Наследство хуже пули - Сергей Зверев

Она закрыла глаза и стала ждать. Через восемь часов, когда «Боинг» с грохотом опустит свои шасси на посадочную полосу аэропорта имени Кеннеди, она распахнет ресницы, догадавшись тотчас, что уснула незаметно для себя. На нее будет смотреть уже бодрый, умывшийся Мартынов, и лишь тонкие красные прожилки в глазах убедят ее в том, что он волнуется.

– Мы в Америке, Маша.

И не будет для нее более странной фразы за последний месяц.

Глава 34

– Otel «Hilton», – бросил Мартынов водителю такси, который уже собрался было вместе с пассажирами встретить носильщика с чемоданами. Но носильщика не было, и таксист страшно удивился.

Машу это невероятно развеселило. Но уже в машине она, позабыв обо всем на свете, до боли сжимала ладонь Андрея и вглядывалась в окно такси. Разноцветные вывески, освещенные полуденным солнцем, чужой, но приятный запах внутри машины околдовали ее и превратили в сомнамбулу. Казалось, она была увлечена только созерцанием картины вокруг себя, все остальное – как то: борьба за мир, криминогенная обстановка и оставленная в России квартира – ее совершенно не интересовало.

Стекло машины было похоже на экран телевизора. А эти картинки – рекламы таблоидов, небоскребы, многоуровневые автострады – она как раз и видела каждый день по ТВ во время демонстрации фильмов. Чтобы до конца осознать, что она не в продолжающемся сне, а в реальной жизни, Маша опустила стекло, и в лицо ей тотчас ударил ветер, который, как ей казалось, имел тот же запах, что и в России… Это было невероятно: она – в Нью-Йорке…

– Скоро тебя перестанет удивлять все это, – понимая, какие чувства овладели женщиной, пообещал Мартынов. – Тебя будут интересовать дела, а не то, что им сопутствует. Не успеешь удивиться, как рекламы, Эмпайр-стейт-билдинг, Манхэттен и зеркальные витрины перестанут тебя интересовать.

– Почему? – прошептала завороженная Маша.

– Радугу, которая висит в небе больше пятнадцати минут, перестают замечать.

Статую Свободы разглядеть как следует ей не удалось, и теперь она, словно обескураженный такой несправедливостью турист, вертела головой в ее поисках.

– Скоро ты увидишь ее во всем великолепии, – сказал понимающий все без слов Андрей. – И поверь, она не такая уж крутая баба, какой хочет показаться.

Он выполнил обещание. В «Хилтоне» заказал номер со стеклянной стеной, и, пока рассчитывался с портье и выпроваживал его за пределы номера, она стояла у толстого, начисто вымытого снаружи стекла и с высоты, на которую ей никогда не приходилось забираться, если не считать полета на самолете, во все глаза смотрела на статую, расположившуюся на островке близ Нью-Йоркской гавани.

– По ночам у нее светится голова, – усаживаясь на широкую кровать, сказал Андрей, притягивая Машу к себе. – На самом же деле в голове этой пусто, и ничем от Севастопольского маяка она не отличается.

Я буду звонить тебе каждый час, – поцеловав девушку, он встал и принялся собираться – это было неожиданностью, Маша не думала, что начнется так скоро. – Но если я не позвоню в какой-то момент, то это не значит, что со мной случилась беда. Я могу просто отключить телефон из соображений необходимости. Мне будет гораздо спокойнее, если я буду уверен в том, что ты находишься в номере. Все, что тебе нужно, есть в холодильнике и баре. Вечером я вернусь. Но с того момента, когда моя нога перешагнет порог этой комнаты, и до той минуты, когда она перешагнет порог в обратной последовательности, ты должна находиться здесь. Не отвечать на телефонные звонки – звонить сама ты тоже не должна. Вот, в принципе, и все.

У двери он остановился.

– Скоро все закончится.

– Однажды я уже слышала это, – побледнев, жестко бросила Маша. – Ты возьмешь меня с собой.

– И тогда все пропало. Я не буду думать о деле. Я буду думать только о тебе. Малькольм возьмет меня за шиворот и будет долго смеяться над моей глупостью. Чтобы не услышать этого смеха, я пойду один.

Завалившись на кровать, она мертвым взглядом посмотрела в потолок. Ей казалось – едва он выйдет из номера, больше никогда не вернется.

Они еще в России договорились терпеть расставание и боль. И если она сейчас сорвется, она нарушит обещание. Она все испортит.

– Ты будешь звонить?..

– Каждый час.

