями, а сколько всего ещё предстояло сделать важного!

Вздремнув всего два часа, я поторопился написать текст для пригласительных, после переделал пару раз. Наконец, убедившись в верном посыле, раскинул руны и начал отправку магических писем, каждый раз вынимая из сундука нужную вещь. Выудив со дна перстень с горным хрусталем, отложил его в сторону, написать северному князю после того, как Мазирис опозорил его дочь, я не рискнул.

* * *

На кухне кипела работа ещё со вчерашнего вечера: повара не ложились спать. Без конца нарезая, шинкуя и фаршируя, обжаривая и выпекая, охлаждая и разогревая. Запахи десятков блюд для предстоящего торжества смешались тут в один, без конца мимо проносились повара и их помощники, каждый что-то доделывал, и по озабоченным лицам было видно, как они заняты.

Я отхлебнул горячий чай и обжог язык, оставив чашку с травяным настоем, поспешил проглотить тарталетку и встать из-за стола.

— Господин Канцлер, вы уже уходите? А как же омлет, вы ведь ничего не съели! — всплеснул руками главный королевский повар.

— Нет, Поль, сегодня я буду сыт по горло, — усмехнулся я.

— Как и все мы, — согласился он с улыбкой.

Покинув кухню, что напоминала растревоженный улей, отправился в бальный зал, чтобы распорядится расстановкой цветов. Цветочник опаздывал, из-за чего пришлось провозиться дольше, чем я рассчитывал. Гирлянды с живыми розами — белыми и кремовыми, — взмыли под воздушными заклинаниями вверх, слуги приняли ленты, увязав цветы на балкончиках. Наконец, под потолок взмыло украшение из сотен белых лепестков и нежнейшей газовой ткани. На часах пробило половину шестого, распорядившись насчет натирания полов и расстановки хрустальных бокалов, отправился к себе. Всё-таки даже в таком бешеном ритме работы нельзя было забывать о себе: Великий Канцлер должен выглядеть безукоризненно.

Тёплая вода уже ждала меня в каменной ванной чаше. Раздевшись, опустился в воду и только теперь ощутил, как сильно устал за последнюю неделю. Мало того, что как обычно приходилось решать все вопросы с подготовкой самому и постоянно выслушивать Его Светлость, так ещё и частые доносы моих слухачей. Благодаря их бдительности позавчера удалось вовремя разогнать толпу, что собралась вокруг сборщика подати для Гурии. События Свияра постепенно перекидывались в столицу, помогала только наша бдительность. Жаль только, зачинщики разбежались, но я предпринял все меры, чтобы в следующий раз им не удалось скрыться, оставалось только немного подождать, а в том, что нападения повторятся, к сожалению, не приходилось сомневаться.

Струи воды взмыли вверх, опутав меня, словно змеи, ласкали и укрывали уставшее тело, подчиняясь каждому моему заклинанию. Здесь, в Мадисе, вдали от большой воды с моим даром приходилось нелегко, разве что удавалось провести время в ванной приятнее других, устроив себе массаж. Но там, где воды было достаточно, маги воды, такие как я, ценились на вес золота. Да, из меня мог бы получиться отличный водник, но судьба распорядилась иначе, наградив работой, которая не оставила времени ни на что более. Семьёй я обзавестись не сумел, да и что говорить, даже на мимолетные интрижки времени не хватало и женщины появлялись в моей жизни разве что пару раз за год, точнее, я предпочитал сам появляться в их жизнях и вовремя уходить. Струя воды превратилась в ладонь, нежно поглаживающую мою голову, я, наконец, расслабился и немного отдохнул. Умывшись, вышел из ванной. На кровати уже ожидала моя парадная черная мантия, шитая золотом и бархатом. Облачившись, надел золотой медальон с фамильным гербом Синерийских — ветвистым деревом, что сплеталось корнями и ветвями в символ благоденствия и цельности. Как