Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

Да, Игоря, Шелковского, Бодяги и самого толкового новичка – Руслана – они не досчитались и сколько ни пытались вызывать по рации – ответа не было. Похоже, Андрей потерял их в том кошмаре, в кутерьме осколков, огня и доводящего до исступления, ужасающего гула. Другого объяснения быть просто не могло. Он ещё до конца не осознал, что брат погиб, что он больше никогда его не увидит и даже тело не сможет похоронить, и только поэтому сохранял некую видимость самообладания. Видя его состояние, Катя опасалась, что в момент, когда Андрей примет гибель брата, они могут его потерять.

– Курва мать! Как мы могли бросить своих? – почти сразу, как все свалились в снег, начал старую песню Толя.

Андрей его слова проигнорировал, а Корнеев вместе с Руми был чуть поодаль, занятый отстрелом противников, и ответить не мог. Оценив ситуацию, пресекать проблему на корню решил Косарь.

– Э! Только не вздумайте сопли размазывать! Сейчас не время – у нас пиз. ец на хвосте!

– Вертел я тебя! Там остались наши ребята!

– И что предлагаешь? Вернуться?

– А ты – нет?!

– Мы не можем вернуться, – глухо отрезал Андрей, чем моментально сбил настрой Черенко и заставил последнего изумиться.

Именно Андрей понёс самую тяжелую потерю и тот факт, что он осознанно заявляет, что группа не будет возвращаться, имел сейчас невероятно огромный вес.

– Вот именно, – тут же продолжил Косарь. – А знаешь почему? Потому что когда я видел их в последний раз – вертушка пыталась размазать нас тонким слоем по скале. Хочешь ещё разок?

Толя бросил на Косаря агрессивный взгляд и заскрипел зубами, но промолчал.

– Меня гораздо больше беспокоит другое, – продолжил Косарь. – Как нам уйти? С украинцем на руках мы двигаемся слишком медленно. Если «крокодил» вернётся, то нам точно жопа.

– Что ты предлагаешь? – спросила Катя, почуяв неладное в словах наёмника.

Лёша и Руми сделали по выстрелу, Косарь отвлёкся на них, но через пару секунд снова посмотрел на Катю.

– Как он вообще? – спросил он, кивая на дядю Ваню, затем посмотрел на украинца, лежащего всего в метре от него. – Слышь, электрик, ты как?

– Х..йово, – выдавил украинец.

– Пуля повредила вену на бедре, – ответила за него Катя. – Я сделала всё, что смогла, но не знаю дотянет ли он до хирурга.

Корнеев снова сделал выстрел, звук которого, как и прошлые, эхом разнёсся между скалами. Противники в ответ не стреляли. Их снайпера Лёша убил ещё в начале боя, а остальное оружие не позволяло им тягаться с парой снайперов «анархистов».

Украинец никак не отреагировал на слова Кати, будто речь шла не о нём. Он молча с грустью смотрел на низкие тучи, которые будто висели прямо над ним. Казалось, что можно протянуть руку и ухватиться за них. Это, кстати, было везением – окажись перевал на пару десятков метров выше и «анархисты» сейчас сидели бы в густом тумане, откуда не то что следить за местностью стало бы невозможно, но и друг друга не факт, что было бы видно.

– Дерьмово, – процедил Косарь и ненадолго задумался.

Кто‑то из снайперов снова выстрелил.

– Если мы их не сбросим – они снова натравят на нас «крокодила», – сообщил наёмник после паузы, имея в виду крымчаков. – Второй акт этого балета мы точно не переживём.

– И что предлагаешь? – с вызовом, нервно спросил Толя.

– Не, вменяемых идей нет, – выдержав короткую паузу, ответил Косарь.

– У меня есть, – внезапно заявил украинец.

Все с удивлением посмотрели на него, будто не ожидали, что он вообще может говорить.

– Я – балласт. Вы должны меня оставить…

Несколько секунд все ошарашено молчали, а затем ему ответил Толя.

– Нет, такое не обсуждается, – решительно отрезал он.

– Я всё решил, – продолжил Иван. – Чуешь, бестолковый? Вороги могут как‑то обойти это место?

Бестолковым Иван обычно называл Косаря, но тот никогда не обижался на украинца. Впрочем, только на него. Со всеми остальными за подобное обращение он легко мог устроить драку, как правило, очень скоротечную и всегда проигрышную для второй стороны.

– Не, дядя Ваня, только по небу.

