Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони

Хотя прорыв и начался в соответствии с намеченным планом, «ошеломленных русских» почему-то не наблюдалось.

«Секунда в секунду в 20.00 русские обрушили на Бург (королевский дворец) и его окрестности невероятной силы артиллерийский огонь. Одновременно из всех ворот и дверей Бурга на прорыв пошли его участники. Снаряды, бомбы и ракеты пресловутых «сталинских органов» рвались прямо среди человеческих масс, запрудивших узкие улицы. В конце концов стало совершенно невозможно вообще выйти из ворот, потому что они были заблокированы горами трупов и остатками транспортных средств».

С громадными усилиями основная масса прорывающихся все же смогла добраться до Олас-Фаторете, той самой улицы, которая вела в Будайский лес, тогда как германский и венгерский штабы вместе с Пфеффером фон Вильденбрухом и генерал-лейтенантом Хинди прокладывали себе путь по подземному руслу небольшой реки (по канализационной трубе. – Ред.). Попытались вырваться из Будапешта и несколько танков. Однако они скоро были вынуждены остановиться перед завалами из баррикад, обломков зданий и сгоревших автомашин или подорвались на минах. Германским частям еще удалось продвинуться на пару километров под плотным артиллерийским огнем противника, однако вскоре его возросшая интенсивность положила конец попытке прорыва. Русские также довольно быстро сумели прознать и про подземную речку (канализационную трубу). Когда первые солдаты появились из выхода этой трубы в районе академии Бойяи, русские открыли по их колонне огонь. Авангард колонны со штандартенфюрером СС Дёрнером погиб сразу же, а венгерский штаб, генерал Хинди со своей женой, а также полковник Генерального штаба Хорват попали в плен к русским. Пфефферу фон Вильденбруху еще удалось вместе с сопровождающими какое-то время укрываться в заброшенном доме, но на следующий день его постигла судьба венгерских штабистов. После пленения он был доставлен к маршалу Малиновскому. Советский военачальник бросил в лицо генералу СС несколько жестких слов: «Если бы я не отвечал за вашу голову, то лично повесил бы вас прямо в Бурге!»

Только 785 солдатам (из приблизительно 50 тысяч!) – причем треть из них были личным составом дивизии «Фельдхернхалле» – под командованием полковника Вольфа удалось к вечеру 13 февраля добраться до германских позиций в районе городка Жамбек. Все остальные попали в плен к русским или погибли в лесах, окружающих Буду.

Падение Будапешта было отмечено всеобщим официальным трауром на остатке территории Венгрии, который объявило правительство Салаши. Генерал Хинди и сотрудники его штаба, о которых не поступало никаких известий, были повышены в воинских званиях и награждены, Будапешт был провозглашен парламентом страны «городом героической обороны». Не оказался забытым ставкой фюрера и Пфеффер фон Вильденбрух. Подобно генерал-фельдмаршалу Паулюсу, командовавшему обороной германских войск в Сталинграде, он в последние дни осады Будапешта был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Все старшие офицеры войск СС в Будапеште еще в последний день сражения за город получили повышение. Сам Гитлер воспринял сообщение о падении крепости и предполагаемой попытке прорыва гарнизона «без отклонений».

Германской общественности смысл двухмесячных усилий войск в Дунайском регионе некоторое время спустя был разъяснен в полуофициальном еженедельном журнале «Дас рейх» следующим образом:

«Выполнила ли борьба за Будапешт свою стратегическую миссию или же закончилась поражением? В этом не может быть никакого сомнения! В Будапеште была защищена Вена. Если мы на мгновение представим себе, что крупномасштабное вражеское наступление из района Секешфехервара, которое ныне привело к окружению венгерской столицы, завершилось бы возникновением нового театра военных действий западнее города, которое привело бы к захвату Верхневенгерской низменности и тем самым Вены, оставив Будапешт в стороне, – этого достаточно, чтобы оценить роль города в спасении Вены.

Деблокировать Будапешт было не суждено… но тем самым Будапешт не был больше краеугольным камнем некоего закрытого фронта, но стал выдвинутым вперед волноломом и очагом, о который разбились и сгорели силы, предназначенные и достаточные для достижения оперативной цели – захвата Братиславы и Вены.

