Страшная сказка - Елена Арсеньева

– Я несколько дней здесь провела, присматривалась, – сказала она равнодушно и задумчиво. – Выбирала человека, который мне поможет. Вообще-то, думаю, за такие деньги согласится каждый: и этот долговязый доктор Карбышев, и болтушка Хомякова, и шофер ваш, как его, Сомов, что ли? Дело-то никакое… На вашей кандидатуре я остановилась лишь потому, что загадала: обращусь к тому, кто первым попадется мне сегодня на глаза.

– Но зачем?! – завопил Серега. – Зачем?

Тонкие пальчики резко стиснули деньги и потянулись к карману куртки.

– Ладно, черт с вами! – мученически завел глаза Серега. – Не хотите отвечать – дело ваше. Сделаю, как скажете.

И он сделал. Это оказалось проще, чем представлялось сначала, совсем не страшно. Ну и, конечно, трепет разноцветных знамен богатого государства очень его воодушевлял.

Дамочка же держалась с прежним хладнокровием. Было видно, что она все свои действия очень хорошо продумала, может быть, даже отрепетировала.

Черный пес спал как сурок. Он даже не вздрогнул, когда дамочка поцарапала ему морду – причем довольно сильно поцарапала.

«Интересно, чем она его накачала?» – подумал тогда Серега. А впрочем, это было совсем неважно.

Наконец все дело было сделано. Дамочка честно расплатилась с ним и открыла водительскую дверцу своего шикарного джипа. Уже занесла ножку – залезть в кабину, как вдруг обернулась к Сереге.

– Ну, так и быть, – молвила снисходительно. – Чтоб вы не мучились и не воображали всяких ужасов, скажу, в чем дело. Этого пса я ненавижу, а он ненавидит меня. Мне, знаете, хоть скафандр надевай для защиты от этой твари. А муж его просто обожает, говорит, только этот сукин сын его понимает. Ни за что не хочет с ним расставаться, хоть я ему каких только ультиматумов не предъявляла. Ну вот я и хочу с ним покончить, вы понимаете? Причем я не могу его втихую увезти и продать собачникам. Муж будет тосковать. Я же хочу, чтобы он эту псину поганую возненавидел. Если от нее будет исходить опасность – возненавидит. Ясно? До свидания!

Она ловко вскочила в кабину, захлопнула дверцу, более не взглянув на Серегу, и джип вылетел за ворота, увозя спящего черного пса, о котором теперь Серега думал примерно с теми же чувствами, как о четвертом реакторе Чернобыльской АЭС. Ну а какие чувства вызывала у него дамочка, это и вообще описать невозможно. Если бы он был поэтом, то непременно придумал бы вот какое сравнение: она решила вскипятить чайник на краю жерла извергающегося вулкана. Но Серега не был поэтом и вообще не страдал избытком воображения, а потому он просто-напросто решил, что эта дамочка, владелица шикарного джипа, чокнутая. Спятила бабенка от избытка деньжат в карманчике.

Ну что ж, такое бывает, редко, но бывает. Да ладно, спасибо ей, дуре бешеной!

Честно говоря, Серега не утруждал себя воспоминаниями об этом случае. Ему было глубоко плевать, удалось-таки заразить черного «немца» или нет. Однако примерно через полгода случайно, в совершенно никчемном разговоре, он услышал: по городу-де болтают о целой эпидемии бешенства. Именно от бешенства умер знаменитый человек, владелец нескольких ночных заведений, «новый русский», а вернее – «новый татарин» Алим Абдрашитов, а собачка, его покусавшая, сбежала невесть куда. Может, так до смерти и шарахалась по помойкам и задворкам, цапала домашних и бродячих псов, подвергала страшной опасности и животных, и людей.

При этом известии что-то нехорошее заскреблось в голове у Сереги. Он тужился, пытаясь понять причину беспокойства, потом вспомнил. Придя домой, достал старые газеты (сам Серега их давно уже не покупал, не по карману ему это было, однако посетители лечебницы – люди, имеется в виду, – частенько оставляли газетки в приемной, Серега их прочитывал от корки до корки и не один раз, а потом долго хранил) и нашел одну пакостную статеечку. Речь шла о скандальном шоу «голубых» в ночном клубе «Бойфренд», но Серега так и впился глазами в фотографию. Там был изображен толстый мужик, татарин, этот самый нынешний покойник, Абдрашитов, хозяин «Бойфренда». А рядом с ним – его компаньонка и любовница (как явствовало из подписи). Мадам Гуляева, так назвали ее.

Так вот эта самая мадам Гуляева и была та рыжая чокнутая, которая заразила черного «немца» от бешеной дворняги!

