Я Береза, как слышите меня - Анна Тимофеева-Егорова

- А летчик Тарабанов? - спрашивал Белов. - Слыхали о нем?

- Листовка была о Тарабанове, - отвечали мы нестройным хором.

- Летчик Тарабанов свой горящий самолет направил на большую колонну гитлеровцев, врезался в нее и погиб, - подал голос сержант Вахрамов.

- Да нет же, в этот раз он не погиб, - уточнял начальник штаба. - Через два дня летчик вернулся в полк. Оказалось, он действительно направил свой пылающий самолет на фашистскую колонну, но сам сумел выпрыгнуть с парашютом и тем спасся. А о Герое Советского Союза Мкртумове что знаете?

- Расскажите, - попросили мы.

И вот узнаем о судьбе еще одного нашего славного однополчанина. Родился Самсон Мкртумов в 1910 году. Четырнадцатилетним вступил в комсомол и стал одним из активистов села. В 1928 году приехал к брату в Баку и устроился работать на нефтепромыслах, одновременно учился в педагогическом техникуме, сам обучил сотни неграмотных рабочих. Затем его избрали вожаком промысловой комсомольской организации, через год - секретарем райкома комсомола. А в 1933 году по путевке партийной организации Мкртумов поехал на учебу в Сталинградское авиационное училище.

Боевое крещение Мкртумов получил на войне с белофиннами. Когда напали гитлеровцы, он был одним из тех, кто с первых же дней войны вступил в смертельную схватку с врагом. На скоростном бомбардировщике летчик совершает налеты на вражеские колонны, громит танки, мотопехоту, наносит удары по тылам противника.

Будучи ведущим звена, Мкртумов однажды произвел штурмовку опорного пункта противника северо-восточнее Верхнего Акбаша и уничтожил в том боевом вылете скопление вражеской техники. Как он ухитрился заходить и бить по этим горным скатам, как нашел отметку "444" и ударил по ней, трудно даже вообразить, не только выполнить.

Что и говорить, примеры из боевой жизни полка начальник штаба приводил убедительные.

Вражеская затея

Однако нам самим вскоре предстояло вылетать в бой, и традиционные в авиации зачеты по знанию самолета, мотора, аэродинамики начал инженер полка. Мотор на "ИЛе" конструктора А. Микулина был двенадцатицилиндровый - один из мощнейших моторов того времени, спроектированный специально для штурмовика. Все его технические данные я знала хорошо. Он не имел никакого сравнения с мотором стоящем на У-2. На У-2 у мотора было пять цилиндров и выхлопные патрубки помещались в коллектор. На "ИЛе" же все патрубки выходили наружу и потому стоял могучий рев, пугающий фрицев при атаке. "Черная смерть"- нарекли фашисты наш замечательный самолет, не имеющий себе конкурентов среди воюющих самолетов мира.

Знание оружия штурмовика у нас проверял инженер по вооружению старший техник-лейтенант Б.Д.Шейко.

- Так как все же прицеливаться при пуске эрэсов? - спрашивали мы чуть ли не в один голос.

- Да наводи перекрестие на бронестекле на цель - и жарь!

- А как установить электросбрасыватель на бомбометание?

- Смотря что бомбить. Можно одиночно, серией или залпом, - отвечал нам инженер по вооружению, совсем еще молодой парень, видимо только-только, как и мы, попавший в штурмовой полк.

- Скажите, а какая траектория полета эрэса с пикирования?

- А как установить сбрасыватель эрэсов?..

Вопросы сыпались как из рога изобилия, и молодой инженер вскипел.

- Кто кого экзаменует? Вы меня или я вас? - спросил он, крутя рукоятку электросбрасывателя то вправо, то влево, и, не найдя правильного положения, чертыхнулся, вылез из кабины и направился в сторону от аэродрома.

На самолетной стоянке нас ждали новые экзаменаторы. Начальник воздушно-стрелковой службы (ВВС), в дальнейшем заместитель командира полка по летной подготовке, капитан Кошкин встретил нас угрюмо. Он был далеко не спортивного вида, в форме с довоенной поры не знавшей чистки и утюга, флегматичный, с грустными серо-зелеными глазами, со скорбно опущенными вниз уголками губ, капитана, казалось, таил в себе неразгаданную тоску.

Но надо было видеть Алексея Кошкина в боевой работе! Рассказывали о его поединке с каким-то диковинным фашистским изобретением. Придумали немцы чертовскую машину, которая за один час работы крушила 12-15 километров железнодорожного полотна. А сколько надо было времени, материалов и труда сотен бойцов, чтобы все это восстановить!..

И вот наземное командирование попросило летчиков помочь расправиться с той вражеской затеей. Оказалось, что замаскированный паровоз волок за собой что-то вроде огромного плуга-крюка, который выворачивал на своем пути все- и шпалы, и рельсы. Уничтожить паровоз командование полка приказало Кошкину. Но как его обнаружить? Только вчера видели стальные нити рельсов, а сегодня их уже нет. Кошкин летал много раз, извелся весь - паровоз найти не удавалось.

Но однажды в лучах заходящего солнца Алексей заметил тень. Она была большой, неправдоподобной, уродливой - тень паровоза. "Но где же дым? Где же сам паровоз?.." - передавал потом Кошкин свои недоумения. Снизившись до бреющего полета, он наконец увидел то, что так долго искал. Немцы прямо на паровозе, сверху, смонтировали площадку, разделанную под лес и кустарник. Маскировка была мастерской. Ну и пошел Алексей в атаку на весь этот "театр". Зашел он сбоку, взял паровоз на прицел и открыл огонь. Впустую. Машинист резко дал ход и снаряды, посланные Кошкиным, проскочили мимо. Атакует вновь - и вновь безрезультатно.

Поединок самолета с паровозом длился долго. Когда снаряд попал в котел, облако пара взметнулось вверх и паровоз остановился. Кошкин, однако, бил по нему еще и еще - из пушек, пулеметов, в упор выпустил реактивные снаряды: уж очень досадила Алексею эта немецкая чертовщина! Паровоз превратился в груду металла. Засняв для контроля свою работу, капитан прилетел домой без единой пробоинки, а ведь с земли да и с этого паровоза били немцы по нашему штурмовику из чего только могли бить.

Такие вот оказались в полку люди. Нельзя было не удивляться им, но, признаюсь, чуточку вкрадывались и сомнения: да справлюсь ли так, как они, смогу ли?..

Вынужденная посадка

После сдачи зачетов всю нашу группу представители для полетов на учебно-тренировочном самолете с двойным управлением УИЛ-2. Вывозить нас на ней будет капитан Карев.

Штурман полка Карев предстал перед нами удивительного элегантным. Кажется, та же была на нем, что и на капитане Кошкине, армейская форма, но тщательно отутюженная гимнастерка с белоснежным подворотничком, брюки галифе с необъятными пузырями, хромовые сапоги, начищенные до блеска и собранные в гармошку, фуражка со звездочкой на околыше - все это сидело на Кареве как-то по особенному изящно и не нарушая устава. С первого знакомства еще запомнились почему-то озорные смеющиеся глаза, нос с горбинкой. Он подвел меня к желаемой машине и отошел в сторонку - пусть, дескать, сама познакомиться...