Гимн Рождества - Флора Спир

Кэрол рассказывала, каким был район вокруг Марлоу-Хаус в ее время, она говорила быстро, не сводя глаз с остальных, чтобы прервать свой рассказ, как только кто-нибудь подойдет поближе.

– Цветы и трава в летнее время, – сказал Ник задумчиво.

– А на рождественской елке в центре сквера – маленькие разноцветные лампочки. – Кэрол продолжала описывать украшения и праздничную атмосферу Лондона.

– Никогда не видел рождественской елки, – сказал Ник.

– Если бы ты спросил меня несколько дней тому назад, я ответила бы, что их видела слишком много. Теперь я думаю, что рождественских елок не может быть слишком много. А что будет, Ник, если ты найдешь елку и украсишь ее?

– Никто не поймет, что это такое. – Он отрицательно покачал головой. – К тому же в Лонде больше нет деревьев, их нет и на много миль вокруг. А если бы я и нашел елку, мне бы не разрешили принести ее сюда. Остается смириться и видеть чудесные рождественские елки твоими глазами, так же как я вижу весь тот исчезнувший мир.

Говорить дальше они не могли, потому что пришли еще люди. Каждого впускали только после того, как БЭС убеждался, что это действительно член их сообщества. Последней появилась леди Августа, по-прежнему в драном платье. Как теперь понимала Кэрол, леди Августа, оделась так, чтобы не отличаться от остальных. Но жалкая одежда не могла скрыть ни врожденной манеры держаться с достоинством, ни повелительного характера этой женщины. «Авга» играла важную роль в маленькой группе Ника.

– Это наша собственная ведьма, – шепнула Пен, – она приходит и уходит, когда ей вздумается, и никто не знает, где она, когда ее нет в Лонде. Мне кажется, она умеет становиться невидимой. Ник говорит, что это невозможно. Но я не уверена.

За столом в этот вечер сидело четырнадцать человек, включая Авгу и Кэрол. И их действительно «включили» – никто не оспаривал решения Ника принять Кэрол в группу, и все открыто говорили в ее присутствии о своих планах.

– Почему вы решили начать восстание через два дня после Зимнего Солнцеворота? – спросила Кэрол, немного послушав разговоры собравшихся. – Почему не в тот же день, ведь полиция и прочие официальные деятели будут заняты торжественными церемониями?

– Как раз по этой причине предыдущие попытки переворотов предпринимались именно в дни торжеств. – Говорившую звали Джо, это была невысокая женщина с рыжими волосами, неравнодушная, как показалось Кэрол, к Бэсу. – В результате Правительство теперь усиливает охрану на все торжественные дни, мобилизуя Народную Гвардию.

– А если переждать Солнцеворот, Правительство отзовет их и какую-то часть отправит в отпуск. – Это сказал Люк – гибкий, черноволосый, с оливковой кожей и темными томными глазами. Он посмотрел на Пен, кивнувшую в знак согласия с его словами. – У нас больше шансов преуспеть, если мы нанесем удар, когда Великие Вожди расслабятся и будут поздравлять друг друга с благополучным завершением еще одного празднества.

Кэрол совершенно очаровали отношения конспираторов друг к другу. Она была убеждена, что Люку очень нравится Пен, и все же они с Элом были друзьями, и Люк часто следовал советам Ника и Авги. Но мнение выслушивали все. Поэтому Кэрол решила сказать то, что думает:

– На что вы надеетесь, поднимая восстание против системы, управляемой Всемирным Правительством, если вас так мало? Даже если есть другие группы, похожие на вашу, которые собираются координировать свои действия с вами, все равно это ничего не меняет, вас слишком мало. Восстание будет подавлено, и Правительство позаботится, чтобы никто никогда не узнал, что вы сделали.

– Мы знаем, что рискуем, но идем на риск, – сказал Ник. – Мы должны попытаться. Рано или поздно какой-нибудь группе мятежников повезет. Тогда поднимутся другие и присоединятся к нам, и движение начнет расти, на сторону оппозиции перейдет большинство населения, а это откроет дорогу реформам. По крайней мере, каждый получит право голоса в принятии законов. Мы сформируем новое, лучшее правительство, которое будет считаться с волей народа.

– Не так-то это просто, как вам кажется, – воскликнула Кэрол. – Истинная демократия основана на свободолюбии, а вы привыкли к подчинению. Я слушаю ваши разговоры вот уже два часа, и мне ясно, что вы в меньшинстве. Живя под властью Великих Вождей, большинство людей перестало думать своей головой. Они хотят, чтобы им указывали, что делать. Такую инерцию очень трудно преодолеть.

– И все же мы попытаемся. – Лицо Пен посветлело от того, что она видела внутренним взором и что вместе с ней видели остальные. – Мы будем продвигаться постепенно. Первая задача – свергнуть Всемирное Правительство, и мы собрались здесь для того, чтобы обсудить тактику восстания.

– Простите меня, – сказала Кэрол, – я не собиралась выливать на ваши мечты ведро холодной воды. Я просто хотела указать на некоторые ловушки, которые вас подстерегают.

– Нам нужны твои предостережения, – заметил Ник. – Иногда надежды и мечты о будущем заводят нас слишком далеко.

– Не хотелось бы мне разрушать чьи-то мечты. Я согласна с тем, что вы пытаетесь сделать. Но я не хочу видеть, как кто-то из вас будет страдать.

– Придется чем-то жертвовать, – продолжал Ник. – Здесь каждый готов отдать жизнь за наше дело. Но запомни, Кэр: когда мы победим, любой человек сможет праздновать любой праздник. Тогда, обещаю тебе, мы поставим рождественскую елку.

– Что поставим? – Пен в недоумении посмотрела на брата, но Ник улыбался, глядя в глаза Кэрол.

Она улыбнулась в ответ. Его энтузиазм и надежда действовали вдохновляюще. Кэрол могла бы рассказать и побольше насчет свержения репрессивных режимов. Она могла бы привести примеры из опыта XX века, рассказав о странах, где совершенно непохожие группы работали вместе, пока не завоевывали свободу, а после этого начинали кровавую борьбу друг с другом, в которой гибли самые слабые и беспомощные члены общества.

Но Кэрол ничего не стала рассказывать. Вместо этого она целый вечер слушала споры, и на сердце у нее с каждым услышанным словом становилось все тяжелее. Некоторые из тех, кто сейчас сидит рядом с ней за столом – а возможно, и все, – погибнут в этой борьбе. Но они верят, что игра стоит даже и такой цены, ибо наградой будет политическая и религиозная свобода. Несмотря на страх за этих людей и на свой еще не изжитый цинизм, Кэрол понемножку впитывала их идеализм и надежды на будущее.

К концу вечера Кэрол заметила, что леди Августа наблюдает за ней и на ее морщинистом лице написано одобрение.

– Вы этому хотели меня научить? – спросила Кэрол, когда все разошлись.

– Отчасти. Но это еще не все. Самый трудный урок будет и самым последним.