Смоленское направление - 4 - Алексей Борисов

- С чего вы решили, что он продал? Может, оболгал его цыган.

- Пётр, не надо быть таким наивным. Савелий Силантьевич разговаривал с этим цыганом, и даже фотоаппарат колхозный, которым Натан пользовался забрал у него. Да цыган до сих пор в Прилепово живёт. Найти его просто, к дому кузнеца уж любой житель дорогу покажет.

- Мне сказали, что партизанский отряд здесь есть, а Савелий Силантьевич, часом не сват Афанасию, у которого мы на хуторе были?

- Он самый. Только отряд его потери понёс, но группу старшего лейтенанта Савченкова тебе выделит. Они вас встречать должны были, наверняка видел уже.

- Да. Серьёзные ребята. Летуны чуть не …, поволновались трохи. Мне бы с этим Савченковым поговорить, да шифровку передать надо. Есть такая возможность?

- У тебя кто шифровальными делами заведует?

- Лиза.

- Пусть Лиза к Дайве подойдет. Сейчас у неё учения с радистами начнутся, но если срочно, то занятия можно отложить. Отправят твою шифровку. А если нет, то в полдень у нас сеанс радиосвязи. Надо ж партизанам сообщить, что вы прибыли.

Меньше чем через час мне стало ясно кто действительно старший в группе. Пётр пришёл просить за Лизу: требовалось проводить девушку в Прилепово и устроить встречу с кузнецом. Про кузнеца-цыгана я Лизе не рассказывал и отсюда сделал вывод: Лиза Пургас и была тем товарищем "П", наделённым особыми полномочиями. У группы было своё задание, а у неё своё. Ещё вчера, в ненавязчивой беседе она сначала попыталась выяснить о Савелии Силантьевиче у Дистергефта, затем у Дайвы, а сегодня и у меня. "Профессор", кроме как о науке, дальнейшего разговора с бывшей студенткой не представлял и на все её наводящие вопросы только сокрушался: - как можно было угодить сюда, ибо женская доля почитать Гестию а не Афину. Дайва, грозного командира партизан в глаза не видела, но слышала о том, что у его жены, вроде болят колени, отчего каждую неделю готовит холодец и со слов Петера Клаусовича, все хрюшки в деревне давно ходят на протезах. Со мной тоже разговора не получилось. Сказала бы сразу - собираю информацию, помогите, я такая-то, должны были предупредить. Так нет, ни слова об этом, всё объясняет любопытством. Тем не менее, дав на сборы пятнадцать минут, я вывел её на лёд. Шли молча, Лиза теребила карман куртки, пытаясь скрыть волнение, несколько раз специально поскользнулась, заставляя меня подать руку, тем самым как-то завести разговор и когда после очередного падения, я в резкой форме попросил показать подошву галош на валенках, она села на снег и расплакалась.

- Почему меня никто не воспринимает всерьёз? - шмыгая носом.

- Потому что вы взялись за мужскую работу. Возьмите платок, а я пока проверю резинку с шипами.

- В истории достаточно примеров, когда женщины успешно воевали наравне с мужчинами, - вытирая нос, заявила Лиза.

- О, да. Только всегда забывают сказать, что они, прежде всего, были матерями. То есть, сначала исполнили свой природный долг, а потом взялись за оружие.

Говоря, я осмотрел подошвы. На правом валенке противоскользящая накладка была перевёрнута вверх тормашками. Получалось, что падала Лиза по-настоящему. Пришлось отстегнуть крепление и надеть, как положено.

- Неправда, - возмутилась Лиза, - взять хотя бы наполеоновские войны. Кавалерист-девица Александрова.

- Лиза, не говорите об этом никому. Наденька Дурова сбежала в армию, будучи замужем, оставив своего сына на воспитание родителям. И ставить в заслугу девушке, что она предпочитает быть мальчиком, по крайней мере, глупо. Но, мы отвлеклись. Резинка на втором валенке надета правильно, скользить больше не будите. Нам ещё две версты топать, не отставайте.

Отметив наличие сигнальных горшков, я вывел спутницу к околице и, пройдя метров сто к оврагу, остановился. Здесь, на берегу ручья, что впадал в реку, укрытой гущей леса стояла кузня. В незапамятные времена, несколько столетий назад, пришлый кузнец срубил избу. Никто уже не помнил, отчего мастеру отказали поселиться в Тростянке, но с тех пор рядом с кузницей появилась сначала одна, затем вторая хата и пошло-поехало. Прилепились, так сказать и название получили соответствующее. Так и возникло Прилепово, от одной кузницы. Теперь деревня растянулась, чуть ли не на полверсты, оттеснила у леса немного пахотной земли, обзавелась сенокосными площадями на пригорках, которых когда-то нельзя было рассмотреть за стеной деревьев и зажило своей жизнью. Вдруг, откуда-то из-за деревьев выскочил большой, весь в жёлтых подпалинах, с характерными кисточками на кончиках ушей кот, изогнулся, будто потягиваясь, и уселся напротив нас, зыркая янтарными глазищами. Посмотрев оценивающим звериным взглядом на гостей; обнажая желтоватые клыки кот зевнул, и ленивой походкой побрёл ко двору кузницы. Спустя минуту появился хозяин. Смуглое цыганское лицо, волосы цвета воронова крыла, поседевшие на висках, будто их присыпало мукой, перетянутые обгоревшими от искр тряпками запястья и длинный, до середины голенищ сапог фартук, на голое тело. Махнув нам рукой, мол, проходите, кузнец повернулся спиной, не стесняясь, сверкнув задом. Шокированная таким видом Лиза впала в ступор, даже рот раскрыла от удивления.

