Страж. Тетралогия - Алексей Пехов

— Нет. Монастырь кармелиток. — Эспозито больше не косился на нас и перестал ждать, что на моей голове вот-вот вырастут рога. — Сестрица Джанкарло приняла там постриг.

— Заткнись! — встрял тот. — Какого хрена ты мелешь языком, Эспозито? Кой черт им это надо знать?

— Расслабься, друг, — миролюбиво попросил товарищ. — Ничего страшного…

— Что ведьма теперь знает о моей сестре?! Ты совсем ума лишился? Она же монашка, лучшее лакомство для ведьмы!

— Между прочим, я все слышу, — сухо произнесла Гертруда. — Для вашего успокоения, сеньор Джанкарло, спешу сообщить, что не интересуюсь ни монашками, ни женщинами вообще.

— Про вас, ведьм, совсем иное говорят.

— Также, исключительно по своей душевной доброте, предупреждаю вас, что, если еще раз назовете меня ведьмой, я вырву вам гортань и скормлю чертям. — Ее улыбка была любезной, а взгляд холодным.

Впалые щеки Джанкарло стали бледными, он отвернулся, беззвучно произнеся проклятие.

— Чужаки привлекут к себе внимание? — спросил я, когда до городских ворот было ярдов восемьсот. — Местечко небольшое, все на виду.

— Нет. В церковь приезжает довольно много людей. И в трех тавернах, что здесь имеются, всегда постояльцы. — Эспозито надвинул шляпу с узкими полями пониже на лоб, из-за солнца, светившего теперь прямо в глаза.

— Где лавка Руджеролло?

— На первом витке, второй переулок налево.

— Название у нее есть?

— Я покажу.

— Нет. Пойду один.

— Так мы не договаривались! — резко возразил Джанкарло.

— Я не узнаю то, что мне надо, если меня будет сопровождать пара опекунов с замашками агентов тайной службы короля. Вы блаженного не обманете, не говоря уже о законнике. Останетесь с сеньорой фон Рюдигер. К тому же это может занять не час и не два. Возможно, Руджеролло понадобится время, чтобы проверить меня. Какой из трех постоялых дворов не самый дорогой, но и не клоповник?

— «Яростный бык».

— Тогда нам стоит разделиться прямо сейчас.

Джанкарло вновь попытался возражать, но натолкнулся на взгляд Гертруды и лишь скрежетнул зубами. Мы отъехали с ней в сторону, понимая, что эта парочка наблюдает за нами.

— Не хочу оставлять тебя с ними.

— Я знаю, что они опасные люди. Не беспокойся.

— Если их страх возобладает над разумом, сеньоры могут всадить тебе кинжал промеж лопаток. Гляди в оба.

— Делай свое дело, Синеглазый. И тоже будь осторожен. А о себе я позабочусь. Когда придет время, их рядом с нами не будет. Обещаю.

На этом мы и расстались. Они придержали коней, давая мне первым въехать в город. На воротах стоял лишь один толстый стражник без кирасы. Он, прислонясь к стене, проводил меня безучастным взглядом, ничуть не интересуясь, кто я и откуда.

Я пустил лошадь шагом, так как подъем вверх был крутым, а мостовая — разбитой. Затем, сняв комнату в зачуханной дыре с претензией на постоялый двор, отправился по нужному адресу.

Возле лавки я увидел Пугало, которое, прилипнув к грязному стеклу, пыталось высмотреть, что происходит внутри. Меня оно конечно же узнало, несмотря на маскарад, и гулко постучало в дверь, прежде чем я даже успел к ней подойти. По счастью, в округе никого не было, и никто не мог задаться вопросом, отчего внезапно раздался грохот.

— Сваливай! — резко сказал я ему. — Мне не надо, чтобы тебя увидел законник. Будь в Билеско, как и Проповедник.

Оно помрачнело, заколебалось, но все же уступило и, ссутулившись, быстро пошло прочь. Я покачал головой. Вот черт! А если бы Руджеролло уже открыл дверь?! Это была бы самая дурная из всех шуток Пугала.

Выждав несколько секунд, я постучал снова, затем, увидев, что не заперто, распахнул скрипнувшую дверь. Внутри было довольно пыльно, а из-за грязных окон еще и сумрачно. Товары, какая-то хагжитская дрянь, в основном медная посуда, кувшины с узким горлышком и круглые блюда с чеканкой оказались тусклыми и запыленными. Как видно, торговля шла не бойко. Хотя, подозреваю, лавка не больше чем прикрытие.

Из темного коридора появилась немолодая, чуть полноватая женщина с сальными волосами, собранными в неопрятный пучок, поддерживаемый бронзовой заколкой в виде грубо сделанной цапли.

— Мы закрыты. — Глазки у нее были проворные, блестящие и все примечающие.

Она сделала выводы насчет посетителя и решила, что ему тут совсем не место.

— Я похож на покупателя, мать?

— Ты похож на головореза, парень. Сразу скажу, что брать у меня нечего, кроме этого медного дерьма. — Тетка была не робкого десятка. — Так что просто иди куда шел. Думаю, ты ошибся адресом. Вино наливают через два дома, шлюхи через переулок.

— Я ищу кой-кого.

— Кого же? — насупилась та.

— Хозяина этой пыльной дыры.

— Сеньора Луке?

— Сисэрино Руджеролло.

На ее творожистом лице не дрогнул ни один мускул.

— Говорю же, ты ошибся, парень.

— Скажи, наш общий друг рекомендовал обратиться к нему, если появится интересный товар из Хагжита.

— Не знаю я такого. Тут хозяин сеньор Луке, и он еще неделю назад уехал в Велуччо. У него невестка рожает.

— Ну, значит, я и вправду ошибся, мать. Не беда. Найду другого покупателя.

Я неспешно ушел и, закрывая за собой, чувствовал ее подозрительный взгляд.

Я покрутился по городку, зашел в церковь, лишь для того, чтобы убить время и заметить, что за мной следит какой-то тип в грязной одежде. Церковь была богатой, особенно для такой маленькой провинциальной дыры, и забита паломниками.

Я вернулся на постоялый двор и взялся за пиво. Оно, надо сказать, было гадким, невероятно горьким и воняло старым хмелем.

Тот, кто следил за мной, угнездился в самом дальнем углу, заказал той же дряни, что и я, но спустя час, так и не допив ее, ушел, кинув мелкую монетку в руку расторопного трактирщика. Я продолжил терпеливо ждать, понимая, что, возможно, проверки все еще не кончились.

И лишь вечером, когда зажгли свечи, а с кухни понесло жареным свиным салом, отчего хотелось выскочить на улицу, к моему столу подошел черноволосый, горбоносый тип с одышкой и изъеденным оспинами лицом.

— Могу присесть?

— Предпочитаю пить один.

— Ты меня вроде как искал.

— Ты Руджеролло?

— Допустим.

— А может, и нет. В лицо-то я тебя не знаю.

— Придется тебе поверить на слово. — Он расположился напротив, хотя я его так и не пригласил.

— Жетон покажи.

Он удивленно поднял лохматые брови:

— Это еще зачем?

— Ты мариновал меня целый день, дядя. Я хочу быть уверен, что передо мной законник, а не очередной клоун.