Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор

— Зэр один из немногих, кому я доверяю, — сказала Тара. — Толковый помощник.

— Кстати, у меня тут небольшая просьба… — замялся Имард. — Может Ши присмотреть за моей племянницей? Не хочу, чтобы попала в неприятности, пока она в таком состоянии…

— Как она? — озабоченно спросила Тара.

Дверь повторно скрипнула. Из Башни Раскаяния вышла, пошатываясь, Рэда, вооружённая с головы до ног. Серпы были закреплены за спиной, нож на наручах, нож на поясе, длинная рукоятка торчала из сапога. Обведя мутным взглядом двор, охотница, опираясь на громоздкую алебарду, направилась к воротам.

— Я потом верну алебарду… — вздохнул Имард.

— Зэр, останешься при мне. У Ши появились другие дела, — решила Нарис. Вдрызг пьяная вооружённая охотница за головами могла доставить слишком много неприятностей городу. Да и Имард окажется продуктивней, если будет уверен, что за племянницей присматривают.

Зэр просиял от радости, а Ши растерянно уставился на Тару. Нарис извиняюще пожала плечами.

Рэда доковыляла до арки ворот и согнулась, освобождая желудок.

— Благодарю тебя, дружище. — Имард сочувственно похлопал Ши по спине. — Лучше не попадайся Рэде на глаза…

Тэпат серьёзно кивнул.

— Вот… Возьми, пригодится. — Имард протянул кусок конопляной верёвки.

Глава 13. Сияние

Наказание от рук собратьев — это помощь в воспитании духа воина, его преданности семье.

— Крэт

28 посевен 299 года эпохи Лунного Древа

Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор

— Панэх Дайядор ~

На фоне громадины Святилища дома омпатов казались крошечными, словно холмики напротив Дайяриннских гор. Одинаковые побеленные флигели с деревянной крышей. Первое жилище, огороженное палисадом, принадлежало Парду, ниже по склону был дом Мона, затем Хаска, Нэты, в пятом строении жил Панэх. Десяток домов пустовали.

Самозабвенный аскетизм был чужд младшему омпату, и он понемногу украшал свою обитель. Вокруг дома высадил высокие кусты и ухаживал за ними в своё удовольствие. Рядом с входом цвели розовые тюльпаны и ярко-желтые ирисы. Сотворив во дворе подобие дворцового сада, Панэх пестовал тягу ко всему благородному.

Особой радостью было замереть на миг, наблюдая, как на лёгком ветру, перед входом в дом, качаются шары цветов калины, белые будто снежки. Это дерево он выторговал у купца в Томаране, тот утверждал, что точно такое же растёт в замке Батисов.

На фоне пышных соцветий, в тени куста, стояла Актама. Панэх не удивился, увидев еë, она иногда заходила.

Ноги её были широко расставлены и согнуты в коленях, стопы сохраняли параллельность. Руки образовывали разомкнутое кольцо, кончики пальцев смотрели друг на друга. Кандидатка практиковала четвëртую форму.

Грудь Актамы, спрятанная под зашнурованной серой рубахой, спокойно вздымалась.

— Решила потренироваться рядом с моей обителью? — Панэх не мог сдержать улыбки.

— Ждала, пока ты придёшь на перерыв, и не стала тратить время впустую.

Панэх остановился за её спиной, присел на одно колено. Положил руки на её талию, нажал, чтобы опустить чуть ниже, и легко потянул на себя.

— Держи спину, не прогибай поясницу, — сказал он, не убирая рук от тела девушки. Прикосновения к ней порождали пламенное желание.

Отлив янтаря прятался в тёмно-рыжих локонах, стянутых в тугую косу. Панэх осторожно сдернул чёрную ленту, удерживающую волосы, стал распускать причёску. Пальцы утопали в бархатистой мягкости прядей.

— Что ты делаешь? — Актама посмотрела на него вполоборота.

— Сколько ты уже так стоишь?

— Двести шестьдесят ударов сердца, — с гордостью сказала Актама.

