История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

Бенедикт XII, примиренный с империей, 25 апреля 1342 г. скончался в Авиньоне. Враги его, фавориты Иоанна XXII, минориты и итальянские патриоты, осыпали его грязью, но не в их власти было извратить беспристрастный суд истории, не отказывающей в одобрении этому простому, суровому, но справедливому человеку.

В преемники его избран был 7 мая кардинал Петр от С.-Нерея и Ахиллея, и 19 мая 1342 г. коронован под именем Климента VI. Он был лимозинед из Мальмонта, родился в 1291 году, был сыном богатого дворянина Рожера де Бофор, синьора до Ролкер. Мальчиком уже поступил он к бенедиктинцам Шездье в Сверни: позднее он был профессором теологии в Париже, затеи епископом аррасским, канцлером и хранителем печати короля Филиппа Валуа, затем последовательно архиепископом санским и руанским, а в 1338 г. возведен Бенедиктом XII в кардиналы – ученый-богослов, но вместе с тем любящий роскошь властитель, сторонник либеральных и величавых тенденции, которому было более чем чуждо строго монашеское направление его предшественника. Смена на папском престоле отразилась и в управлении городом Римом, ибо папы лично лить и пожизненно были его титулярными синьорами. Народ римский, полный обманчивых надежд, постановил немедленно вручить сенаторскую власть Клименту VI и привлечь его в Рим. Надежда эта возобновлялась и исчезала с каждым новым папой, вступавшим в ненавистном Авиньоне на трон; каждому таковому спешили римляне говорить, чтобы он прибыл вступить в мирное обладание своим городом, где ничего не было, кроме жалобных стенаний об отсутствии отца и пастыря и пламенных ожиданий его конечного возвращения домой. Торжественное посольство из!8 римлян от трех сословий народа, высшего дворянства, крупного горожанства и мелкого люда, предводимое Стефаном Колонна, Франческо де Вико и синдиком города Леллусом де Козекис, отправилось в Авиньон. Оно повезло благородному синьору Пьеру Роже в виде подарка пожизненную власть над городом и молило его, как папу, о возвращении в Рим; оно ходатайствовало перед ним, наконец в виде милости обедневшему городу, свести эпоху юбилея на пятидесятый год. На последнее согласился он тотчас; городскую власть принял, как Пьер Роже, подобно своим предшественникам; но ни важные причины Рима, ни стихи римского гражданина Петрарки не убедили Климента VI в необходимости для него или для церкви поездки в Рим. Заместителями своими по сенату назначил он Стефана Колонну-младшего и Бертольда Орсини. На следующий год смерть короля Роберта повлекла за собой большие перемены. Блистательный этот, хотя не сильный монарх, столь долгое время бывший главой гвельфов, правителем Рима и адвокатом церкви, умер 19 января 1343 г., не оставив наследников мужского пола; он оставил трон внучке своей Иоанне, состоявшей в замужестве за юным Андреем Венгерским. Роберт оказался бессилен в объединении раздираемого феодальным дворянством королевства неаполитанского; смерть его сделалась вследствие этого вскоре причиной страшной анархии. Она дала себя почувствовать и в Риме, где Орсини, Колонна и Гаэтани были, как ленники, вассалами неаполитанской короны и где благодаря пограничному соседству, отношениям к церкви и многим другим причинам образовывались с этим королевством непрерывные связи. Уже незадолго до смерти Роберта в Риме вспыхнули сильные беспорядки, поведшие к революции. Сенат был ниспровергнут, правление Тринадцати водворено снова под папским авторитетом. Правители народные поспешили оправдаться в новизне перед папой, вновь подтвердить за ним синьорию города и вновь изложить перед ним дошедшие уже до него ходатайства. В январе 1343 г. отправился в Авиньон юный нотариус Кола ди Риэнци депутатом от народа с письмами и полномочиями Тринадцати. Почетное поручение держать речь перед папой свидетельствует, что Кола, сделавшийся за эти годы известным всему городу антикварскими своими познаниями и необычайным ораторским талантом, играл уже известную роль в только что происшедшей революции. Юный римлянин давным-давно уже был ярым врагом аристократов, убивших одного из его братьев; давно уже замышлял он освободить от их тирании город; он рассчитывал действовать в пользу этого представлениями своими у папы и вместе приобрести славу и самому. Поручение авиньонского посольства было первым политическим событием в его жизни и открывало карьеру этого удивительного человека.