И слово свое он держал до половины четвертого текущего дня.

«Он в метро», –спокойно подумала Маша.

В шесть она заплакала и с ненавистью стала смотреть на могущественную статую, олицетворяющую собой покой и душевное равновесие.

В девять часов вечера, когда в начавшем темнеть небе сквозь смог стали проглядывать первые звезды, Маша, свернувшись на кровати калачиком, уже ни о чем не думала.

В двенадцать, поднявшись с постели и дойдя до стеклянной стены, она прижалась к ней лбом и до боли в глазах стала вглядываться в сияющую бирюзовым светом корону статуи.

Ночь миновала, и это была самая длинная ночь в жизни Маши. С трудом оторвавшись от оконного стекла, она прошла в ванную и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее смотрели изуродованные тоской и отчаянием глаза сумасшедшей женщины.

Она осталась одна в чужом городе чужой страны за тысячи километров от того места, где ей первый встречный мог протянуть руку помощи.

«Он больше не придет», – в который уже раз подумала она и вышла из ванной.

Дойдя до окна, Маша распахнула одну из створок и вышла на балкон. И тотчас в уши ударил страшный гул тысяч автомобилей. Ветер рвал на ней майку, разбрасывал, закручивал волосы, и она подумала о том, как, наверное, хорошо было бы им здесь с Андреем, останься он с нею и забудь обо всем.

Но он не позвонил. И она точно знала, что это значит. Он не может находиться в метро столько времени. Ему в подземке вообще нечего делать. Он взял напрокат новенький «Форд».

Она посмотрела вниз, туда, где под ногами ее проползали, словно тараканы, бесконечные вереницы разномастного транспорта…

Эпилог

Газета «МОСКОВСКИЙ КОНСУЛЬТАНТ», 23.07.2006:

«Как сообщалось уже «МК», Управлением по борьбе с организованной преступностью при ГУВД Новосибирской области задержаны члены международного преступного сообщества, перевозившего транзитом через США из Колумбии крупную партию кокаина. Удивителен не тот факт, что Россия уже давно стала страной с отрытыми дверьми для различного рода проходимцев, а то, что в данное сообщество входил действующий сотрудник милиции, имя которого прокуратура Новосибирской области называть отказывается, ссылаясь на тайну следствия.

Но разве может являться тайной то обстоятельство, что криминальные структуры, в том числе и международные, уже давно конкурируют между собой за право содержать в своем штате как можно большее количество сотрудников правоохранительных ведомств, в том числе и международных? Сращивание преступности с сотрудниками силовых структур есть характерный признак действительности.

Задержанный отделом по борьбе с бандитизмом сотрудник-имярек отказывается от показаний, настаивая на том, что стал жертвой заговора. Однако вряд ли милиция смогла фальсифицировать события таким образом, чтобы и отпечатки пальцев на оружии, изъятом у сотрудника-оборотня, принадлежали ему, и пуля, выпущенная из этого оружия, была подменена. Кроме того, следствием установлено, что у начальника отдела по борьбе с бандитизмом Метлицкого Р. не было личных оснований оговаривать задержанного, нанесшего подполковнику УБОПа ножевое ранение.

Поведение задержанного при такой доказательной базе кажется по меньшей мере странным. В этой ситуации нелишним было бы вспомнить сомнения Станислава Ежи Леца:«Стоит ли биться головой о стену? Ну, окажешься в соседней камере, а что дальше?»Удивительно подходящие под описываемые события слова.

Следователь прокуратуры Новосибирской области, расследующий это дело, счел необходимым провести психиатрическую экспертизу задержанного. Из этого следует предполагать, что находящийся в СИЗО сотрудник милиции либо всеми силами старается убедить следствие в собственной недееспособности, то есть уверить, что на момент совершения преступления неадекватно воспринимал собственные поступки, либо дает показания, объективно заставляющие прокуратуру такие экспертизы в отношении себя проводить.

Как бы то ни было, обе версии можно принимать с оптимизмом. Задержанный милиционер через неделю должен был уйти на пенсию по выслуге лет. Пенсионеры МВД, стоящие на пороге вечной праздности, обычно делятся на две категории: на тех, кто пытается в последний час своей службы обществу совершить самый запоминающийся поступок, то бишь раскрыть громкое преступление, оставив после себя яркий след, и на тех, кто, пользуясь своим служебным положением, стремится обеспечить свою старость доходами, не указанными в денежной ведомости. По какой из двух указанных дорог пытался пройти арестованный прокуратурой подозреваемый, обществу пока не ясно.