Удалось связать вражеские силы и перемолоть их, те самые силы, которых не хватило для нового советского удара, удалось выиграть время, чтобы выстроить новую германскую линию обороны и стабилизировать фронт…»

Москва чествовала завоевателя венгерской столицы маршала Малиновского всеми имевшимися в ее распоряжении почестями, хотя последний не особенно радовался сам своему успеху, принимая во внимание значительную продолжительность кровопролитных сражений.

Из-за неожиданно долгой осады Будапешта его армии застряли в городе и вокруг него на 51 день и тем самым просрочили выполнение поставленной перед ним главной задачи – вступление в Австрию, занятие Вены и захват Южной Германии. Пока его фронт, не так далеко находившийся от германской территории, топтался на месте, армии маршалов Жукова и Рокоссовского уже 20 января приблизились к Одеру и угрожали своими танковыми клиньями Берлину.

Да и общее число пленных внушало Малиновскому опасения. Во время осады крепости он все время в разговорах со Ставкой Верховного Главнокомандования обосновывал свое медленное продвижение вперед значительным числом защитников города более 180 тысяч человек. После того как он стал хозяином жалких остатков германо-венгерского гарнизона Будапешта и сообщил командованию о пленении 110 тысяч (138 тыс. – Ред.) человек, он должен был также отправить такое число пленных. Проблему он решил тем, что взятых во время уличных облав мужчин из городского населения соединил (переодевшихся в гражданское венгерских солдат. – Ред.) с действительно взятыми в плен защитниками города, получив необходимое число. (О первоначальном количестве окруженных в районе Будапешта есть достаточно надежные данные, а косвенно мы можем об этом судить хотя бы по числу пошедших на последний прорыв. Всего в боях в ходе уничтожения окруженной группировки было взято в плен 138 тыс. (из них до 63 тыс. в Пеште), остальные 50 тыс. (из них 36 тыс. в Пеште) убиты. – Ред.)

Город Будапешт, который почти три месяца (менее двух месяцев. – Ред.) «связывал вражеские силы» и перед своими стенами «оборонял Вену», представлял собой почти сплошные руины. Кроме смерти 19 718 своих жителей, город лишился 32 753 зданий, целые городские кварталы являли собой пустыню, все знаменитые мосты через Дунай были взорваны, не действовали системы газо-, водо– и электроснабжения. Но все же на улицы города мало-помалу стала возвращаться жизнь, хотя теперь и под красным флагом.

Глава 4

За фронтами

Почти три месяца крепость Будапешт находилась в центре интересов воюющих государств Дунайского региона. В этот период времени здесь, в этой критической точке, сосредоточились усилия как русских, так и немцев. Поэтому на остальных участках фронтов этого театра военных действий конец года оказался относительно более спокойным. Однако это спокойствие отнюдь не касалось политической жизни придунайских стран, территории которых в прошедшие месяцы стали стратегическими плацдармами Красной армии или германского вермахта, а правительства либо отчаянно сражались за свои национальные интересы, либо безвольно склонились перед оккупантами.

Вступление Красной армии в Юго-Восточную Европу поставило страны, которых это коснулось, перед лицом новой политической ситуации. Несмотря на все торжественные заверения и обещания государственных деятелей стран антигитлеровской коалиции (включая русских) относительно неприкосновенности существующего общественного порядка в освобожденных от немцев странах, уже с осени 1944 года началась борьба, в ходе которой речь шла о том, чтобы обеспечить господство коммунистов в национальных правительствах и способствовать воцарению социалистической народной демократии в странах Дунайского региона. В один из редких часов своего откровения Сталин сам поведал Миловану Джиласу[71] о политических целях своей армии следующими словами: «Эта война не похожа на войны прошлого; кто занимает некую область, тот и устанавливает в ней свою собственную общественную систему. Каждый проводит свою собственную систему до той черты, куда может дойти его армия. И по-другому просто не может быть!»

Они называли себя «освободителями»

София, а вместе со своей столицей и вся Болгария, в ноябре 1944 года переживала тяжелые дни. Надежда на то, что благодаря событиям 9 сентября страна останется вне непосредственных боевых действий, начинала исчезать. Численно незначительная Болгарская коммунистическая партия день ото дня становилась все могущественнее: ее вождь[72] вернулся из эмиграции, а вместе с ним и все те болгары, которые до сего времени состояли на советской государственной службе. Они получили ключевые посты в самых важных министерствах – как, например, в министерстве обороны и внутренних дел – и почти незамаскированное задание проводить политику в интересах болгарской коммунистической партии и СССР.