Проклятие Змея - Олаф Локнит

Колдун взял в ладонь хрустальный шар и поднял его над головой, показывая Нидхоггу.

— Значит, убить... — повторил Нидхогг. — Хорошо. Я исполню твою волю... Сейчас!

— Н-нет... Митра, защити... — простонал барон Юсдаль, а я вновь проклял тот день, когда встретился с Конаном из Киммерии. Что ж, это вполне естественный финал — ни к чему другому наше многолетнее знакомство привести просто не могло! Доигрались в героев... А месьора Халька, затащившего меня на Вадхейм, я сейчас прирежу собственными руками — такое важное дело нельзя доверять какому-то летучему скелету! Хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам!

Дракон стремительно поднялся в небо, я с ужасом увидел, как монстр направился к середине Долины Дымов, где сейчас прятались наши соратники. Однако, темная нескладная тень почему-то скользнула дальше, к горам. Мы с Хальком углядели несколько отдаленных вспышек, вскоре послышался тяжелый грохот – будто скалы рушились. Нидхогг исполнял приказ Ангильберта.

— Ублюдок... — я обычно не употребляю крепкие выражения, поскольку в нашем Пограничье должен быть хоть один благовоспитанный человек. Но сейчас я был готов разорвать Ангильберта на мелкие клочки! — Эй, а со мной побороться не хочешь? Сам, без своего лича?

Хальк попробовал меня удержать, однако его попытка была жестко пресечена — я оттолкнул месьора библиотекаря и двинулся к алтарю. Сет Могучий, даруй мне Силу!

Сет, как и всегда, не отозвался на призыв. Древний бог предпочитал наблюдать за нами со стороны, если вообще наблюдал, а не занимался своими делами.

Я швырнул в Ангильберта молнию, но Красный Купол отразил разряд. Та же судьба постигла и все прочие боевые заклинания, на которые у меня хватило сил. А тварь, стоявшая внутри колдовской сферы начала смеяться... Точнее, смеялось не пораженная Дыханием Бездны человеческая оболочка — нечто неназываемое и жуткое, находившееся внутри умиравшего тела колдуна, смотрело на меня невидимыми глазами и хохотало, хохотало...

Если бы не Хальк, подхвативший меня, я бы упал на камни — бесполезные заклятия полностью истощили мои силы. Ангильберт не двигался с места, а я отлично понимал, что он может сейчас буквально раздавить нас, ровно ничтожных тараканов. Мощь Бездны казалась беспредельной!

— Исполнено, — я услышал голос вернувшегося дракона, который вновь стоял у алтаря. — Тех, кого я мог убить — я убил.

— Сожги этих двоих... — колдун указал на меня и Халька. — И мы отправимся прочь с этого жалкого островка!

— Не могу, — сказал Нидхогг.

Ангильберт резко повернулся к дракону.

— Я приказываю!

— Твои приказы мне безразличны, смертный, — спокойно ответил дракон-лич. – Предыдущий я выполнил только потому, что мне так захотелось. Я сжег людей, которые не заключали со мной договора. Других я не могу трогать...

— Что?! Посмотри на камень, червь!

— Драконы не подвластны никаким камням, — в голосе Нидхогга слышалось нешуточное раздражение. Кажется, он начал выходить из себя.

— Хочешь остаться живым, оставь этот кристалл мне и убирайся!

— Пойдем-ка отсюда, — прошептал Хальк. — Кажется... О-о-о!

Ангильберт ударил первым — хотел наказать непослушного ящера. Нидхогга окутало облако жгучих синих искр, но дракон отскочил в сторону и выдохнул из пасти огненный шар, с чудовищным грохотом разорвавшийся рядом с магическим куполом.

Нас сбило с ног потоком горячего воздуха, мой балахон начал тлеть. Я с помощью барона Юсдаля поднялся на ноги, и мы побежали прочь. За нашими спинами разгоралась битва двух монстров, уцелеть в которой человек не сможет.

Мне снова обожгло лицо, на Хальке вспыхнул плащ, который он тотчас сбросил, нас с библиотекарем швырнуло в разные стороны. Мы с Хальком на четвереньках поползли дальше, прочь от пещеры. Впечатление было такое, будто мы очутились в жерле начинающего извергаться вулкана.

Барон Юсдаль схватил меня в охапку и толкнул в сторону широкого ручья, стекавшего с гор — поток был неглубокий, всего около половины человеческого роста, однако этого хватило: мы нырнули, пытаясь избежать несущейся прямо на нас волны ярко-оранжевого пламени.

Я оттолкнулся от неровного дня речушки и поднялся на поверхность, глотнуть воздуха. Вода в ручье чувствительно нагрелась — еще не хватало свариться здесь живьем!

Мы словно оказались в кузнечном горне: дышать можно было только через мокрую ткань наших подпаленных одежд. У Халька сгорели брови и ресницы, выбивавшиеся из-под капюшона волосы, почернели. Сейчас я пожалел, что по стигийской традиции бреюсь налысо — на голове вспухли волдыри. Невероятно больно!

Черное чудовище со свистом рассекало воздух над скалой, поливая врага непрерывной струей огня, плавился камень, визжал пар, ручьи лавы, превращавшиеся в настоящие потоки, стекали к нашей речушке. Признаться, в тот момент я был уверен — через несколько мгновений мы с Хальком окажемся на Серых Равнинах.

— Тотлант! — проорал мне в ухо барон Юсдаль. Его голос едва различался среди неистового рева огня. — Накрываемся мокрыми капюшонами и сматываемся отсюда! Сгорим же!

Легко сказать, да трудно сделать! От моей одежды остались жалкие лохмотья, а капюшон вообще исчез — надо думать, превратился в пепел... Хальк рассек кинжалом остатки моей хламиды, замотал мне лицо, оставив щель для глаз, и потащил к берегу. Едва мы выбрались на раскаленные камни, как струя лавы влилась в речку, породив огромное облако пара.

Ух, как мы бежали! Наверное, ничего подобного в будущем я не смогу повторить даже под угрозой дыбы и эшафота! Мы спотыкались, падали, снова поднимались и неслись вперед, через дым от горящего гранита, искры и языки огня. Я уже ничего не соображал — действовал инстинкт, сила которого, как известно, почти необорима.

Приблизительно через шестьсот шагов я снова упал, разбив руку и колени, но при этом ощутил, что воздух вроде бы стал немного свежее — сиречь, он был не раскаленным, а просто горячим. После появления этой мысли сознание меня благосклонно покинуло.

Наверное, я умер. Мертвые ведь не чувствуют боли? А я ее как раз не чувствовал. Значит, легендарные Серые равнины выглядят именно так. Черный потолок, полутьма, запах... Постойте, а почему в царстве мертвых отчетливо попахивает рыбой и дымом домашнего очага? Или мне это только кажется?

Я шевельнулся и едва не заорал – острейшая жгучая боль пронзила все тело, от макушки до пяток. Отлично! Все-таки я жив. Где тогда я нахожусь?

— Тотлант очнулся, — услышал я знакомый голос Темвика.

Стараясь не двигаться, я скосил глаза и обнаружил, что оборотень вкупе с каким-то невысоким худощавым парнем (ах, да! Это же Сигвальд!) восседает на лавке у меня в ногах. В руке Темвика стаканчик для игры в кости.