Смесь бульдога с носорогом - Маша Стрельцова

А я обожаю препарировать души.

И давать умные советы.

Бросил муж — значит надо похудеть до размера двенадцатилетней девчонки (пишется через «о») и покрасить волосы.

На работе не клеится — тут надо похудеть до размера шестнадцатилетней девчонки, работа — это все же серьезно, надеть мини и соблазнить начальника.

Вот и все основные проблемы моих подруг. Вот только следуя моим советам, они, наивные, забывают, что у меня — ни мужа ни начальника отродясь не было. Но все довольны, потому что их выслушали, погладили по головке, сунули в ручонку шоколадку и посочувствовали.

В дверь позвонили.

— Заходи, открыто! — заорала я.

Сквозь открытые двери кухни я увидела, как открылась входная дверь и вошла зареванная, но роскошная девица.

— Алка ты, что ли? — признать в ней мою школьную подружку было сложно. Алка была одета в дорогущие вещи, на фейсе наблюдались следы дорогущего макияжа. Несколько портило впечатление обилие золота, однако главное было не в этом. Главное было то, что Алка — платежеспособна.

— Я, — жалобно отозвалась она.

Я вскочила, подбежала к ней и мы с ней крепко обнялись.

— У тебя проблемы? — тихо спросила я.

— Ага, — все также жалобно ответила она.

— Ну тогда пошли кофе пить, рассказывать будешь, — постановила я.

Мы вошли на кухню, Алка оглянулась, икнула, последний раз всхлипнула и слегка завистливо сказала:

— Шикарно живешь, подружка. Что за папик тебе все это оплачивает?

Я усмехнулась.

— Алка, когда я тебе скажу сколько в долларах стоит решение твоей проблемы, тогда и поймешь, кто мне все это оплачивает.

— Ясно, ты все такая же сука, — с оттенком восхищения сказала она.

— Хуже, я прогрессирую, — светло улыбнулась я. — Скидок на свои услуги я не делаю даже школьным подругам, уж извини.

— Какое счастье, что я тут по сусекам наскребла немного баксов тебе на бедность, — еще светлее меня улыбнулась она.

Мы как и прежде стоили друг друга.

Я поставила перед ней наперсток, по недоразумению названный кофейной чашкой и велела:

— Ну, а теперь рассказывай, чего у тебя стряслось.

— А чего рассказывать? — вяло прихлебывая обжигающий кофе, начала Алка. — В общем муж у меня позавчера исчез…

— Ты замужем? — неприятно удивилась я. Не дай бог еще и ребенок есть. Меня всегда задевало, что мои одноклассницы уже почти все обзавелись семьями. Как — то странно это звучало.

— Ну да, вышла, два года назад, дочка Ленка растет.

Я внутренне застонала. Якая пасторальная картина, мать вашу!

— Ну и?

— Ну так вот, мой Женька позавчера, как я уже сказала не вернулся, но я сначала и не удивилась, только обрадовалась, мне и без него неплохо. И вчера тоже не пришел.

— И сегодня не пришел, — заключила я. — Извини, но поиском бродячих собак и мужей не занимаюсь. Могу, но не буду.

Она как — то внезапно посерела, съежившись, словно проколотый воздушный шарик.

— Да мне плевать на него, — снова зарыдала она. — Дочка….

— А что дочка? — я спокойно смотрела на ее судорожные рыдания. — Плачет и перед сном папу зовет, что ли?

— Заткнись, или я за себя не ручаюсь!!! — рявкнула она, яростно взглянув на меня.

Я молча встала, достала из шкафчика свежее кухонное полотенце и подала ей.

— Утрись и рассказывай.

Она хлебнула кофе, растерла полотенцем тушь по лицу и продолжила.

— В общем, вчера пришел ко мне амбал и сказал, что мужа я не получу пока два миллиона зеленью не насобираю. И срока — три дня.

Я присвистнула — и от величины суммы, и от сакраментальной цифры в ровно два миллиона, моих два пропавших миллиона долларов.

— Ну, я конечно сказала куда ему катиться вместе с мужем, и никаких денег он от меня не получит. А сегодня Ленку из песочницы украли, не успела я отвернуться на минуту, — снова зарыдала она.

— Ничего себе, — удивилась я.

Алка опять хлебнула кофе, растерла тушь полотенцем и сказала:

— Выручай, Лисонька. Нету у меня двух миллионов, но вот с тобой расплачусь, сколько скажешь отдам.

Я посидела, подумала и спросила:

— Ал, а у мужа может эти деньги есть? Братки — они неспроста денег требовать не станут.

— Да нету у него таких денег, — с отчаянием сказала она. — Я в семье финансами заведую, от меня фиг доходы сокроешь! Не бедствуем, но мой еще и миллиона — то не наворовал.

— Так, Алка, утирайся и пошли гадать! — велела я.

