Чародеи Юга - Брэнт Йенсен

Из всех шестерых путников, если конечно считать пленного палача, хуже всего приходилось Сигурду. Конан и Эмилио в силу приключений бурной молодости бывали в пустынях ни раз, и ни два. Каруз вырос в этих краях, и несмотря на то, что он их недолюбливал, был всё-таки к ним привычен. Счастливчику было просто всё равно. Почему неизвестно, но большого расстройства жарким и сухим климатом он не выказывал. Оли всем своим существом уподобился тюку: лежал на верблюде и молчал.

— Когда? — в сотый раз спросил ванир у капитана. На более подробное изложение своей мысли сил у Сигурда не осталось.

— Скоро, — ответил Конан, даже не глядя на карту. — Сколько можно, Сигурд? Большую часть перехода мы преодолели. Потерпи немного. Будет тебе оазис.

— Еще немного, — заметил ванир, утирая пот со лба, — и мне будет уже всё равно.

— Дотерпишь, — эта была первая фраза, произнесенная Счастливчиком за очень долгое время. — Я уже вижу его. Вон там, чуть правее.

— Опять мираж, — возразил Сигурд.

Зингарец обиженно фыркнул.

Отряд приближался к оазису, и деревья даже не думали исчезать. На лицах людей начали появляться улыбки. Проблем с водой не было, ею запаслись с избытком еще в Сартосе, а вот тень была пределом мечтаний.

— А-ааа-арррр! — первым не выдержал Эмилио и, дав шпор лошади, помчался галопом к оазису. За ним устремился Сигурд, неплохо наловчившийся управляться с верблюдом, а потом и все остальные.

До колодца первым добрался Счастливчик, в очередной раз оправдавший своё прозвище. Зачерпнув ведро холодной воды, он сделал из него пару глубоких глотков, а оставшуюся воду обрушил на подъехавшего Сигурда. Ванир расхохотался и полез доставать следующее ведро.

Когда все вдоволь напились, отряд направился под тень, которую давали две высоченные пальмы, пережидать полуденную жару. Переход оказался столь утомительным, что никто не вспомнил о пленнике, по-прежнему отдыхавшему на спине верблюда.

— Кром! — ударил себя по лбу Конан. — Он же там изжарится. Сигурд, пошли поможешь мне его оттащить. Эмилио, сходи набери воды.

Тащить Оли было неудобно из-за торчавшей в его животе. Аквилонца аккуратно уложили его на бок, так чтобы не расшевелить рану. Эмилио присел на корточки и плеснул ему немного воды на лицо, чтобы освежить перегревшегося пленника. К всеобщему удивлению Оли тихонечко простонал и попытался пошевелить рукой. Эмилио набрал воды в чашку, отобранную у Каруза, наполнил её водой и поднес к губам пленника. Тот начал маленькими глотками поглощать влагу. Когда чашка опустела, он снова потерял сознание.

— Ладно, пусть отдыхает, — сказал Конан. — Будем надеяться, вскорости опять очнется.

— Точно, — согласился Эмилио, растягиваясь в теньке. — А пока и мы немного отдохнем.

Пленник время от времени начинал шевелиться, тогда ему давали воды, но сохранить сознание сколь либо долго у него не получалось. В конце концов на него перестали обращать внимание. Счастливчик и Каруз решили немного поспать. Эмилио выспрашивал у Конана и Сигурда об их приключениях на “Вестреле”.

Когда жара немного спала, Конан принял решение двигаться дальше. Заполнив фляги холодной водой, путники направились к верблюдам. Эмилио решил перед тем, как двигаться дальше, напоить свою лошадь. В отличие от двугорбых жару она переносила не особо хорошо.

Сигурд подвел вьючного верблюда, которого теперь делили Каруз и Оли к пальме, под которой лежал пленный аквилонец. К великому изумлению ванира он уже был в сознание, и вполне осмысленно оглядывал подошедшего пирата.

— Дайте воды, — попросил он.

Сигурд протянул ему одну из фляг. Оли дрожащей рукой откупорил её и стал жадно поглощать влагу.

— Держи, — сказал он возвращая полупустую фляжку. — Почему я еще жив?

— Конан! — позвал капитана Сигурд. — Быстрее, сюда!

К ваниру бросился не только киммериец, но и Эмилио. Ненамного отстали от них и Эмилио и с Карузом.

— Конан, — обратился к киммерийцу Сигурд. — Он пришел в себя.

— Капитан, — сказал Оли, — ваш помощник не желает сообщить мне причину, по которой я еще жив. Я вижу в вашей компании одного моего старого знакомого и полагаю, что он рассказал вам всё о моих намерениях в отношении вашего друга.

— Как разговорился, — бросил замечание аргосец.

— В живых ты только по одной причине, — сказал Конан. — И у нас, и Эмилио достаточно причин, чтобы желать твоей смерти. Карузу ты тоже доставил мало удобства, путешествуя с ним на одном верблюде. Одним словом, стоило бы тебя отправить на Серые Равнины, но нас очень занимает один вопрос. Вернее два. Кто твои товарищи? И по чьему приказу вы действуете?

Оли сухо рассмеялся.

— Значит, вы зря ждали, — сказал он. — Как только я вам всё расскажу, вы отправите меня на Серые Равнины.

— А если не расскажешь, — зло проговорил Эмилио, — будем долго тебя пытать. В Пуантене я освоил несколько очень интересных приемов.

Оли в ответ на это только улыбнулся.

Конан поднял вверх руку, показывая Эмилио, что ему лучше помолчать. Аргосец нахмурился, но язык попридержал.

— Я поклянусь сохранить тебе жизнь, — сказал киммериец. — Ты же расскажешь мне всё, что я пожелаю.

Оли внимательно посмотрел на киммерийца, выдержал паузу и покачал головой.

— Хорошее предложение, — сказал он, — но, к сожалению, я не могу на него согласиться. Даже несмотря на произошедшие не так давно события. Кстати, хочу сказать спасибо за то, что спасли мне жизнь.

— Странно, не припоминаю такого, — пожал плечами Конан. — Давай тогда поступим следующим образом. Ты рассказываешь нам всё, что знаешь, а мы посмотрим, насколько ценны твои знания, и решим сохранять ли тебе жизнь.

— И я должен поверить вашим словам? — изумился Оли.

— Разве у тебя есть выбор? — спросил Конан. — Впрочем, мы можем отдать тебя в руки Эмилио и посмотреть, что ты расскажешь под пытками.

— Вы добрый человек, капитан, — сказал Оли.

Конан улыбнулся краешком губ.

— Если честно, мне очень хочется, — продолжил Оли, — посмотреть, чего сможет вытянуть из меня ваш дружок. Он думает, что знает всё о пытках. Дурачок. Когда мне захочется умереть, я умру, и он ничем не сможет мне помешать. Ну, да это только фантазии. Видимо, мне придется вам кое-что рассказать. Признаюсь честно, делаю я это во многом из чувства мести. Один мой знакомый попытался пробраться в мою голову, а это знаете ли очень неприятно. Очень. Какая-то часть его всё еще во мне, а может и нет. В любом случае, где бы он ни находился, ему очень не понравится то, что я сейчас сделаю. Ведь именно он поделился со мной тем знанием, которым я поделюсь с вами. Правда, забавно?