Американская история - Прист Кристофер

Казалось, все в этот момент вот-вот изменится или вернется назад. Наши планы относительно Люсинды внезапно рухнули. Больше не осталось ясности в том, что нам с ней делать и что мы в силах сделать. Дождь громко барабанил в окно, как будто сверху кто-то швырялся камешками. Снаружи паром включил огни верхней палубы, сигнализируя, что собирается отчалить. По омываемым дождем окнам заскользили яркие желтые лучи. На мгновение, размытая непогодой, на противоположной стене заплясала тень нашей оконной рамы.

Еще одна тень, непонятная, непостижимая, слишком огромная, чтобы быть принятой за реальную, заполнила все четыре наши жизни, довлея над безобидной комнатой, где часто играли мальчики. Мы все были в темноте, в тени 11 сентября, жертвы или останки жертв, потерявшие наших возлюбленных и близких, невольные персонажи в истории, что коварно оплетала наши жизни – лживая, ненадежная, иррациональная и пока еще не завершенная.

Глава двенадцатая

Тогда: 2001–2006 гг.

Молчание

В те тревожные, напряженные, пугающие дни, последовавшие за событиями 11 сентября, я был вынужден остаться в США. Первые сутки я через регулярные промежутки времени пытался звонить Лил на мобильный, но, устав от этого удручающего повторения, вскоре понял, что это безнадежно, и после первого дня больше не звонил ей. Затем последовали три долгих, унылых, неприкаянных дня, когда я застрял в Колумбусе, штат Огайо, но наконец мне удалось забронировать внутренний рейс в Ньюарк, откуда я вернулся в Нью-Йорк.

Я пошел прямиком в дом, где жила Лил, но дверь ее квартиры была заперта. Консьержи сказали, что не видели ее с того дня, как Всемирный торговый центр подвергся террористической атаке. Ее почта и газеты скапливались в почтовом ящике в коридоре.

Нью-Йорк медленно возвращался к чему-то похожему на нормальность, хотя огромный район Нижнего Манхэттена был закрыт для всех, кроме поисковых и строительных команд. По этой мертвой зоне среди руин громыхали грузовики, увозя прочь тысячи тонн щебня, пыли, покореженной и изломанной стали. Каждый вечер на всех новостных телеканалах появлялись кадры работ по расчистке завалов. Чтобы разобрать развалины зданий, были привезены огромные краны и бульдозеры. Ряд репортажей сообщили почти невероятную новость: оказывается, обломки все еще горят, а внизу есть огромные лужи расплавленной стали. Туда постоянно закачивали воду, правда, без видимого эффекта. По площадке клубились дым и пар, и все рабочие были в тяжелой защитной одежде. Я видел кадры, на которых из груды обломков поднимали одну из огромных стальных балок, и, когда она качнулась в воздухе, было видно, что несколько ярдов на одном ее конце светились вишнево-красным светом. Другие балки были гротескно перекручены и согнуты, в некоторых имелись большие дыры, похожие на те, что бывают в сыре.

Я нашел номер в отеле в центре города. Используя его как базу, я сделал все, что было в моих силах, чтобы установить все факты о Лил: кому она могла звонить или посылать текстовые сообщения до отлета в Вашингтон, кто ее видел, оставила ли она какие-то сообщения. Похоже, все знали не больше, чем я. Я расспросил о Мартине Виклунде. Немногие из ее нью-йоркских друзей встречали его, а те двое, которые видели его время от времени, сказали, что почти не знают его и понятия не имеют, где он может быть. Все знали лишь то, что он работал в Министерстве обороны.

Я посетил издательство, в котором работала Лил, и услышал примерно то же самое плюс неожиданный дополнительный факт, что на работе не знали, что она замужем, и она числилась там как незамужняя женщина по фамилии Виклунд. Я позвонил семье Лил в Мичиган и поговорил с ее сестрой-близняшкой Элисон. Убитая известием о вероятной судьбе Лил, она сказала, что вся их семья не находит себе места от горя, но что на следующей неделе она вылетит в Нью-Йорк, чтобы разобрать вещи Лил. Ее близкие знали немногим больше, чем я, и также пытались связаться с Мартином Виклундом. Его отсутствие в жизни Лил, по словам членов семьи, и сейчас, и в прошлом, было предметом обостренной горечи. Сотрудник его офиса в Пентагоне просто принял к сведению звонок Элисон и сказал, что сообщение будет передано непосредственно мистеру Виклунду.

