Хроника абсурда- отделение России от СССР - Виталий Воротников

В документе правительства есть новые и привлекательные меры. Но их принимать нельзя. Съезду необходимо определить принципы экономической реформы и на их основе выработать вариант.

Консервативные силы не хотят радикальных преобразований. Надо встать на такую позицию: целесообразно все, что позволит накормить страну, создать изобилие товаров. Главное — определить четко, расписать по месяцам, что сделать в 1990 году. Создать необходимые политические условия. Основной производитель — коллективный, кооперативный, индивидуальный. Землю отдать крестьянам. Упразднить министерства, преобразовать Госплан. Вывести из Совмина Госбанк, создать эмиссионный и резервный банки с подчинением их Верховному Совету. Открыть фронт иностранным инвестициям. Самостоятельность автономий. Реформы в армии, МВД, КГБ».

Вот такое политическое и экономическое кредо высказал в декабре 1989 года Ельцин. Что из сказанного он исполнил, придя к власти, от чего отказался и что в итоге вышло, показали последующие годы.

19 декабря. Продолжение съезда.

Обсуждение проекта постановления по докладу Н. И. Рыжкова.

Большинство высказалось за поддержку программы Правительства. «За» проголосовали 1532 депутата. Принято. Рыжков — удовлетворен.

Таким образом, поддержанная и одобренная вторым съездом народных депутатов СССР Комплексная программа экономической реформы должна была стать с этого времени, с 19 декабря 1989 года, программой действий Правительства. Однако… дело пошло совсем по другому сценарию. Как это случилось, почему? Постараемся ответить на этот вопрос ниже.

Затем стали постатейно рассматривать дополнения и изменения к Конституции СССР. Обсуждение сумбурное, противоречивое, настырное, шумное и демагогическое. Опять были подняты многие проблемы, о которых говорилось в начале съезда. Большинство поправок, предложенных редакционной комиссией, приняли. Очень настойчиво пробивали вопросы о собственности, о земле и т. п.

Горбачев предложил, чтобы съезд дал поручение Верховному Совету рассмотреть и задействовать законы о собственности, о земле, о предприятии, об общих началах руководства экономикой и социальной сферой, о местном самоуправлении, о разграничении прав Союза и республик. Согласились.

20 декабря. Продолжение работы съезда.

Вчера скончался К. Т. Мазуров. Почтили его память минутой молчания. Ушел из жизни замечательный человек. Беспредельно преданный Родине. Один из руководителей партизанской войны в Белоруссии, много сделавший для республики. Честный, скромный, интеллигентный, высоко эрудированный — таким Кирилл Трофимович Мазуров остался в моей памяти. Уважительно и бережно относился к нему А. Н. Косыгин.

Образовали комиссию по организации похорон К. Т. Мазурова.

23 декабря. Продолжение работы съезда.

Продолжались дебаты вокруг проекта закона о Комитете конституционного надзора. Большинство выступавших поддержало проект закона. Однако с категорическими возражениями и грубыми нападками выступили опять депутаты от республик Прибалтики: Лауристин, Грязин, Медведев и другие.

С большим трудом приняли, наконец, Закон о конституционном надзоре.

Доклад комиссии А. Н. Яковлева «О политической и правовой оценке советско-германского договора от 1939 года».

Яковлев выстроил свой доклад мастерски. Это было не просто хронологическое повествование о ходе подготовки, сути договора и его последствиях. Это было исследование политика, историка, социолога и философа. Оно изобиловало массой фактов, обстоятельств, высказываний и позиций отдельных лиц. Анализ того, что они говорили, и что они могли думать или предполагать. Возможные прогнозы: в случае, если так или если не так сложатся обстоятельства и т. д. и т. п. Домыслов было немало.

Выражался Яковлев образным, изысканным слогом, приклеивал политические и нравственные ярлыки к тому или иному историческому деятелю, лидеру партии или государства. (В своем выступлении профессор М. Вульфсон из Латвии назвал доклад Яковлева «виртуозным».) Здесь, на съезде, Александр Николаевич получил повод раскрыть, хотя бы частично, свое подлинное лицо и отношение не только к негативным страницам прошлого нашей страны, к ее лидерам, но и обобщенно «вскрыть антидемократическую и антинародную суть системы» в его понимании. В этом он преуспел.

