Одиннадцатая заповедь - Джеффри Арчер

После долгого ожидания дверь открылась, послышались шаги, а потом открылась другая дверь — это, должно быть, была дверца шкафа в кабинете начальника. Коннор стоял не шевелясь, пытаясь понять, что происходит. Первая дверь снова открылась, и в кабинет шумно ввалились два или три человека. Через несколько секунд они ушли, волоча что-то или кого-то из кабинета, и с силой захлопнули дверь.

Через несколько секунд дверь каморки отворилась, и Большенков зна́ком приказал Коннору выходить. Они снова вышли в коридор. Если бы Большенков повернул налево, это значило бы, что они возвращаются в камеру. Но он повернул направо. У Коннора подгибались колени, но он старался идти как можно быстрее.

Когда они вышли во двор, первое, что он увидел, был эшафот; перед ним ставили роскошное позолоченное кресло, обитое красным плюшем. Коннор догадался, кто в нем будет сидеть. Они с Большенковым прошли через двор. Коннор увидел группу милиционеров в длинных синих шинелях — таких же, как у него; они загоняли с улицы во двор прохожих, которые, видимо, должны были присутствовать при казни.

Большенков быстро прошел к машине, стоявшей в дальнем углу двора. Коннор хотел было открыть правую дверцу, но Большенков покачал головой и указал ему на водительское место. Коннор сел за руль.

— Подъезжайте к воротам и там остановитесь, — сказал Большенков, садясь на пассажирское сиденье.

Коннор включил первую скорость, медленно пересек двор и остановился перед двумя охранниками, стоявшими перед закрытыми воротами. Один из них отдал честь начальнику, а другой заглянул под машину, на заднее сиденье и осмотрел багажник.

Большенков наклонился и одернул рукав на левом запястье Коннора. Когда охранники закончили осмотр машины, они выпрямились и снова отдали честь Большенкову. На водителя никто из них не обратил ни малейшего внимания. Были отодвинуты большие деревянные засовы, и ворота «Крестов» открылись.

— Поехали, — тихо сказал Большенков. Коннор увидел, что какой-то подросток вбежал в тюрьму, словно зная, куда он направляется.

— Куда? — прошептал Коннор.

— Направо.

Коннор вырулил на набережную и поехал вдоль Невы к центру города. Никаких других машин не было видно.

— Поверните на следующий мост, — сказал Большенков, — и потом — первый поворот налево.

Проезжая по другой стороне Невы, Коннор взглянул через реку на «Кресты». Милиционеры все еще пытались загонять прохожих в тюрьму — смотреть на его казнь. Коннор подумал: «Интересно, как Большенков выкрутится из этого дела?»

Коннор проехал еще пару сотен метров, пока Большенков не сказал:

— Остановитесь здесь.

Коннор сбавил скорость и припарковался за большим белым БМВ, у которого была открыта задняя дверца.

— Здесь мы с вами расстанемся, мистер Фицджералд, — сказал Большенков. — Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

Коннор кивнул в знак согласия. Выйдя из машины, Большенков добавил:

— Вам повезло, что у вас такой замечательный друг.

Коннору еще предстояло узнать, что Большенков имел в виду.

— Ваш самолет отправляется с выхода 11, мистер Джексон. Посадка начнется через двадцать минут.

— Спасибо, — сказал Коннор, беря посадочный талон. Он медленно пошел к выходам отправления, надеясь, что служащий аэропорта не будет слишком внимательно рассматривать его паспорт. Хотя фотографию Джексона заменили фотографией Коннора, Крис был на три года старше, чем он, на два дюйма ниже ростом, и у него была лысина. Если бы Коннора попросили снять шапку, ему пришлось бы объяснять, почему у него голова покрыта пятнами, как у Горбачева.

Свой паспорт он протянул служащему правой рукой: если бы он подал левой, рукав мог бы задраться, обнажив вытатуированный номер у него на запястье. Когда он прибудет в Америку, он закажет себе более широкий ремешок для часов.

Служащий на паспортном контроле пропустил его, почти не взглянув на него. Только что купленный чемоданчик, в котором была лишь смена белья да гигиеническая сумочка, проплыл через металлодетектор без затруднений. Коннор взял его и пошел к выходу 11, где он уселся в углу зала ожидания.

За сутки, прошедшие после того, как он покинул «Кресты», он ни на минуту не расслабился.

— Начинается посадка на самолет рейса 821 компании «Финнэйр» на Франкфурт, — сказал голос в громкоговорителе.

Коннор не двинулся с места. Если бы ему сказали правду, он никогда не допустил бы, чтобы Крис занял его место.