Все в Нью-Йорке, с кем я разговаривал о Лил – с ее коллегами в офисе, сотрудниками тренажерного зала, который она посещала, владельцами соседнего независимого кинотеатра, даже двумя людьми, работавшими в кофейном киоске, куда Лил каждое утро заходила по дороге в офис, – были как будто контужены атаками на башни-близнецы, но еще больше осознанием того, что Лил оказалась в числе жертв. Большинство из них не знали, каким самолетом она могла лететь.

Пока я был в Нью-Йорке, газеты опубликовали списки пассажиров всех четырех угнанных самолетов, благодаря чему я обнаружил, что имя Лил в списке не значилось. Еще одна загадка, вдобавок ко всем остальным. Десятки тел все еще не были обнаружены, и лишь некоторые из найденных могли быть идентифицированы.

Я несколько раз пытался связаться с Мартином Виклундом через Министерство обороны. Увы, безуспешно.

Именно в это время начали появляться истории о людях, которые отчаянно звонили по мобильному телефону своим семьям или близким. Большинство этих звонков были сделаны людьми, находившимися внутри башен-близнецов, когда в них врезались самолеты. Некоторые звонки поступали от людей, которым чудом удалось спастись. В тот день мобильная связь становилась все более трудной и нестабильной: все сотовые сети вокруг Нью-Йорка осуществляли соединение через мачту на вершине Северной башни. Покрытие продолжалось еще некоторое время, но после того, как башня рухнула, позвонить было практически невозможно.

Вся сеть сотовой связи на большей части США вскоре была забита звонками людей, пытавшимися связаться со своими семьями. Люди хотели убедиться, что их близкие живы, или же успокоить их, рассказывали о своих страхах или об известных им трагедиях.

Звонки в основном регистрировались сетевыми провайдерами, и со временем стало возможным определить, какие звонки могли быть сделаны людьми до того, как они стали жертвами.

Несколько звонков были записаны, хотя и по разным причинам, и некоторые из них попали в прессу, предположительно с согласия семей. Все они имели трагическое сходство – эта жуткая одинаковость паники, страха, вынужденного спокойствия, бурных проявлений любви и пустых заверений. Я с трудом мог заставить себя читать их.

Меня терзал вопрос, на который не было ответа: почему Лил не попыталась мне позвонить?

Но звонки были сделаны

Я не мог позволить себе зависнуть в США на неопределенный срок и через четыре дня вылетел обратно в Лондон. Меня преследовали мысли о случившемся в Вашингтоне и Нью-Йорке и моей беспомощной близости к этому. Я лишился любви и близости Лил, я тосковал по ней, я обвинял себя в том, что меня не было с ней в те страшные мгновения, корил себя, что за несколько часов до того, как она села на рейс АА 77, проявлял нетерпение, был одержим глупыми мыслями, которые я намеревался ей высказать, о своей черствости к ее чувствам из-за какой-то мелочи. Подобные воспоминания упрямо возвращаются к вам, когда вы не можете попрощаться с любимыми. Больше всего мне хотелось услышать ее голос или, еще лучше, узнать, что она вопреки всему выжила.

Ни одно из этих болезненных чувств не желало отпускать меня. Я был погружен в вакуум беспомощных эмоций: опечален, зол, растерян, озадачен, полон решимости раскрыть тайну – и прежде всего убежден, что она стала жертвой террористического заговора против Запада в целом и США в частности.

Далеко, в Азии, осуществлялась американская месть Афганистану. В течение недели после 11 сентября президент Буш объявил так называемую войну с террором. Военные действия против талибов в Афганистане начались в первую неделю октября.

Эта мобилизация произошла с поразительной, беспрецедентной скоростью. Менее чем через четыре недели после 11 сентября состоялась крупная ответная атака на горную страну, не имеющую выхода к морю и расположенную на другом конце света. Почему это произошло так быстро? Профессиональные наблюдатели, журналисты и оборонные аналитики в Великобритании и Европе отметили, что сложная военная операция такого масштаба обычно требует нескольких недель или даже месяцев планирования и организации.