Реликт - Василий Головачёв

«Что будем делать, советник?» – задал он вопрос терафиму.

«Отступать, – посоветовал Нестор. – Лучше быть живым и здоровым, чем покалеченным или мертвым».

«Очень своевременное замечание, – усмехнулся Влад. – Только отступать нам с тобой некуда, выход здесь один – через дырку, пробитую метеоритом, а он уже перекрыт».

«Тогда почему бы не попробовать пойти вниз?»

Влад хмыкнул, почесал Секама за ухом, изрек: «Нестор, ты молодец! Вовремя мне тебя подарили. Идея, конечно, смелая, мы можем упереться в тупик и потерять свободу маневра, но ведь и эти люди будут думать так же? Попробуем».

Птеран устремился к шахте, пронизывающей горизонтальный коридор, и провалился вниз, в темноту недр острова, заигравшую всеми оттенками бордового, вишневого и фиолетового цветов, когда Влад перешел на инфракрасный диапазон зрения. Одновременно он прислушался к изменениям пси-полей и уловил-таки пульсацию ментальных потоков: люди, появившиеся на острове, переговаривались между собой в пси-диапазоне.

Шахта, пробитая в породах острова нагуалем – теперь Влад в этом убедился окончательно, – продолжала уходить в глубины земной коры перпендикулярно ее поверхности, ни капли не уменьшаясь в диаметре, что уже произошло бы, будь на месте нагуаля метеорит. На глубине двух километров она пересекла ряд бесформенных полостей, а затем пронзила еще один горизонтальный коридор, такой же, что и оставшийся выше, – трапецеидальный в сечении, только его стены не светились, если не считать слабого теплового излучения, позволившего Владу разглядеть этот штрек.

Что он имеет искусственное происхождение, стало ясно сразу, как только птеран завис над гладким полом коридора, уходящего в обе стороны чуть ли не в бесконечность. Во всяком случае, зрения молодого воина не хватало, чтобы увидеть конец коридора.

«Мы могли бы пролететь сквозь всю Землю по этой шахте, – сказал Нестор. – Знаешь, на что она похожа? На отверстие, оставшееся в теле планеты после того, как из нее вынули ось, вокруг которой она вращается».

«Земля давно уже не вращается, – рассеянно ответил Влад, продолжая прислушиваться к шорохам пси-эфира, доносившимся сверху. – Если мы будем продолжать спуск, то в конце концов упремся в дно из нагуалей».

«То есть как это Земля не вращается? – удивился терафим. – Что за сказки ты мне рассказываешь?»

«Потом объясню. Прими это как факт. Земля разбилась о нагуали и стала почти плоской лепешкой».

«Когда это произошло? И почему я об этом не знаю?»

«Потому что тебя сделали раньше этого события. Помолчи, пожалуйста».

Тихая, невидимая молния пси-разряда пронеслась по шахте сверху вниз, отражаясь от стен и вызывая у Влада вибрацию его ментальной оболочки. Он похвалил себя за то, что не остался висеть в шахте, а проник в коридор. Неизвестные охотники владели пси-локатором и теперь «высвечивали» тоннель, пытаясь найти беглеца. Судя по всему, они точно знали, что кладоискатель находится на острове, и упорно шли по его следам. Ждать их появления не стоило.

Влад тронул птеран с места, мимо побежали гладкие, почти не тронутые землетрясениями и временем стены коридора, который строили хозяева Борейского материка десятки тысяч лет назад. Причем строители эти были гигантами, пришла мысль. Если бы тоннели строили люди, их высота не превышала бы трех-четырех метров, как у тоннелей старинного рельсового метро, здесь же высота штрека – метров десять-двенадцать. Интересно, каков был рост строителей? Метров восемь?

«У меня нет информации по данной теме», – отозвался Нестор с извиняющимися нотками, хотя Влад задавал вопрос не ему, а себе самому.

Зашевелился свернувшийся клубком на полу машины Секам, чувствующий себя не в своей тарелке. Ему еще не приходилось спускаться так глубоко под землю, где все его природные органы чувств переставали работать. Влад погладил гепарда по голове, и тот успокоился. Птеран продолжал мчаться в темноту, как пуля сквозь ствол карабина, оставив далеко позади шахту, пробитую в каменной толще нагуалем, и четверых интраморфов на бесшумных летательных аппаратах, пытавшихся определить, куда подевался объект их поисков.

Километров двадцать птеран преодолел за три минуты, не встретив на своем пути ни одного препятствия, затем стены тоннеля начали светиться нежным зеленовато-желтым светом, в них появились трещины, ниши, вывалы, дыры, на полу все чаще стали попадаться упавшие с потолка глыбы и груды камней. Здесь начиналась зона разрыва земной коры, повредившего тоннель, и Влад понял, что напрасно тешил себя надеждой выбраться из-под земли каким-нибудь нетривиальным способом. Если тоннель и соединялся с поверхностью земли вертикальными шахтами, то они были хорошо замаскированы либо располагались друг от друга на значительном расстоянии.

Птеран приблизился к очередному завалу из рухнувших с потолка глыб, остановился. Тоннель в этом месте уже потерял форму трапеции, гигантская сила землетрясения скрутила его, разорвала глубокими провалами, перегородила скальными стенками, и он перестал быть транспортной артерией, соединявшей некогда материки древней Земли. Впрочем, его могли строить и для других целей, подумал Влад мимолетно, решая, что делать. Назад возвращаться не хотелось, а прятаться в трещинах и кавернах разрушенной зоны не имело смысла.

Птеран с трудом пролез между горой камней и выщербленным зубастым потолком, завис над глубоким провалом, разорвавшим тоннель. За провалом начинался ряд пузырчатых камер, похожих на полости, проделанные во льду текущей водой. Затем Влад разглядел на стенках камер шлаковые наросты, принюхался к невыветрившимся запахам серы, железа, гудрона, метана, сероводорода и понял, что по коридору действительно когда-то мчался поток жидкости, только не воды, а магмы. И этот поток имел выход, в противном случае коридор был бы закупорен пробкой остывшей лавы.

Влад сосредоточился на сенсинге и обнаружил впереди огромную полость в форме груши, в которой вполне могла бы уместиться гора, такая, например, как Единорог. Не раздумывая, он направил птеран в ту сторону, миновал ряд каверн, соединенных узкими протоками, и оказался внутри полости, из которой ответвлялись проходы: два боковых, ведущих в толщи пород, и один вертикальный, венчающий более узкий конец грушевидного объема.

«Кажется, мы попали в остывший вулканический, –