Алка с готовностью размазала тушь и поднялась.

— Шикарно живешь, — причитала она, пока мы поднимались в гостиную.

— Да не переживай, я тоже миллиона еще не наворовала, — поддела я ее.

Мы уселись около гадального столика, я достала деревянный ящичек с картами и объяснила:

— В общем, Ал, тут четыре колоды, каждая на свою раскладку. Действуем так — я тебе даю колоду, ты ее тасуешь, сосредоточенно думая о муже, потом отдаешь мне. Все ясно?

— Ясно, но можно я буду думать о дочери?

— Нельзя, она маленькая и Ангел — Хранитель еще у нее слабенький, на мужа вернее будет. И вообще — какого черта не разводишься?

— А жить я на что буду? — удивилась она.

— Мда…, — только крякнула я. Вот они, издержки замужней жизни. Никогда не выйду замуж.

«А никто и не предлагает, — ехидно вякнул внутренний голос».

— «Цыц», — рявкнула я на него и голос заткнулся.

— Вперед, — я подала Алке карты и она, прикрыв глаза принялась их перемешивать.

Через полчаса я вынесла окончательный вердикт.

Мужа и дочь Алка никогда не увидит. Или она найдет деньги.

Третьего не дано.

Обычно я в таких случаях отправляла клиентку домой, к любящим родственникам, которые помогут ей справиться с горем, и результаты сообщала по телефону. Но Алку дома никто не ждал.

Я зажмурилась и брякнула:

— Алка, их убьют. Все будет как тебе амбал сказал.

Алка не зарыдала. Алка открыла сумку и вывалила на стол тугие пачки долларов.

— Помоги, Лисёночек, ты все можешь, мне про тебя рассказали! — лихорадочно блестя глазами, зашептала она.

— Ал, я не Господь Бог, — покачала я головой, — и деньги я за просто так не беру.

И тут Алка позорнейшим образом разревелась. Некрасиво сморщив лицо, полностью отдаваясь своему горю.

— Ну ты же можешь, Лисонька, — сквозь рыдания выталкивала она из себя.

— Я пойду, новопассит тебе принесу, — вздохнула я.

Похудение и короткая юбка тут не помогут, точно. И я ее понимала, мне тоже скоро терять любимого, если я не найду такие же деньги. Хотя…

Я застыла около холодильника с открытой дверцей, где я хранила лекарства. Додумать мыслю я толком не успела, а руки уже схватили сотовый, висящий на шнурочке на шее и быстро натыкали номер Ворона.

— Привет! У меня к тебе вопрос.

— Здравствуй, здравствуй. Говори, только быстро.

— Если быстро — то сколько у тебя денег всего?

Ворон помолчал и наконец спросил:

— А тебе зачем?

— Ну ты ж просил быстро, вот я и говорю быстро! Есть такая идея — отдать свои деньги, нехай Зырян подавится, зато ты жить будешь.

— Резко ж ты моими деньгами распорядилась! — сухо сказал он.

— Но это на крайний случай, разумеется.

— Маленькая поправка — у меня нет двух миллионов и мне как смертнику никто в долг не даст.

— Сколько у тебя есть? — настойчиво переспросила я.

— Мария, тема закрыта, — лед в его голосе проник через мембрану и ожег щеку.

Дурак! Я прикинула — если все сложить что у меня есть — продать украшения, квартиру, машину — тысяч триста — триста пятьдесят наберется спокойно. Жаль, что деньги у меня не держатся, все спускаю, ну да что теперь горевать. Еще тысяч пятьдесят я займу. Но это все, потолок. Если у Ворона нашлась бы недостающая сумма, то возможно, мои мечты о совместном будущем и темноволосом малыше с чеканным профилем не так уж нелепы.

До моего слуха донесся внезапный стук входной двери.

Я вышла в прихожую и пристально поглядела на щель между дверью и косяком, через которую виднелись пальма и диванчик в стиле Людовика Четырнадцатого, выставленных около лифта. Перевела взгляд на подставку для обуви и мои догадки подтвердились — алкиных туфелек там как и не стояло.

Наверно, я была этому рада. Не пришлось смотреть на агонизирующую Алку, которой я не в силах была помочь. Сочувствия тут были как мертвому припарки, а как утешить женщину, у которой ребенок еще жив, но через два дня она знает что его убьют — я не понимала.

Я пошла на кухню, налила в ложку приготовленный новопассит и одним махом выпила противную вязкую жидкость, запив стаканом воды. Потом не торопясь сварила крепчайшего черного кофе, чтоб зубы сводило, и пошла в гостиную, карты следовало убрать обратно в ящик.

Поверх карт, разложенных в последней раскладке, лежали те же самые три пачки долларов. Итого тридцать тысяч. Неплохо, но ни Алку ни меня они не спасут. Я подошла поближе, уселась в кресло около столика и увидела поверх денег белый картонный прямоугольник.