- Я туда не пойду, - еле слышно промолвила она, - он же голый.

- Вот тебе и ответ на все твои рассказы о женщинах на войне. За мной.

Мы зашли под навес, расположившись в четырёх шагах от гудящего горна. Ближе никак, печёт. На углях краснеют заготовки для ножей, это для лагеря. Лезвия запекут в пирожки и будут бросать пленным. Способ передачи подсказал сам кузнец. Слева от меня в стене вбит гвоздь, на нём висит моток проволоки и два серпа. Справа широкая полка и инструменты: разнообразные клещи, пара молотков, кузнечный топор и драчёвый напильник. Под полкой уже ошинованное колесо от телеги и ещё одно, но без металлического обода. Кузница в деревне - всё, это всякому ясно. Без неё не обойтись в косовицу и жатву, без неё не посеять и обмолотить. В мирное время, Прилепчане даже не связывались с магазином потребкооперации, где, к примеру, и серпы, топоры разные, косы, и многое другое купить было можно. Коваль работал от души, что не изделие - вещь. Даже соседи из Тростянки, приобретав что-либо из инвентаря, приходили в Прилепово к кузнецу, доводить покупку до ума. А уж теперь то и подавно, когда не стало магазина и достать нужную по хозяйству железяку негде.

- С тобой? - спросил кузнец. Я кивнул головой.

- Сержант государственной безопасности Пургас Елизавета Дмитриевна, - представилась моя спутница.

- И документы имеешь? - Пошурудив в углях спросил кузнец.

- Есть и документы. А зачем они вам?

- Да так. Мало ли. Не было б документов, значит сковать чего надо, а раз есть - поговорить. Вот и весь интерес. Люди меня Лоло зовут.

Пока шла пикировка с документами и цыганской логикой, я достал из вещмешка бумажный пакет и положил его на свободную полку:

- Изюм, сахар. Праздник скоро, седьмое ноября. Детей савияко угостишь. Я во дворе постою.

Лиза беседовала с кузнецом минут двадцать. Запротоколировала рассказ о коммерческих успехах Натана Соломоновича, после чего дождалась оттиска измазанного в саже большого пальца руки на листе бумаги и вышла ко мне.

- Он передал печатную машинку какой-то Рузе Тумашевич, так как она сильно в ней нуждалась. Ничего не понимаю, интеллигент, коммунист с дореволюционным стажем бежит как последний трус, а безграмотный цыган, я вообще думала, что они только петь и воровать умеют, рискует своим сыном, отправляя его за семьдесят вёрст от дома.

- Просто один из них - настоящий советский человек, - ответил я, и вспомнил ненастоящих, тех, что были в Беловежской пуще.

За это время кто-то предупредил Савелия Силантьевича, что к кузнецу пришли два человека с оружием и он со своей "дружиной" не замедлил появиться. Окружив кузню, Савелий послал младшего из братьев Илью на разведку, а сам с Семёном и Прокопом устроились в лесу, взяв на прицел вход со двора. Узнав меня, Илья поправил винтовку, опустив дуло к земле и махнул рукой остальным.

- Знакомьтесь, Лиза. Это командир партизанского отряда номер один Хиславичского района Савелий Силантьевич с группой товарищей. Повязка для конспирации.

Лиза представилась по всей форме, пожав руку товарищам в добротных овчинных тулупах, подпоясанных офицерскими ремнями с кобурами, серыми, как и у неё, валенками с галошами, и странными белыми повязками на рукавах с надписью по-немецки "Heimwehr" (самозащита). Остановив свой взгляд на Савелии, она вздрогнула. Он был выше среднего роста и видимо, чуть старше средних лет, во всяком случае, стариком назвать его было нельзя даже на первый, весьма мимолётный взгляд. Хотя и седина и глубокие морщины на лбу, и усталые глаза выдавали огромный жизненный опыт, но было в нём что-то молодецкое, задорное, искра была. Он без видимого интереса измерил её взглядом с ног до головы и, пройдя мимо, подмигнул мне, мол, поговорить надо. Лиза снова почувствовала себя не в своей тарелке.