Основные положения его длинного доклада сводились к тому, что «сам по себе договор от 23 августа 1939 года с юридической точки зрения не выходит за рамки принятых в то время соглашений. И он, собственно, юридически утратил силу 22 июня 1941 года. Весь сыр-бор разгорелся вокруг так называемого секретного протокола. Комиссия сделала вывод, что такой протокол существовал. Хотя комиссия подтвердила, что его оригинал не обнаружен ни в советских, ни в зарубежных архивах. К такому заключению комиссия пришла потому, что «дальнейшие события развивались в духе этого секретного протокола». И так как об этом секретном протоколе не ставились в известность политические и государственные инстанции Советского Союза и что он не был ратифицирован, то… «в юридическом смысле он является изначально противоправным документом».

Однако Яковлев в своем докладе вышел далеко за рамки существа обсуждаемого вопроса. Он давал оценки И. В. Сталину, послевоенным событиям, ссылался на общественное мнение в Прибалтике и Молдавии, анализировал международную реакцию на этот факт. Говорил о безнравственности, авантюризме и т. д. Взволнованно закончил, что «надо, наконец, сказать правду, очиститься».

Депутаты забросали его вопросами. Он поначалу умело отбивался. Хотя становился, вопреки своим принципам, все более и более несдержанным. Если вопрос носил глубинный, исторически обоснованный характер, то он отвечал, что это, мол, не научный симпозиум, комиссия действовала в рамках, очерченных прошлым съездом. Если кто-либо под эмоциональным, патриотическим воздействием ставил вопрос в лоб, например: «Получается, по-вашему, что мы были завоевателями?», то Яковлев делал вид, что не понимает о чем речь. На ряд вопросов он отвечал, ссылаясь на доклад комиссии, ее заключение. Дело, мол, съезда, принимать или нет доклад комиссии. Вообще вел себя Александр Николаевич непривычно. Нервничал, возмущался, злился. Мало что осталось от его обычной сдержанности, самоуверенности, академической солидности.

Здесь многие увидели истинного А. Н. Яковлева. Человека, глубоко неудовлетворенного, недовольного, не воспринимающего исторические процессы так, как они реально развивались после Октября. Личность, настойчиво подчеркивающую изъяны нашей действительности, которые давно уже вскрыты и осуждены. Он буквально наслаждался возможностью выразить это свое внутреннее, давно скрываемое состояние, используя пресловутый секретный протокол для глобальных обобщений о порочности самого строя, самой системы.

И это говорил идеолог, выросший на марксизме-ленинизме, сделавший на этом научную и партийную карьеру. Сейчас он не переживал, не мучился, не страдал от тех драматических страниц нашей предвоенной истории, а упивался разоблачениями, обличая и обвиняя не только конкретных виновников «состоявшейся в 1939 году сделки», но направляя разящие стрелы в советское общество вообще, в его сегодняшний день. В тех нынешних «консерваторов», которых он ненавидел и отождествлял со всеми бедами прошлого. И то, что в итоге на этом заседании доклад был отвергнут, во многом объясняется тем, что аудитория была возмущена манерой его поведения, безапелляционным, менторским тоном.

Как и ожидалось, активно поддержали выводы комиссии депутаты от прибалтийских республик и Молдовы. Многие выступавшие сомневались — на каком основании комиссия пришла к такому выводу. Короче, высказывались очень разные мнения. Яковлев не убедил депутатов. Проект комиссии при голосовании не прошел. Внесли предложение: лишь пункт первый — о правовой и политической оценке самого договора, а доклад комиссии приложить. Тоже не прошло, не приняли.

Дело принимало тупиковый характер. Тогда Лукьянов, поговорив с Горбачевым, внес предложение, что раз есть большой разброс мнений и надо рассмотреть их, то выслушать комиссию еще раз завтра.

24 декабря. Доклад А. А. Собчака «О результатах расследования событий в Тбилиси 9 апреля 1989 года».

Он долго и витиевато объяснял, как разворачивались эти события, к каким трагическим последствиям они привели: «Погибли невиновные люди. Вывод таков, что руководство Грузии не сумело возглавить остро и динамично развивавшиеся перестроечные процессы в республике. Политическую ответственность за события 9 апреля несут ЦК КП Грузии (С. Патиашвили и Б. Никольский). Также политическую и правовую ответственность должны нести организаторы несанкционированного митинга: Церетели, Гамсахурдиа, Чантурия. Направление в Грузию подразделений внутренних войск является нарушением закона. Решение Совмина Грузии об освобождении площади от митингующих и другие меры также являются незаконными». Говорил Собчак длинно, приводил различные детали этой трагедии.