Узнав ее на фотографии, Серега надолго скукожился. С тех пор его почему-то постоянно внутренне познабливало. И улучшению его настроения, а также внутреннего климата отнюдь не способствовало новое появление мадам Гуляевой в клинике. Причем ровнехонько через год после того, первого, незабываемого. И, что характерно, она опять интересовалась бешенством. Странно было только, что она появилась в сопровождении какого-то хмыря, чьи карманы были также набиты такими же денежными знаками. И это странное совпадение донельзя встревожило Серегу…

Родион Заславский

Апрель 2001 года, Северо-Луцк

Они целый день были не в себе. Говорили, планировали, до мельчайших деталей обсуждали, как вести себя вечером, – не то чтобы ждали неприятных неожиданностей, но оба понимали: такую игру начали, где всякое может случиться; и все же при этом каждого не оставляли воспоминания о случившемся днем, не оставляли одинаковые мысли: «Как же мы все угадали! Как все угадали!» И не могли прийти в себя от своей пугающей проницательности, и не очень-то представляли себе, что теперь с ней делать, как расхлебывать ее последствия.

Строго говоря, Родион в данном случае скромно представлял себя той самой мухой, о которой некогда упомянул баснописец Дмитриев (а вовсе не дедушка Крылов, как принято считать!):

Бык с плугом на покой тащился по трудах,А Муха у него сидела на рогах,И Муху же они дорогой повстречали.«Откуда ж ты, сестра?» – от этой был вопрос,А та, поднявши нос,В ответ ей говорит: «Откуда?Мы пахали!»

Потому что еще там, в Нижнем, в тихом уголке, который удалось-таки сыскать в этой шумной пивнушке «У Ганса», едва выслушав сумбурные доводы Васьки Крутикова (в пересказе Родиона) и его собственные осторожные выводы, Ольга сразу назвала единственный реальный способ, которым Надежда могла добиться своего. Это если допустить, что ей и впрямь взбрело в голову осуществить такое осторожное – и в то же время рискованное, расчетливое – и безрассудное, медлительное – и зыбкое, словно трясина, убийство.

Привезти усыпленного пса в ветлечебницу, где содержалась собака, у которой подозревали бешенство. Подкупить санитара, да так, чтобы он не побоялся взять палку, намотать на нее клок ваты, заставить пса открыть пасть и намочить вату его слюной. Потом Надежда, очевидно, поцарапала морду спящему Роджеру и щедро измазала царапину слюной, сымитировав укус. Голова – самое опасное место, зараза проникает мгновенно. Ну а потом настала очередь Алима, которого любимый пес рано или поздно должен был укусить.

Так это было? Неужели так? И она решилась? Неужели решилась?!

Им было до того трудно поверить в нечто подобное, что, обсуждая детали и предполагаемого убийства, и будущей поездки в Северо-Луцк (отправиться туда Ольга согласилась быстрее, чем ожидал Родион, одновременно и обрадовав, и огорчив его своим решением: ведь он понимал, что согласилась она не ради возможности подольше побыть в его обществе, а только из-за денег, обещанных ей в любом случае), они то и дело перебивали друг друга снисходительными замечаниями типа: «Нет, этого не могло быть! Ну разве что как предположение слабенько проходит!» – или: «Разумеется, это все наши домыслы, но, раз впереди светит недурной куш, почему бы не поиграть в мыслительные кроссворды?» И они играли, в самом деле не принимая всерьез ни одного своего вывода. Не описать, что с ними стало, когда этот бомжеватый Серега фактически подтвердил почти все! А уж когда он начал уверять, что Ольга – та самая женщина, которая заплатила ему за возможность заразить черного пса бешенством…

Родион больше всего жалел об одном: что до отъезда не познакомил Ольгу с Васькой Крутиковым. Но тот по-прежнему отлеживался в укромном уголке: уже не у Валентины Абдрашитовой, чтобы не подвергать опасности ее и мальчишек, а в тихой деревушке Новая Ефимовка, где у Родиона была дача, вернее – деревенский дом. Родион отвез туда раненого вышибателя дверей вместе с недельным запасом продуктов и набором всевозможных медикаментов. Не сам отвез, а вызвал для этого «Скорую». На линейной станции Нижегородского района у него работали друзья детства: Коля Сибирцев, Андрюха Струмилин. Корешил он также с главным заводилой всяческих авантюр Веней Белинским. Ребята охотно согласились помочь Родиону в такой малости, как транспортировка недобитой жертвы в безопасное место. С моральными принципами у них дело обстояло так: свята только клятва Гиппократа, а остальное – ежели мировой революции не во вред. Хорошие ребята. Родион знал, что может всегда на них рассчитывать в самом опасном деле. Не кинут! Это вам не Коляша Мыльников, плохой мент.