Я стану твоим врагом - Ольга Погожева

Марион первой пробралась на лесную тропу, свистнула, давая шпоры коню — и Нестор устремился следом, стараясь не отставать от баронессы. Она была отличной наездницей, и всё, что он мог — лететь за ней, пытаясь догнать, или хотя бы не потерять из виду. Вскоре Синяя баронесса замедлила ход, и у него вышло догнать её, летя с ней бок о бок, рука к руке.

— Тебе показать твоё место, Ликонт? — крикнула Марион, оборачивая к нему покрытое кровавыми коричневыми разводами лицо. — Смотри, смотри внимательно!

Нестор обернулся, глядя на дорогу — и рука воительницы тотчас дёрнула его поводья на себя, уводя скакуна в сторону. Генерал взмахнул бесполезной правой рукой, пытаясь удержаться в седле — и тотчас рухнул, на полном ходу, едва ли не под ноги собственному коню: тот испуганно всхрапнул, галопом устремляясь прочь. Приземление смягчила вязкая жижа огромной лужи, в которой он оказался; хотя удар всё-таки ощущался — звоном в ушах и адской болью в подвернувшейся лодыжке.

Он смахнул грязь с лица, вглядываясь вперёд: Синяя баронесса не стала задерживаться или упиваться своей победой, она оставила его посреди леса, одного, пешего, дав понять, что ей плевать на то, что он собой представляет. Как сбрасывают корабли балласт в море, так и она оторвалась от него, не заботясь о том, что с ним произойдёт.

Нестор Ликонт поднялся на ноги; прихрамывая, добрался до ближайшего дерева, останавливаясь для передышки. Кажется, он мог идти, а значит, сможет добраться во дворец. Вот только в каком виде…

Но больше собственного унизительного падения, больше её ненавистного равнодушия, больше невыплеснутого желания злило то, что перед глазами по-прежнему стояло её лицо, а губы помнили её привкус.

И ещё он понимал, что даже если ему придётся уничтожить её, предать забвению её имя и образ, чтобы перестать зависеть от её сводящей с ума близости, он всегда будет помнить, какой она была — его самый близкий враг…

Таира прошлась вдоль длинного книжного ряда библиотеки, отыскивая упомянутый Феодором сектор. Возлюбленный находил всё новые и новые способы встретиться с ней — и принцесса ждала каждой встречи с радостным возбуждением, окрылявшим её днём и помогавшим переживать ночи.

С той первой встречи прошло уже два месяца. Таира помнила необычное пробуждение от ласковых прикосновений к своим волосам, тихий шёпот над ухом, нежные слова — те самые, которые она столь тщетно ждала от супруга. Бандита звали Феодором, и он действительно проник во дворец для кражи здешних ценностей — по приказу своего главаря, Большого Питона. Он поведал ей всё просто и безыскусно, говорил долго, рассказывая о том, как впервые увидел её, как приходил каждый день в имперский дворец Ренны, мечтая просто увидеть её.

Здесь, в Галагате, ему пришлось потрудиться, чтобы иметь возможность встречаться с ней. Если бы не Питон и его карты всех тайных ходов города, городской канализации, его воровские приспособления, которыми Фео мог пользоваться на правах члена общины, их встреча не состоялась бы.

Возможно, в других обстоятельствах Таира и слушать бы не стала россказни вора. Но Феодор говорил так искренне, и с такой надеждой и нежностью смотрел на неё, что исстрадавшееся сердце принцессы не выдержало. Её жизнь здесь, в Галагате, превратилась в ад, и неужели не заслуживала она хоть капли счастья? Того счастья, которое помогало бы ей переживать день за днём?

Ни Гелена, ни даже Марион не знали об их встречах. Таира планировала посвятить в свою тайну Синюю баронессу — всё чаще принцессе требовалось прикрытие — но не могла решиться. Быть может, сегодня, как только она вернётся с охоты…

Кто-то схватил её за руку, и Таира едва подавила в себе испуганный вскрик. Обернувшись, принцесса увидела чуть провернутую книжную полку. Стоявший за стеллажом Феодор приложил палец к губам, потянув её за собой. Оглянувшись на бесконечные книжные ряды королевской библиотеки и убедившись, что лакей не может видеть её, Таира шагнула навстречу возлюбленному, позволяя ему закрыть за ней проход.

Принцесса с замиранием огляделась: они оказались в полумгле узкого низкого коридорчика, короткого, с двух сторон оканчивавшегося дверьми. Зажжённый светильник, который вор принёс с собой, стоял прямо на каменном полу, но его света едва хватало, чтобы осветить коридор полностью.

— Я скучал, — горячо прошептал Фео, схватив тонкие кисти любимой и поднеся их к губам. — Как ты здесь, моя снежинка?

Таира улыбнулась, высвободила руки, положив их на скулы возлюбленного. Погладила смуглую кожу, прислонилась к нему, уронив руки ему на плечи. Феодор привлёк её к себе, коснулся губами виска, зарылся носом в белоснежные пряди, вдыхая тонкий аромат парфюма. Он не ждал ответа: Таира всегда отмалчивалась, но в больших серых глазах поселилась такая грусть, что даже в счастливые моменты, подобные этим, она не покидала их. Он ненавидел Андоима всем сердцем, и много раз клялся, что крон-принц не протянет долго — но ничего не мог сделать прямо сейчас. Ответит, ублюдок за всё ответит…

— Иногда я мечтаю о том, что свободна, — тихо проговорила Таира, прижимаясь к Феодору. — Что мне не нужно быть здесь. Что мы с тобой вместе… где-нибудь очень далеко…

— Я заберу тебя отсюда, — решительно сказал Фео, сжимая хрупкое тело принцессы в объятиях. — Мне нужно время, чтобы всё устроить… Никто не найдёт нас, обещаю. Моя сестра… я рассказывал тебе о ней… она поможет. Мы будем вместе, Таира!

Она подняла блестящие, полные слёз глаза на него. В это так хотелось верить! В эту чудесную сказку, где всё хорошо и где они…

— Я замужем, Фео, — звенящим голосом проговорила она, роняя голову ему на грудь. — И от моего брака зависят судьбы людей… я никуда не могу уйти…

— Тогда я выкраду тебя отсюда, и плевать на людей! — Мрачные карие глаза галагатского вора полыхнули разгневанным огнём. — Ты не должна жертвовать собой, чтобы покрыть их ошибки! Ты должна быть счастлива, и я сделаю тебя счастливой, Таира!

Она подняла на него лицо, подаваясь навстречу — и Феодор принялся покрывать горячими поцелуями её лоб, веки, виски, щеки; мягко касался нежных губ, не уставая шептать тихие, быстрые, жаркие слова…

Ко дворцу он добрался, когда уже совсем стемнело — уставший, мокрый после купания в местном озере, но уже почти спокойный, сумевший взять себя в руки. Грязь с лица и волос ему удалось отмыть, нос перестал кровоточить, и беспокоила генерала только распухшая лодыжка, ступать на которую становилось всё тяжелее и тяжелее. Определённо, вывих — Януш справится за несколько минут, и он окончательно станет самим собой. Вот только измаранные в грязи мундир и штаны, запылившиеся сапоги… да, пожалуй, выглядел всесильный герцог необычно. Лакеи у королевских конюшен проводили его странными взглядами, но перешёптываться при нём не стали — тайного советника боялись при дворе так, что вряд ли решились сказать слово в его присутствии, даже окажись он перед ними в гробу.