Справедливости ради - Kelly Newborn

— Созон. Хочет убить. А Олег тщательно скрывал меня в своих мыслях от него, защищая.

— Я, видимо, чего-то не понимаю. Но я разберусь. Вместе разберёмся, — он улыбнулся мне своей доброй улыбкой. Тут брякнул телефон, я повернулась взять его. Пришло смс от Лёши: «Через пол часа заедем». Я, не отрываясь от экрана телефона, сказала:

— Сейчас Лёша со своим отцом заедут. Через пол часа, — и ответила Лёше: «Хорошо». Подняла взгляд, Макс сидел напряжённый. — Всё нормально?

— Да, — он пытался выглядеть спокойным, но я-то видела, что это не так.

— Лёша сказал, что ты заходил утром, но ушёл.

— Да. Не надо было. Немного тяжело видеть ваши отношения. Я, наверное, ревную, что он знает тебя дольше, — снова заулыбался.

— Лёша рассказал утром о том, почему Олег стал таким… Я провалилась под лёд и чуть не утонула, когда мне было три, а Лёше и Олегу по девять. Лёша спас меня. А Олег застыл, когда всё произошло. Из-за этого, и страха за меня, он предпочёл забыть об этом, разделив свою жизнь на до и после. И из-за этого, в последствии, появился Созон. На фоне этой детской травмы.

— Ничего себе! — почти присвистнув, удивился Макс.

— Да. Я не понимала, что хочет узнать Андрей. Он всё говорил о какой-то травме в детстве Олега. Но я этого не помнила. Лёша всё рассказал. И это сильно ударило по мне. Я попросила его побыть со мной, чтобы не сойти с ума от навалившегося в одно мгновение.

— Всё нормально, — он нежно мне улыбнулся и взял за руку. — Жаль, что меня не было рядом, — такой тёплый взгляд. Тут мне принесли обед. Я стала есть. И даже с Максом поделилась.

Мы ещё поболтали. А незадолго до прихода моих гостей, Макс сказал:

— Я отъеду по делам, дам вам пообщаться. Но я вернусь, — улыбнулся, наклонился и поцеловал меня, а потом вышел.

Минут через пять, раздался стук в дверь.

— Можно? — заглянув, спросил Алексей.

— Да. Входите, — Лёша вошёл. И за ним мужчина в возрасте.

Николай Алексеевич Цветков

Он посмотрел на меня таким серьёзным взглядом.

— Добрый день, — его приветствие прозвучало командным тоном, что у меня тело вытянулось, будто по стойке смирно.

— Добрый день.

— Ангелина, это мой отец — Николай Алексеевич. Папа, это Ангелина.

— Приятно познакомиться, — сказала я, переведя взгляд с Алексея на его отца.

— Взаимно, — вторил он мне, и повисло неловкое молчание.

— Ангелина, папа расскажет тебе… — начал Алексей, но его прервали:

— Алексей, думаю, мы тут сами справимся, — было так странно наблюдать их вместе. Чувствовалось, что теплоты отец-сын в их отношениях нет.

— Хорошо, пап. Расскажи ей всё, как договаривались. Пожалуйста, — ответа не последовало. Только не слишком многообещающий кивок головой. Лёша как-то грустно улыбнулся мне и вышел.

— Мой сын очень дорожит вашим мнением. Считает, что для верного толкования ситуации, вы должны знать всё, — он прошёл и сел на стул рядом с моей кроватью.

— А вы так не считаете?

— Нет. Я считаю, что вам лучше не знать всего.

— Я знаю кто стоит во главе того беспредела, что совершили в отношении моего брата…

— Знать фамилию — это не значит знать всю гнусность, на которую способен этот человек, — мы замолчали. Он внимательно меня изучал. Стало неловко от этого острого взгляда. — В первую очередь, хочу поблагодарить вас, — я удивилась. — После смерти жены, я не стал образцовым родителем, который может заменить мать и выполнять функции отца. Скорее, стремительно терял доверие и любовь сына, — я не знала, что у Лёши умерла мама. Про неё никогда не шло речи… — Вы и ваша семья стали для него больше семьёй, чем я, — мне стало как-то грустно. — Жаль, что у меня не было возможности сказать это вашим родителям, — я кивнула.

— Они всегда были рады Лёше. А я, когда была маленькой, считала, что у меня два брата, — он мне так улыбнулся, что у меня что-то ёкнуло внутри. Может между ними и нет особо душевных отношений, но Лёша сын своего отца. Унаследовал его улыбку — это точно.

— Когда всё произошло с вашим братом, ко мне пришёл человек, — Николай Алексеевич продолжал уже очень серьёзным тоном. — Не сам Горский. Его посредник. Они уже откуда-то знали о том, что мой сын практически член вашей семьи. О том, что ваш брат жив, я не знал… — он посмотрел на меня внимательно, оценивая верю ли я ему. Я никак не отреагировала, и он продолжил: — Горский тогда, конечно, был ещё не в том статусе, что сейчас. Но уже имел власть, связи и авторитет опасного человека. Его фамилия прозвучала сразу и в контексте, что если я не буду сотрудничать — не помогу замять расследование, то вся ваша семья и мой сын лягут рядом с вашим братом, — у меня участилось дыхание и стало бить мелкой дрожью. Собеседник заметил, но не прервался: — Я не хотел идти у него на поводу, и попытался найти кого-то, кто будет статусом выше него, но… — мне это «но» не понравилось. — Меня усадили в машину и повезли. Я думал, убьют. Но меня привезли на встречу. В ней я не участвовал, сидел в машине с тонировкой, когда очередной посредник говорил с вашим отцом, — это так меня шокировало, что у меня дыхание сбилось. — Ему сказали не соваться в это, иначе он пожалеет. И хоронить будет всю семью, а не только сына. Ну, а мне дали понять, что я хожу по лезвию. Показали фото вас и моего сына. И пообещали, если я попытаюсь снова что-то предпринять, начать присылать мне сына по частям. А вас с семьёй убить, — он прервался на пару минут. Наверное, давая мне переварить услышанное. У меня уже заметно дрожали руки. — Когда все сынки богатых родителей погибли, ко мне пришли снова. Рекомендовали не вспоминать об этом деле. Сейчас понятно, зачем пришли угрожать снова. И почему убийства их деточек не расследовались толком. Они-то знали, что ваш брат жив. И, видимо, знали, что это он очистил землю от этих ублюдков. А ещё, теперь понятно почему они следили за вами всё это время, — у меня всё замерло внутри.

— Следили? — сдавленно выговорила я.

— Да. Видимо, искали вашего брата, но не могли найти. Горский даже пытался вам навредить, когда его сынок погиб. Наверное, думал, что так выманит