Одиннадцатая заповедь - Джеффри Арчер

— Джексон рассказал ей о вас? — спросила Декстер.

— Нет, у него не было этой возможности, — ответил Гутенбург. — Я приказал блокировать его сотовый телефон, как только мы узнали, что он находится в России. — Гутенбург улыбнулся. — Однако мы можем узнать, кто пытался до него дозвониться и кому он сам пытался позвонить.

— Означает ли это, что мы узнали, перед кем он отчитывается?

— С тех пор как он прибыл в Россию, Джексон набирал только один номер, и я думаю, он это делал, потому что возникло чрезвычайное положение.

— Кому же он звонил?

— Он звонил в Белый дом по телефону, которого нет в телефонной книге.

Декстер бесстрастно спросила:

— Конечно, нашему другу мистеру Ллойду?

— Конечно, — кивнул Гутенбург.

— Знает ли миссис Фицджералд, что Джексон связан с Белым домом?

— Вряд ли, — сказал Гутенбург. — Иначе она бы давно уже сама попыталась связаться с ним.

— Значит, нужно, чтобы она никогда этого не узнала.

Гутенбург не выказал никаких эмоций.

— Разумеется, — сказал он. — Но я ничего не могу сделать, пока мы не получим в свои руки их семейную видеопленку.

— Как с этим обстоит дело? — спросила Декстер.

— Здесь мы бы ничего не добились, если бы не один удачный намек в перехваченном телефонном разговоре. Когда в два часа ночи Джоан Беннет позвонила миссис Фицджералд из Лэнгли, чтобы сказать, что она будет у нее через час, один из моих людей стал выяснять, что именно она искала в библиотечном компьютере. Вскоре стало ясно, что она каким-то образом набрела на информацию, которая заставила ее заподозрить, что ее бывший шеф сидит в тюрьме в России. Но, как вы знаете, она так и не увиделась с миссис Фицджералд.

— Слабое утешение!

— Верно. Но когда миссис Фицджералд поняла, что Джоан к ней не приедет, она поехала на бульвар Джорджа Вашингтона и увидела, как полиция вытаскивает машину из реки.

— Возможно, она услышала об этой аварии по телевидению или по радио, — сказала Декстер.

— Да, видимо, так: об этом передавали в утренних последних известиях. Когда миссис Фицджералд узнала, что Джоан погибла, она сразу же позвонила своей дочери в Стэнфорд. Если голос у мисс Фицджералд довольно сонный, то это потому, что в Калифорнии в тот момент было пять часов утра. — Гутенбург снова наклонился и нажал кнопку на магнитофоне.

— Привет, Тара.

— Здравствуй, мама. Ты знаешь, который час?

— Дорогая, извини, что я звоню так рано, но у меня очень печальная новость.

— Не о папе?

— Нет. Джоан Беннет погибла в автомобильной аварии.

— Джоан погибла? Не может быть!

— К сожалению, это правда. И у меня ужасное ощущение, что это как-то связано с тем, что Коннор еще не вернулся домой.

— Ладно, мама, у тебя паранойя. В конце концов, папа уехал всего три недели назад.

— Может быть, ты права, но я все-таки на всякий случай решила спрятать в безопасное место ту видеопленку, которую ты для него сделала.

— Зачем?

— Потому что это единственное доказательство того, что твой отец когда-либо встречался с человеком по имени Ник Гутенбург, не говоря уже о том, что этот Гутенбург был его начальником.

Гутенбург нажал кнопку «Стоп».

— Дальше разговор продолжается еще некоторое время, но нам это уже не интересно. Через несколько минут миссис Фицджералд уехала из дому, захватив с собой видеопленку, и наш агент, следивший за ней, понял, что это важно, и поехал следом за ней в университет. Она не отправилась прямо в приемную комиссию, как обычно, а заглянула в библиотеку, где она пошла в компьютерный отдел на втором этаже. Она провела там двадцать минут, разыскивая что-то в компьютере, и вышла с распечаткой примерно на десяток страниц. Затем она спустилась на лифте в аудиовизуальный отдел на первом этаже. Агент не рискнул войти вместе с ней в лифт, так что он только проследил, на каком этаже она остановилась, а он пошел к ее компьютеру и попытался найти последний файл, который она открывала.

— Но она, конечно, все стерла? — сказала Декстер.

— Конечно.

— А как насчет распечатки?

— Мы опять же не знаем, что на ней было.

— Не могла же она жить с Коннором двадцать восемь лет и ничего не знать о методах нашей работы!

— Агент ушел из библиотеки и стал ждать в машине. Через несколько минут миссис Фицджералд вышла из здания. У нее уже не было видеопленки, но она…

— Она, должно быть, оставила видеопленку в аудио-визуальном отделе.