– То добрэ. Значить, я стану миной. Оставьте мне всю взрывчатку, шо у нас есть, и как эти выб. ядки доберутся сюда, я устрою им прощальный фэйервэрк.

– Что ты несешь, курва твоя мать? Вертел я такие предложения!

Толя выругался и сплюнул. Андрей молчал, блуждающим взглядом осматривая скалы напротив, а на деле, скорее всего, даже не видя их.

– Я уже не жилец. Я то знаю. Потому не спорьте, а делайте, шо говорю.

– Ну ты даёшь, электрик, – с изумлением, но почтительно проговорил Косарь и взглянул на Андрея. – Командир, что скажешь?

Хоть Андрей и пребывал по большей части в своих мыслях, но разговор, как оказалось, тоже слышал, потому что перевёл взгляд на украинца. Никто, впрочем, не ожидал, что Андрей согласится на такой безумный план.

– Дядь Вань, ты понимаешь, что предлагаешь? – монотонно и безэмоционально спросил он.

– Авжеж, – по‑украински ответил Иван. – То будэ козацька смэрть.

– Я херею от твоего духа, украинец. Ты мужик, достойный бронзовой статуи с во‑от такими яйцами!

Косарь показал кулаками, какими, по его мнению, должны быть бронзовые яйца у статуи дяди Вани. Никто, впрочем, шутку не оценил.

– Но если вертолёт не вернётся – мы сможем дотянуть до наших. Зачем идти на верную смерть? – с надрывом спросила Катя.

Она не могла поверить, что все сейчас всерьёз обсуждают самоубийство украинца.

– «Крокодил» вернётся, – уверенно заявил Косарь. – Увидите. Походу, вертушка у них одна и сейчас её наверняка перезаряжают. Как только закончат – она будет здесь.

– А если ты ошибаешься?! – не уступала Катя.

Наёмник смерил её саркастическим взглядом, затем повернул лицо в сторону Корнеева, находившегося примерно в двадцати метрах от них.

– Лёха! Срочный вопрос! – громко крикнул он.

– Какой? – чуть слышно донеслось с позиции Корнеева.

– Как думаешь – что сейчас делает «крокодил»?!

– Перезаряжается, – немедленный ответ прозвучал, словно нож гильотины.

Косарь с победоносным выражением лица снова повернулся к Кате. Некоторое время женщина ошарашено смотрела на всех по очереди, словно не верила в услышанное.

– Нет, я не позволю вам это сделать! Если придётся, то я сама потащу…

– Помовч, Катюша, – решительно пресёк её украинец. – Мы с тобою знаем, шо я вже отвоювався. Не спорь и делай, шо кажуть.

В эти последние минуты жизни он снова перешёл на украинский язык, вставляя русские слова там, где сомневался, что его правильно поймут. Его слова звучали уверенно, в них не чувствовалось ни грамма сожаления или сомнений, поэтому Андрей принял очередное болезненное для себя решение.

– Делаем, как сказал дядя Ваня, – решительно заявил он и поднялся на ноги.

Передышка была окончена. Услышав его команду и осознав поражение, Катя не смогла сдержать слёз, а Толя, недовольно бурча, вместе с Косарём принялись готовить скудные остатки взрывчатки. Когда всё было готово, Косарь сообщил Лёше и Руми, что пора выдвигаться, а затем сам коротко ознакомил их с планом. Услышав, что они собрались сделать, Лёша глубоко вздохнул и бросил на Андрея грустный взгляд, но ничего не сказал, а вот Руми изумлённо и с неверием уставилась на Романова, будто не могла поверить, что тот действительно на это согласился, но Андрей её взгляд проигнорировал.

Бойцы с тяжёлым сердцем попрощались с украинцем и спешно продолжили путь. Возле Ивана остались только Андрей, Лёша и Косарь.

– Ты просто монстр, украинец. Думаю, ты всех нас спасёшь, – с почтением сказал Косарь.

Романов же присел рядом с раненым товарищем, взял его ладонь в свою и крепко сжал.

– Спасибо, дядя Ваня. Прости, что тебе пришлось умирать за нас так далеко от родных краёв.

– Далеко? – на губах Ивана появилась слабая, хитроватая улыбка. – Я на своей земле. Крым – то Украина.

Услышав это, Косарь прыснул.

– Ох вы, салоеды, упёртые, – с горькой иронией сказал он. – Но для тебя, украинец, мне не жалко. Ты его заслужил.