Лед и алмаз - Роман Глушков

Зрелище этого безостановочного круговорота завораживало и гипнотизировало. Будь у меня в запасе уйма свободного времени и ни одного врага поблизости, я просто уселся бы напротив «Лототрона» и, расслабившись, смотрел бы на него, пока не наскучило. Или пока я не сошел бы с ума, что при долгом наблюдении за ловушками Зоны не являлось чем-то из ряда вон выходящим.

Но давайте оставим наше медитативное созерцание аномальных красот и вернемся к суровой реальности с ее растерзанными трупами и прочими зловещими загадками.

«Лототрон» образовался практически в самом центре площади. Прямо над рухнувшей из-под свода купола разбитой смотровой платформой. Ее самый крупный обломок-долька — тот, что торчал вертикально и преграждал путь «светлякам», — загораживал от нас все, что творилось у южного края аномалии. Однако, как вскоре выяснилось, именно за этой стальной ширмой скрывался ответ на вопрос, почему мы вообще сумели подобраться так близко к «Лототрону».

Полдюжины приземистых армейских палаток, покрытых маскировочной пленкой из наноботов-хамелеонов, выстроились в ряд неподалеку от небольшого пьедестала. Его верхушка была некогда отколота вместе с памятником неизвестного мне героя и впоследствии исчезла. Чего нельзя было сказать об обитателях палаток — или по крайней мере большинстве из них, — которые все еще здесь находились. Как и их оборудование; правда, оно выглядело не в пример целее своих растерзанных мертвых хозяев.

Расписывать вам в красках последствия разразившейся тут бойни я не стану — ничего приятного в этом зрелище нет. Отмечу лишь, что свистуновский «Дока» не ошибся. На вытоптанной «светочами» территории лагеря действительно были разбросаны останки как минимум пятнадцати тел. А также искореженные фрагменты содранных с них доспехов, оружие и обрывки одежды. Мы остановились в замешательстве на краю этой гигантской разделочной доски, словно боясь испачкать ботинки в покрывающей ее по щиколотку кровавой слякоти. От которой, как и от разорванных в клочья трупов, все еще струился заметный даже издали пар.

Последнее означало, что нападение на лагерь неведомого и свирепого врага случилось не далее как за час-полтора до нашего появления на площади. То есть либо под конец снегопада, либо когда мы только-только покинули наш бивуак. Также не вызывало сомнений, что между началом и концом изуверской вакханалии прошло очень мало времени. Настолько мало, что отменно подготовленные чистильщики не успели даже схватить за шкирки ученых и отступить вместе с ними на оборонительную позицию, потенциальных мест для которой поблизости имелось хоть отбавляй. Судя по тому, как были разбросаны останки, все участники экспедиции погибли на своих рабочих и служебных постах. И работа у них шла в самом разгаре, поскольку на момент атаки все палатки пустовали. А иначе как объяснить тот факт, что ни одна из них не разодрана и не заляпана кровью?

— Троян! — Свистунов полушепотом озвучил мысль, которая уже давно вертелась у меня на языке. Я не высказывал ее по единственной причине: при всей очевидности указывающих на Трояна улик здесь явно постарались не его наноботы. Вся Зона наслышана о том, как он умерщвляет свои человеческие жертвы: с аккуратностью орудующего лазерным мечом самурая. По фрагментам лежащих перед нами человеческих тел было заметно, что ни о какой аккуратности при их расчленении речь не шла. Более того, даже неопытный маньяк, впервые в жизни взявший в руки бензопилу, разделал бы этих бедолаг намного эстетичнее и гуманнее.

— Не думаю, что тут побывал Троян, — возразил я, уверенно помотав головой. — Не его почерк. Да ты только глянь на этот бардак! Разве он напоминает тебе педантичную работу легендарного убийцы?

— А чья же тогда это работа, если не Трояна? — осведомился нервозно переминающийся с ноги на ногу Тиберий, отводя глаза. Разглядывать растекшееся у его ног кровавое месиво он категорически отказывался. Как биохимик, проводивший эксперименты над сталкерами, Свистунов был привычен к виду крови и мертвых тел. Но одно дело видеть расчлененных людей в лаборатории, и совсем другое — за ее стенами. Там, где вдобавок велика вероятность самому угодить под нож расчленителя.

— Очень актуальный вопрос, доктор, — заметил я. И, поманив товарищей за собой, подвел их к уже замеченным мной отпечаткам на снегу. После чего указал на них и продолжил: — Думаю, это сделали вот эти железные мясники. Не спрашивайте, каким образом, но то, что они здесь побывали, вы вряд ли станете оспаривать.

