Картина Черного человека - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут я вспомнила всю историю моего появления в Петербурге. Тогда тоже в деле фигурировала начальница жилконторы. И скажу сразу, эта по сравнению с той была просто мелочь пузатая. С такой справиться — раз плюнуть.
Встав в боевую стойку и подбоченившись, я процедила отрывисто:
— Имя, фамилия, должность?
— Чьи? Мои? — переспросила тетка, взглянув на меня, как на случайно залетевшее в комнату насекомое. Казалось, она раздумывает, чем меня прихлопнуть — тапкой или газетой.
— Мои я и без вас хорошо знаю! Сообщите ваши, и немедленно! — гаркнула я.
— Ах, мои? — тетка не собиралась сдавать позиции, она тоже подбоченилась и рявкнула: — Я заместитель начальника жилконторы, а имя мое вам без надобности!
— Как это без надобности? — я немного понизила голос, добавив ему официальной весомости. — Ваши имя и фамилия мне нужны для составления протокола!
Слово «протокол», похоже, немного сбило с нее спесь, и тетка замерла с открытым ртом.
Краем глаза я заметила, что восточные люди просочились в помещение студии и шныряют по нему. Особенно отличался молодой — шустро так двигался, прямо не уследишь за ним.
Тут тетка опомнилась и выпалила:
— Какой-такой протокол? Ты еще тут будешь!
— Протокол известно какой. О правонарушении по статье десять-десять дробь четыре УК РФ. Между прочим, до пяти лет. Это если без отягчающих обстоятельств, — оттарабанила я.
— Чего? — тетка заморгала и попятилась. — Каких еще лет?
— Известно, каких! Строгого режима! И это еще если судья не квалифицирует вторую часть!
— Это еще с какой стати?
— Известно, с какой! Для начала: эти абреки вам заплатили лично в карман, а это — получение взятки в особо крупном размере…
— Ну уж и крупном! — презрительно фыркнула тетка, из чего я сделала вывод, что насчет взятки определила все совершенно верно.
— Кроме того, имеются отягчающие обстоятельства… вы знаете, чем они здесь собираются заниматься? Не знаете? А зря!
— Знаю, — неожиданно ответила тетка. — Магазин они собираются открывать.
— Что? Магазин? — протянула я. — Ага, детского питания! Самой не смешно?
Я решила не церемониться и ковать железо, не отходя от кассы, это Петровна так говорит.
— Между прочим, производство и сбыт наркотиков — это уже другая статья и гораздо серьезнее! — добивала я тетку. — А самое главное, вы даже не потрудились узнать, какой пост занимает упомянутый нами Николай Павлович…
— Пост? Какой пост? — Тут тетка попятилась.
— Раньше надо было узнать! — я повернулась к Глебу и сказала ему уверенным тоном: — Позвоните Николаю Павловичу! Нет, лучше прямо Павлу Николаевичу, чтобы решить вопрос раз и навсегда! Конечно, не стоит беспокоить такого значительного человека по мелким поводам, но я не вижу другого пути!
Глеб удивленно заморгал, но не стал ничего спрашивать, достал телефон и начал набирать номер.
Нет, все-таки хоть и мямля этот человек искусства, но в трудную минуту взял себя в руки и не подвел.
Тетка издала какое-то невнятное бульканье, отступила к дверям и ретировалась. Восточные люди незаметно исчезли в процессе разговора — видимо, на них подействовало упоминание протокола и статьи Уголовного кодекса.
Как только два восточных человека вышли во двор, старший достал из кармана телефон и сказал в трубку:
— Дело сделано. Картина у нас.
Глеб посмотрел на дверь растерянно и проговорил:
— Что это было?
— Есть у меня предположение… — я направилась к стене, возле которой были составлены ученические натюрморты.
Картина, только что записанная Глебом, стояла на прежнем месте.
Тогда я заглянула в дальний угол, куда он поставил старушкин натюрморт в старой раме.
И вот как раз эта картина пропала.
Так я и думала… весь этот цирк был устроен с единственной целью — завладеть роковой картиной!
Ну, силен этот злодей! Хочет обратно картину получить, видно, у него на нее большие планы.
— Ну вот, — сказала я, повернувшись к Глебу, — наша идея блестяще подтвердилась. Они украли не ту картину.
— Действительно! — Глеб грустно усмехнулся. — Как все же люди предсказуемы!
— Единственная проблема — вам придется утешать ту старушку, чью картину украли.
— Утешать? Да она будет в восторге!
— Почему?
— Ну как же! Воры проникли в нашу студию и украли именно ее картину! Значит, она — самое ценное, что здесь было! Констанция Теодоровна загордится!
— Как? Констанция… да еще и Теодоровна? А я думала, у меня самое дурацкое имя на свете!
Я оборвала смех, потому что как-то мне стало неуютно.
Глеб-то всего не знал, а я вспомнила про раненого доктора Чугунова. То есть, если у злодея не получается с картиной, он действует другими методами.
А что, если, обнаружив, что картина не та, злодей явится сюда? Нас, конечно, двое, но рассчитывать я могу только на себя. Глеб будет удивляться, спрашивать, кто это такой да чего ему нужно…
Так или иначе нужно срочно отсюда уходить.
— Пойдемте, Аля, думаю, что на сегодня все… — сказал Глеб, ставя помещение на сигнализацию.
— Похоже на то, — согласилась я.
И как же я ошибалась!
Мы вышли в темный двор, единственный фонарь не горел, так что освещался он только светом из окон.
— Уже поздно, я провожу вас домой, — сказал Глеб.
— Да у меня машина… так что я могу вас довезти! — усмехнулась я. — Тут недалеко машина стоит.
— На Загородном? — напрягся Глеб.
— Да нет, на Загородном стоянка платная. Так что я припарковалась чуть в сторонке…
— Не нужно было этого делать! Тут Лиговка рядом, такая шпана, обязательно залезут в неохраняемую машину. Сигнализация не сигнализация, им все равно, такие умельцы, запросто откроют. И либо украдут что-то, либо угонят.
Тут я забеспокоилась всерьез. Машина-то не моя, а Викиной мамы. Застрахована, конечно, но если угонят, то пока там что выяснится, на чем я буду Вику возить? И я припустила по двору.
— Стой! — Глеб догнал меня и придержал за плечо.
Говорила уже, что терпеть не могу, когда ко мне прикасаются, так что едва сдержалась, чтобы не вырваться.
— Пойдем другим путем, — сказал Глеб, — не через Загородный, так лучше, хоть и чуть дольше.
Что ж, ему виднее, он тут каждый закоулок знает.
Вместо того чтобы пройти двор и перейти в следующий, Глеб свернул в угол, и мы оказались перед маленькой железной дверцей в стене дома. Глеб подергал дверь, которая оказалась заперта, причем он ничуть не удивился,
