Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но усилия его были вознаграждены. Любочка, всю экскурсию не сводившая со Степана восхищённых глаз, по окончании прочувствованно произнесла: «Стёпа, да вы — поэт!» И от чувств поцеловала в щёчку. При всех.
А в декабре мы уже справили их свадьбу. Натали мне сразу сказала: «Милый, придётся нам местный театр как-то усилить. И съёмку фильмов начать. Нельзя же нам будет Степушкину жену в столицы отпускать! А она видит себя в жизни только актрисой. Так пусть здесь и блистает!»
Мне оставалось только кивнуть…'
Беломорск, 28 декабря 1902 года (10 января 1903 года), суббота, после обеда— Аа-а-а! А-а-а! Ещё! Ещё, всё, хорош!
Теперь аккуратно сесть, дать организму сориентироваться, потом встать, быстренько нырнуть в маленькую дверцу в предбаннике и…
— А-а-а-а! Хор-ро-шо-о-о-о то ка-а-ак!
Повалялся немного в снегу и обратно в предбанник. Там укутался обтёрся насухо, укутался в простынь, теперь всё, банный этикет соблюдён, можно и к столу!
— Вот, Юрий, совсем другое дело! Теперь вы выглядите человеком! Говорил же я, баня — великое дело!
— Вы, как всегда, правы, уважаемый Фань Вэй! Тем более, что ваш Братец Ксу парит даже лучше незабвенного Малыша Яна!
— Оправдывает своё имя[48]! — улыбнулся мой китайский приятель. — Джиан, внучек, чего ты в сторонке стоишь? Подойди, чай пить будем, разговаривать…
Ага, значит всё, отдых закончился, снова дела. Да и не могло быть иного. Раз собрались только узким кругом — сам глава местных китайцев, его «лейтенант» Братец Ксу да внук-наследник, потихоньку начинающий не просто входить в курс дел, а принимать участие в совещаниях старших, значит, разговор предстоит непростой. Впрочем, сначала мы вволю попили чая. Русского, из самовара. Глава местных «Старших братьев» не только активно призывал китайских переселенцев ассимилироваться, учить русский язык и культуру, но и сам от этого не отлынивал. Единственное послабление, которое он позволил — чай подавали без сахара. Хочешь сладкого — вот в сахарнице кусочки лежат, пей вприкуску. Но я не стал, а другие и не захотели.
— Может, пивка? — снова предложил хозяин. — Вы же, Юрий, в Нью-Йорке любили после баньки.
— Так то когда было! — хмыкнул я. — Годков-то прибавилось, до возраста Христа считанные месяцы остались! Так что не стоит портить беседу. Каковы результаты вашей поездки?
— Не очень хорошо, Юрий, не очень! Братья говорят, что поток переселенцев-христиан иссяк. Восстание подавлено[49], революционеры скрываются, поэтому у христиан больше нет повода ехать куда-то за тридевять земель, их заманивают на русские железные дороги, чтобы возместить потери. И платят даже больше, чем раньше.
— Черт! — не сдержавшись, я врезал кулаком по столу. К счастью, стол был не лёгкий китайский, а массивный и прочный, в русском стиле, так что только стаканы укоризненно звякнули в подстаканниках. — Простите, не сдержался! Но вы же понимаете, что разрешение на ввоз иных рабочих мне не получить?
— Понимаем, Юрий. И руководство Братства тоже понимает. Но оно привыкло к потокам серебра, текущим от нас. Так что мне поставили задачу — поток не должен оскудевать, несмотря ни на что!
Молодой Джиан что-то выкрикнул по-китайски, а я только присвистнул! За прошедшие пять лет мы перевезли сюда тридцать семь тысяч китайцев. И за каждого Братство получало деньги. Поначалу рублей сорок пять-шестьдесят, но потом они повышали ставки. Так что, только ихэтуаням за эту пятилетку я выплатил через Старших Братьев около двух миллионов рублей. И ещё непосредственно Братству, за их помощь — около миллиона. В среднем получается тысяч по пятьдесят в месяц.
Разумеется, помимо этого Фань Вэй и его люди получали долю с поставок сюда традиционных китайских продуктов, с переводов денег на родину, имел долю с китайских прачечных, открывшихся по всей России и за рубежом, с китайских ресторанчиков и чайных, с водорослевых ферм, с клубов по обучению китайскому боксу, вполне сравнимому у нас по популярности со знаменитым джиу-джитсу, с ракушечных и червячных ферм, инкубаторов и птицефабрик… И делился с Братством. Переводы делались через структуры Рабиновича, я был в курсе их размеров. Чтобы выполнить требования руководства, Фань Вэй должен почти утроить доходы своего филиала. А сделать это его организация может только одним способом — нарушив наш старый договор и занявшись откровенным криминалом, поощряя и крышуя опиумокурение, азартные игры и проституцию, а также занявшись рэкетом китайских предприятий и работников.
Я посмотрел старому китйцу в глаза. И вдруг понял, что мои мысли — не тайна для него. Напротив, именно к ним он и хотел меня подтолкнуть. То есть, он не собирался идти этим путём. Но и отказать Братству непросто, очень непросто.
— Нет, внучек, они вовсе не сошли с ума! — по-русски ответил Джиану дед, и продолжил, подтвердив ход моих мыслей. — Просто им некуда деваться. И нам тоже. Революция переживает трудные времена, и денег нужно ещё больше, чем раньше. Хотя бы на то, чтобы сохранить Общество и движение.
Чёрт! Да он же не просто доводил до меня проблему и своё решение, он таким образом безмолвно просил у меня помощи! Причём, не как один человек у другого, нет! Он как лидер местной общины просил у влиятельной в этой местности структуры помощи в том, чтобы сохранить стабильную и спокойную жизнь. Причём, не только этой общины, но и всего края, потому что волна криминала накроет своей тенью всех. А как руководитель ветви тайного общества просил у нашего Холдинга, как у более мощной структуры, помощи в поиске выхода из ситуации! Черт! Меня аж передёрнуло! Вот влип, а?! Ведь до чего дошёл — реально, от меня зависит то, как будет жить почти полмиллиона человек!
— Знаете что, господин Фань? Прикажите-ка подать водки! Мне совершенно необходимо немного подлечить нервы. И ещё один момент. Проблему вашу… Нет, неверно, НАШУ проблему я понял. Вот только решать её надо не здесь и не сейчас.