Наметенный через купольные бреши снег в центре площади лежал неглубокий — самые большие наносы были нам от силы по колено. Но следы на них оставались столь же четкие, как на сугробах снаружи. Поэтому я не мог пройти мимо уже знакомых нам парных отметин в виде виляющих и пересекающихся между собой «рваных» канав. Оставившие их твари продавили снежный слой до земли, и эти канавы выглядели помельче, чем те, что встретились нам полчаса назад. И все же они являли собой слишком характерный автограф, чтобы оставившего его автора можно было спутать с кем-то другим.

Следы начинались у края ближайшего провала, ведущего к расположенной под площадью станции метро, и обрывались непосредственно у места бойни. Вернее, не обрывались, а становились нечеткими из-за раскисшей от крови слякоти. А также из-за того, что здесь охотившиеся за «светочами» монстры двигались не по прямой, а носились, подобно ворвавшимся в курятник лисам.

Определить, куда они направились после массовой казни, также не составляло труда. Две багровые полосы отходили от лагеря к южному краю площади. Судя по направлению, в каком шли эти отпечатки, когда мы наткнулись на них рядом с куполом, получалось, что после того, как таинственные биомехи очутились снаружи, они сразу взяли курс на север. А затем, пройдя какое-то расстояние, повернули обратно. Но двинули не по своим следам, а сместились на три сотни метров восточнее.

И такое их перемещение было вовсе не беспорядочным. Прочесывание местности — вот чем занялись эти твари после того, как вырезали поголовно экспедицию «Светоча». И заметьте: прочесывание велось именно в том секторе купольного периметра, откуда должны были подойти мы. Случайность? Возможно. Но я, как вы понимаете, не мог позволить себе верить в подобные совпадения.

— Проклятие! — выругался я, собрав воедино все известные нам о новом противнике факты и оглядев еще раз поле учиненной им кровавой жатвы. — Эх, Жорик, Жорик… Прости, не хочется тебя огорчать, но ты ведь не слепой и сам все видишь: нет больше твоей Динары. Опоздали мы, а если бы не опоздали, то все равно вряд ли сумели бы ей помочь. Эти убийцы так перемешали останки, что какие из костей кому принадлежат, теперь только генетическая экспертиза определит. Очень сочувствую тебе, дружище… И все же, если ты не возражаешь, мы с Тиберием пойдем взглянем на «Лототрон». Времени у нас мало, и терять его крайне неразумно. Прости еще раз…

Черный Джордж не ответил. Он стоял, молча понурив голову, и отрешенно разглядывал подобранный им с земли наплечник от армейских доспехов. На нем, забрызганном кровью, остались также глубокие и множественные отметины от оружия, которым неведомые монстры уничтожили «светочей». Край доспеха был и вовсе сточен, будто его подсунули под огромный и раскрученный абразивный камень. По остальной части наплечника тоже прошлось нечто, напоминающее крупный наждак. Он был прижат к металлу с таким усилием, что оставил после себя частые параллельные борозды глубиной и шириной по полсантиметра. И это — на крепчайшем сплаве, выдерживающем касательное попадание крупнокалиберной пулеметной пули!

Желая поскорее убраться от места, где не так давно пировала смерть, Свистунов с энтузиазмом поддержал мою инициативу заняться осмотром «Лототрона». В другое время Дюймовый тоже не отказался бы составить нам компанию, но сейчас ему явно хотелось побыть одному. Отшвырнув наплечник, он буркнул мне «Пойду осмотрю палатки» и, не дожидаясь моего ответа, двинулся было к полевому городку. Однако не успели мы разойтись, как откуда-то с юга — кажется, из-за разбитого постамента — раздался громкий, срывающийся от волнения голос:

— А ну замрите на месте, сукины дети, пока я вам каждому башку не разнесла! Стоять, не двигаться, кому говорят!

Обращенный к нам приказ прозвучал не только неожиданно, но и крайне убедительно. По крайней мере, все мы вмиг застыли как вкопанные и уставились туда, откуда донесся до нас этот окрик.

Я, как самый проворный из нашей троицы, мог бы, конечно, попытаться скрыться среди обломков и только потом начать переговоры со стрелком, но тем не менее остался стоять на месте. Это было опрометчиво, и я никогда не подставился бы под пули, окажись отдающий нам приказы голос незнакомым. Но в том-то и дело, что для меня он таковым не являлся, и я отлично помнил, кому он принадлежит.