Он сидел и вспоминал все, что произошло с ним после того, как расстался с Большенковым.

Он вышел из милицейской машины и быстро пошел к ожидавшему его БМВ, а Большенков поехал обратно в «Кресты». Коннор сел на заднее сиденье машины рядом с худым, бледным молодым человеком в длинном черном кашемировом пальто. Ни он, ни два так же одетых человека на переднем сиденье не только не сказали ни слова, но даже, казалось, не заметили присутствия Коннора.

Машина выехала на пустую дорогу и понеслась прочь из города, явно превышая разрешенную скорость. Когда часы на приборном щитке показали 8.00, Коннор прочитал на дорожном указателе, что они находятся в ста пятидесяти километрах от финской границы.

Расстояние до границы уменьшилось до ста километров, затем до пятидесяти, затем до тридцати, затем до десяти. Коннор подумал: «Интересно, как они объяснят пограничникам присутствие в машине русского милиционера?» Но никаких объяснений не потребовалось. Когда машина была в трехстах метрах от нейтральной полосы, отделявшей Россию от Финляндии, водитель четыре раза помигал фарами. Шлагбаум сразу же поднялся, и они въехали на финскую территорию, даже не сбавив скорости. Коннор по достоинству оценил, как далеко простирается влияние российской мафии.

С тех пор как началась их поездка, никто в машине не произнес ни единого слова, и Коннор опять лишь по дорожным знакам мог понять, куда они едут. Он подумал, что в Хельсинки, но за десяток километров от Хельсинки, еще не доехав до городских окраин, они свернули с автострады на узкую дорожку. Водитель сбавил скорость, объезжая рытвины и ухабы и углубляясь в сельскую местность. Коннор смотрел на унылый пейзаж, покрытый густым слоем снега.

— Продолжается посадка на самолет рейса 821 компании «Финнэйр» на Франкфурт. Всех пассажиров просят пройти в самолет.

Коннор все еще не двигался.

Через сорок минут после того, как они свернули с автострады, машина въехала во двор, казалось, заброшенной фермы. Молодой человек выпрыгнул из машины и провел Коннора в дом. Пройдя внутрь, он даже не кивнул женщине в прихожей. Коннор последовал за ним по лестнице на второй этаж. Русский открыл дверь, и Коннор вошел в комнату. Дверь за ним захлопнулась, и он услышал, как в дверях повернулся ключ.

Он прошел через комнату и выглянул в окно. Во дворе, задрав голову, стоял телохранитель и смотрел на него. Коннор отошел от окна и увидел, что на маленькой, явно неудобной кровати лежат костюм, пальто и меховая шапка.

Коннор разделся и бросил свою милицейскую форму на стул возле кровати. В углу комнаты была пластиковая занавеска, а за ней — заржавевший душ. Несколько минут Коннор мылся грубым хозяйственным мылом, пытаясь смыть с себя запах «Крестов». Затем он вытерся двумя жесткими полотенцами. Взглянув в зеркало, он понял, что, прежде чем струпья у него на голове заживут и волосы отрастут до обычной длины, пройдет некоторое время. А вот номер, вытатуированный у него на запястье, останется навсегда.

Он надел костюм, лежавший на кровати. Хотя брюки были коротковаты, пиджак был как раз впору, хотя в «Крестах» он потерял в весе фунтов десять.

В дверь постучали, и в замке повернулся ключ. На пороге стояла женщина, которую он видел в прихожей, в руках у нее был поднос. Она поставила поднос на стол и вышла, прежде чем Коннор успел ее поблагодарить. Он взглянул на чашку горячего бульона и три булочки и облизнулся. Сел и накинулся на еду. Но, выпив несколько ложек бульона и съев одну булочку, он почувствовал, что совсем сыт. Его стало клонить ко сну, и он повалился на кровать.

— Заканчивается посадка на самолет рейса 821 компании «Финнэйр» на Франкфурт. Всех оставшихся пассажиров просят пройти в самолет.

Должно быть, он уснул, так как следующее, что он помнил, был бледный молодой человек, который стоял у изголовья кровати и смотрел на него.

— Мы выезжаем в аэропорт через двадцать минут, — сказал юноша и бросил на кровать толстый коричневый конверт.

Коннор сел на кровати и открыл конверт. Там оказался билет первого класса на рейс в международный аэропорт имени Даллеса, тысяча американских долларов и американский паспорт.

Он открыл паспорт и прочел над своей фотографией имя: «Кристофер Эндрю Джексон». Он посмотрел на молодого русского.