— Достой до трёхсот.

— Ты уже принял решение стать моим омпатом?

— Выполняй задание.

Панэх встал с колена, провёл пальцами её по шее, убирая пряди волос, поцеловал обнажённую кожу. Актама подалась к нему, откликаясь на ласку.

— Держи плечи ровно, — сказал Панэх ей на ухо, чуть ли не касаясь губами мочки.

Сварт. Как можно было с ней расстаться? Казалось, что её волосы пахли мёдом. Терпко-сладкая кожа, пропитанная солнцем, сводила с ума. Он не мог остановить череду поцелуев. Чувствовал, как Актама дрожала от напряжения.

— Триста, — выдохнула она, разогнула ноги и повернулась лицом к Панэху. — Ты выгнал того недоумка с кнутом?

Из-под густых чёрных ресниц смотрели мягко-ореховые глаза. Сложно было преодолеть их притягательность.

— Да… то есть нет, — выдавил из себя Панэх, повёл раненным предплечьем. Боль прошила насквозь.

— Он нарушил правила, — сурово произнесла Актама.

— Осдар обещал, что больше никакого хлыста.

Актама иронично хохотнула, янтарные локоны разметались по плечам.

— Пастух унизил меня.

— Это просто тренировка. У тебя ещё мало опыта, — улыбнулся Панэх и тронул щёку девушки. — Лет пять, и никакие кнуты не смогут застать тебя врасплох.

— Так ты будешь моим омпатом?

Панэх вместо ответа поцеловал её, но поцелуй не продлился долго. Нарис отстранилась.

— Ну же… скажи.

— Может, тебя выберет кто-то другой? Ты одна из лучших.

— Мне не нужен никакой другой омпат, мне нужен ты. — Актама взяла его за руку.

— По правилам омпат и ученик не могут вступать в связь.

Пальцы Актамы выскользнули из его ладони. Девушка метнулась в дом, Панэх быстрым шагом направился за ней.

— По правилам нельзя пользоваться скрытым оружием, а Осдару простили. — Актама прошла за порог, в прихожую, принюхалась. — По правилам нельзя раскуривать дым-траву в Риар Дайядоре, а у тебя здесь, кажется, пахнет ею?

Панэх замер, уставился на Актаму:

— Я выхожу за пределы крепости. — Волна раздражения окатила от макушек до пят.

— Знаю, извини, — улыбнулась она и шумно вобрала носом воздух. — Это благовония.

— Привёз из Томарана. Нравится?

Панэху нравился пряный аромат.

— Нет. Ты же знаешь, я не люблю все эти аристократические глупости. — Она облизнулась, сделав губы влажными.

Когда Актама так делала, у Панэха спирало дыхание:

— Это… не… аристократические…

— Не важно. — Она улыбнулась, затем ослабила шнуровку на своей рубахе.

Между краями ткани соблазнительно выглянула грудь. Сварт. Возмутительно красивая. Возмутительно приятная на ощупь. Пальцы скользнули к ней.

Актама отстранилась:

— Пан, я доверяю только тебе. Обещай.

— Ладно, я стану твоим омпатом, — сказал он и впился в её сосок губами.

Это была лучшая грудь на свете.

— Пард Сэмтис ~

После приёма зале Са'Омэпада Пард провожал Лоэтрака до кареты. Эллор был трагично мрачен, молчал. Хэпата шла рядом, пустой взгляд уходил в никуда. Слёзы текли по её щекам тонкими полосками, смазывая румяна. Охрана из десятка матёрых гвардейцев тенью шла позади.

— Саор, Айя приняла решение достойное воина, — попробовал начать разговор Сэмтис.

— Иногда я удивляюсь, откуда в этой девочке столько упрямства, — неожиданно доброжелательно ответил Эллор. — Любая бы на её месте уже бы опустила руки.

— Почему она так стремится поступить в Риар Дайядор?

— Не знаю, Пард. Мне всегда казалось странным, что дочь архивариуса Саанэпа, самого, наверное, невоинственного человека в Этвате стремится