— Именно так, — кивнул Гутенбург.

— Сколько видеопленок в университетской библиотеке?

— Больше двадцати пяти тысяч, — сказал Гутенбург.

— У нас нет времени просмотреть их все, — сказала Декстер.

— Не было бы, если бы миссис Фицджералд не сделала свою первую ошибку.

На этот раз Декстер не стала его прерывать.

— Когда она ушла из библиотеки, у нее не было видеопленки, но была распечатка. Наш агент последовал за ней в приемную комиссию, где она, к счастью для нас, осталась верна своим принципам.

Декстер подняла брови.

— Перед тем, как вернуться в свой кабинет, она пошла к контейнеру для сбора макулатуры. Не зря же она председатель СНУБ.

— СНУБ?

— Служба надзора за уборкой мусора в Джорджтаунском университете. Она бросила распечатку в контейнер.

— Хорошо. И что на ней было?

— Полный список видеопленок, которые сейчас взяты напрокат и вряд ли будут возвращены до начала будущего семестра.

— Должно быть, она решила оставить свою видеопленку в какой-то пустой ячейке, потому что в будущие несколько недель туда, по всей вероятности, никто не заглянет.

— Совершенно верно, — сказал Гутенбург.

— Сколько видеопленок в этой категории?

— Четыреста семьдесят две, — ответил Гутенбург.

— И вы, наверно, все их затребовали?

— Я думал об этом, но если любопытный студент или преподаватель обнаружит, что в университете находятся агенты ЦРУ, поднимется адский шум.

— Правильно, — сказала Декстер. — Ну, так как же вы намерены найти эту пленку?

— Я отобрал десяток молодых агентов, недавно окончивших университет: они проверят все названия, пока не найдут домашнюю пленку в ячейке, которая должна быть пустой. Трудность в том, что хотя они будут одеты как студенты, каждому из них нельзя оставаться в библиотеке дольше, чем на двадцать минут, и заходить в библиотеку даже дважды в один день, иначе они станут заметны, особенно в это время года, когда в университете очень мало людей. Так что эта работа займет довольно много времени.

— Сколько времени, по-вашему, нужно, чтобы они ее нашли?

— Если нам не повезет и они не найдут ее сразу, я думаю, это займет дня два, максимум три.

— Не забудьте, вам нужно связаться с миссис Фицджералд меньше чем через сорок восемь часов.

— Я помню. Но если мы найдем пленку раньше, в этом не будет необходимости.

— Если миссис Фицджералд не записала на пленку свой разговор с вами.

Гутенбург улыбнулся.

— Она записала, но запись была стерта, как только она положила трубку. Видели бы вы, с каким удовольствием профессор Зиглер демонстрировал свою последнюю игрушку!

— Отлично! — сказала Декстер. — Позвоните мне, как только вы получите в свои руки пленку. После этого нам будет можно устранить единственного человека, который…

Зазвонил красный телефон у нее на столе, и она сняла трубку, не закончив фразы.

— Директор, — она нажала кнопку своего секундомера. — Когда это произошло?.. Вы абсолютно уверены?.. А Джексон? Где он?

Услышав ответ, она сразу же бросила трубку. Гутенбург успел заметить, что на секундомере было сорок три секунды.

— Надеюсь, что вы успеете найти эту видеопленку за сорок восемь часов, — сказала Декстер, глядя на своего заместителя.

— Почему? — спросил Гутенбург, тревожно взглянув на Декстер.

— Эшли Митчелл сообщил мне, что сегодня в восемь часов утра Фицджералд был повешен в петербургской тюрьме, а Джексон только что сел на самолет компании «Юнайтед Эйрлайнз» рейсом из Франкфурта в Вашингтон.

Часть третья

Наемный убийца

Глава двадцать четвертая

В семь часов утра в его камеру вошли трое верзил и повели его в кабинет начальника. Когда они вышли из кабинета, Большенков запер дверь и молча подошел к шкафу, стоявшему в углу. В шкафу висела милицейская форма, в которую он жестом приказал Коннору переодеться. Поскольку Коннор за последнюю неделю убавил в весе, форма висела на нем, как на вешалке, брюки были слишком широки в поясе, и он подумал: «Слава Богу, на них есть подтяжки». Однако в фуражке и в длинной синей шинели он выглядел ничуть не хуже тысячи милиционеров, которые в это утро ходили по улицам Петербурга. Он оставил свою тюремную форму на дне шкафа, подумав: «Интересно, как начальник от нее избавится?» Все еще молча Большенков втолкнул его в маленькую каморку, которую он запер на ключ.