Юный оратор искусно исполнил свою миссию в публичной консистории перед папой и кардиналами. Смелость, с которой он изобразил страдания Рима вследствие насилий знати, и ораторский его талант снискали ему одобрение папы, слывшего также превосходным оратором. Без мелочных придирок насчет происхождения ее принял Климент VI вновь предложенную ему народом власть; он обещал по улажении войны между Францией и Англией посетить город, а 27 января 1343 г. уже издал буллу, которой юбилей переводился на пятидесятый год. Напыщенным письмом известил Кола римлян о благополучном успехе своего посольства, увещевал их положением оружия сделаться достойными высокой милости, им даруемой, превозносил папу, как освободителя города Рима, выше Сципиона, Цезаря и Метелла и приглашал римлян воздвигнуть статую Клименту VI в амфитеатре или на Капитолии. Письмо было умно рассчитано, ибо, наверно, ходило в списках по рукам в Авиньоне. Кола ди Риэнци и титуловал себя в нем уже римским консулом и, сверх того единым народным представителем сирот, вдов и бедных при римском папе. Титулы эти и экзальтированный слог обрисовывают уже нам человека этого именно таким, каким он позднее вступил на историческую сцену Рима. Он пробыл еще некоторое время при папском дворе, где пользовался по временам случаем видеться с Петраркой и обмениваться своими идеями о восстановлении Рима с такими же фанатическими идеями поэта. Сам Климент VI находил такую приятность в речах Колы, что зачастую с ним беседовал. Делегат народа заявлял справедливые жалобы против беззаконий римской знати, самыми яркими красками рисовал глубокую бедственность пресветлого города и заклинал папу сделаться его спасителем. Откровенность его навлекла на него гнев кардинала Иоанна Колонны; могущественный прелат принял защиту своих родственников и настроил против него папу, так что Колу не стали более принимать при дворе, и он жил в Авиньоне в сильной нужде. По всей вероятности, Петрарка выхлопотал ему прощение кардинала и возвращение благоволения папы, принявшего его даже в интимный круг своих придворных: высшее отличие для плебея, явившее свидетельство благоприятного впечатления, произведенного его гением и познаниями на просвещенного Климента. Смелое поведение Колы в Авиньоне стало известно в Риме и навлекло на него ненависть тамошних магнатов, так что новые сенаторы Матфей Орсини и Павел Конти тотчас выступили против него с процессами; но их отменил доброхотствовавший ему папа. Климент VI выказывал более благосклонности к римской демократии, чем к родовой знати; нам известны мотивы, вообще инспирировавшие подобную политику авиньонских пап, и все они потому уже озабочены были ублажением римского народа, что рассчитывали ослабить тем упрек в отсутствии своем в резиденции апостолов. В Коле Климент видел человека, который мог быть полезен ему в Риме; бедный плебей просил у него должность нотариуса городской казны, дававшей ежемесячное содержание в пять флоринов золотом, и папа ему даровал ее, сопровождая пожалование самым лестным признанием его доблестей и познаний. Это было 13 апреля 1344 г. С этого должностного положения началась публичная карьера Колы в Риме, куда он вернулся в том же году после Пасхи.

3. Происхождение и жизненная карьера Колы. – Кола, нотариус городской камеры и глава заговора. – Он возбуждает аллегорическими картинами народ. – Вдохновенное истолкование им Lex Regia. – Важные события в Неаполе и Флоренции воздействуют на Рим. – Повсеместный переход в городах власти к цехам, за исключением дворянства. – Положение народа в Риме. – Революция 20 мая 1347 г. – Кола ди Риэнци, диктатор и трибун

Сын Лаврентия или Риэнци не изобрел еще в ту пору сказки о том, будто он сын светлейшего императора Генриха VII, но его знали как законного ребенка виноторговца в квартале Регола, где мать его Маддалена помогала зарабатывать скудный хлеб ношением воды и стиркою. Бедность родителей не давала ему никаких средств к обрабатыванию блестящих его задатков; по смерти матери рос он до 20 лет у одного родственника в Ананьи, «как мужик среди мужиков», как жаловался сам. Около 1333 или 1334 г. вернулся он по смерти отца в город и здесь имел более случаев заняться своим образованием. Юный римлянин воспитался и образовался более самоучкой, от природы, от сочинений древних и от монументов римских, чем от магистров родного города, которого пришедший в упадок университет, однако, имел возможность посещать. Письма его свидетельствуют о хорошем знакомстве его с Библией и с Отцами Церкви, и даже с самим каноническим правом. Он близко был знаком с Ливием, Сенекой, Цицероном, Валерием Максимусом и с древними поэтами; они выработали латинский его стиль, сделали его красноречивым, напитали грандиозными картинами ум его и исполнили влечения к идеалу великой древности. Часто слышны были его слова: «Где те доблестные древние римляне? Где высокая их правосудность? О, если бы я мог перенестись в ту эпоху, когда цвели эти люди!» Невежественное население его квартала дивилось молодому человеку привлекательной наружности и на устах которого обыкновенно играла загадочная улыбка, когда он объяснял античные статуи и барельефы или читал надписи мраморных таблиц, которыми был усеян Рим. Упоительные эти надписи, сокрытые под руинами из исчезнувшего великого мира, гениальные изречения соблазняли поэтическую его фантазию желанием самому перенестись на место этих героев и консулов и украситься подобными же предикатами или титулами, как то давным-давно проделано уже было им в тиши его грез. Далее, истории древних, которыми он зачитывался, уничтожали для него, как и для Петрарки, границы между настоящим и былым и довели его до такого фанатического энтузиазма, что он «решил предпринять действием то, что познал из чтения».