Декабрец! Отборное новогоднее чтиво - Автор, пиши еще!

Он был убежден, что девушка с таким же обликом будет обладать такой же фигурой и примерно таким же вкусом в одежде, коими обладала Она.

Что касалось голоса, тут он не был уверен ни в чем. Он знал, что голос, как отпечаток пальца, неповторим. И это была еще одна причина, по которой особых надежд найти Ее в другой девушке он не питал.

Сто метров от подземного перехода до служебного входа в филармонию он пролетал за шестьдесят секунд, полностью отключив сознание. Концерт – это работа, а работа – святое.

– При нашей работе голова должна быть светлой, чистой и легкой. Музыка не прощает мысленного мусора, – так он говорил всем, кто пытался завести с ним беседу перед выходом на сцену о чем-либо, кроме нот и его партии.

Но сегодня шестьдесят секунд превратились в шесть минут из-за неожиданного перформанса в подземном переходе. Толпа людей, образовав полукруг, перешептывалась, разглядывая молодого человека, молча сидящего возле серой стены на деревянном стуле из Икеи.

Музыканта зацепила фраза из толпы: «Возможно, он размышляет о тщетности бытия и отсутствии смысла в жизни». Показалось, что альтист уже слышал эти слова раньше.

Взгляд скользил снизу вверх: дорогие на вид лакированные ботинки, черные носки, выглаженные черные брюки, яркий тартановый пиджак красного цвета, белая рубашка, черный галстук, аккуратно затянутый вокруг шеи. «Что ж, вроде не бомж, должно быть, хорошо обеспечен», – сделал вывод альтист.

Вьющиеся русые волосы, уложенные в короткую стрижку, ухоженная модная борода и усы выдавали современного творца. Одну ногу он положил лодыжкой на колено другой, демонстрируя окружающим закрытое равнодушие. Немного ссутулившись, молодой человек смотрел в пустоту, но взгляд отсутствовал, казалось, он не видит и не слышит. Длинными пальцами левой руки он изящно держал пачку сигарет «Мальборо». Другой рукой доставал сигареты и выкидывал в красный мешок. Когда пачка заканчивалась, он доставал новую из второго мешка, принимал прежнюю позу и начинал все заново.

Люди подходили, брали сигареты и шли прочь. Творец никак не реагировал. Кто-то тормошил его за плечи, руки, ноги. Другие пытались зацепить оскорблениями, вывести на разговор. Картина не менялась.

Музыканту показалось, что он видел все это раньше. Но где, когда? Разве такое возможно? Может быть, во сне?

Вдруг он ясно увидел себя в образе творца. Это же его холеный вид, за которым прячется бедность смыслов собственной жизни. Это его жизнь в красном мешке. А пачки сигарет – года и месяцы, прожитые впустую. Он собственными руками, хоть и весьма изящно, сбрасывает время в мусор, словно его жизнь – это вредная привычка, которая «вредит вашему здоровью».

Явь вырвала альтиста из минорных размышлений резким запахом табака. Видимо, кто-то не выдержал и наплевал на закон о курении в общественных местах. Сценарий концертного вечера был нарушен.

В голове расползался мысленный туман, или то был табачный дым. В любом случае, он уже ничего не понимал, ничего не видел и не слышал, и даже не заметил, как оказался на сцене. Но когда зазвучали первые такты «Сказок Венского леса» Иоганна Штрауса, мысленный мусор вылетел из головы благодаря привычке, выработанной годами.

В перерывах между своими партиями альтист любил разглядывать зрителей в зале. Сегодня он снова видел знакомые лица. И девушку на двадцать пятом ряду тоже. Он ждал ее появления сегодня, поэтому не удивился, но обрадовался сильнее прежнего.

Ему показалось, что лицо девушки светится от искренней улыбки, а глаза устремлены прямо на него. Но в следующее мгновение длинные светло-русые кудри покачнулись в ритм вальса. Она закрыла глаза, погружаясь в музыку. Он не мог отвести взгляд: «Вот Она».

Только Она могла так кайфовать от музыки, только Она наполняла его жизнь светом, только Она возвращала ему любовь. Музыкант смотрел на девушку и вспоминал прошлое. Он вдруг понял, что искал не ту же самую внешность, а те же самые ощущения, то самое чувство насыщенности жизни, разнообразие тональностей и переливов.

В антракте альтист быстро написал записку, вышел в холл и легко нашел ее по нарядному белому платью с пайетками.

«Ангел, – подумал он, остановившись на миг от страха быть отвергнутым. – Вдруг мне все только почудилось? И я все еще в бреду сигаретного дыма, не соображаю, что творю?»

«Будь что будет. Самое страшное – перестанет приходить на концерты». – Музыкант сделал шаг вперед, она обернулась и, увидев его, улыбнулась. Он сделал еще шаг, она шагнула навстречу.

– Привет, – машинально произнес он, приблизившись к девушке, и протянул ей записку.

– Привет, – удивленно ответила она, касаясь пальцами его руки, чтобы забрать клочок свернутой бумаги.

Альтист кивнул головой, развернулся и быстрым шагом удалился прочь. «Мне послышалось, или этот голос настолько божественный? Таких голосов не бывает», – думал он, возвращаясь на сцену. «А касание, как воздушное облако – нежнее нежного! Как это возможно?» Ошеломленный музыкант и думать забыл о том, что сейчас снова увидит ее в зале и будет с нетерпением ждать финальный аккорд вальса «На прекрасном голубом Дунае».

В записке он просил ее подождать после концерта в кафе филармонии, чтобы иметь возможность познакомиться.

Но на вторую часть концерта девушка не осталась. Двадцать пятый ряд померк без нее, и музыканту казалось, что он медленно летит в пропасть. Он не чувствовал под ногами сцену, а руки на автомате сжимали альт и смычок.

После концерта он все-таки зашел в кафе. Девушки там не было, он обессиленно плюхнулся на ближайший стул, приняв позу творца из подземного перехода. Он сделал больше, чем мог даже представить, чтобы изменить свою жизнь. Но, похоже, все было напрасно и слишком самонадеянно.

– Извините, вы Николай, альтист? – услышал он сквозь гул печальных мыслей.

– Да, это я.

Перед ним стояла официантка. Она протянула ему руку:

– Это вам, просили передать.

Реакции от музыканта не было, поэтому записку пришлось положить на стол.

– От кого? – свет надежды озарил его лицо.

– Заходила девушка минут сорок назад, в «кошачьем» пальто, – официантка ушла, предоставив молодому человеку возможность прочитать записку.

«Прости, что ушла с концерта. Мне было безумно приятно получить от тебя записку, но оказалось, что я не готова сегодня знакомиться. Позвони мне в Новый год после курантов, если не передумаешь, по этому номеру. Буду ждать. Маргарита».

Счастье нахлынуло горячей волной, смывая «творца» из памяти. Николай вскочил и помчался домой начинать новую жизнь. Пять дней пролетели незаметно. Новый год альтист встречал наедине с альтом и телевизором, но он знал, что все изменится. Вот-вот, нужно только дождаться курантов и заранее ввести цифры номера в строку вызова.

На двенадцатый счет он нажал вызов. Гудок, еще гудок, еще один…

– Николай, это ты? – Маргарита ответила, в голосе послышалась улыбка, он вспомнил, как она улыбается. И голос, этот