Голубые ангелы - Чингиз Абдуллаев

В семь часов утра комиссар уже сам связался с отделом и попросил дежурного выяснить, кто принимал информацию о Гонсалесе. Китаец, проверив по журналу, коротко сообщил, что информацию принял он сам. Комиссар, поблагодарив, отключил пульт.

Они так и не заснули в эту ночь. Но ничего конкретного не придумали.

Рим. День двадцать седьмой

Приехав рано утром во Дворец правосудия и простояв почти час[19] у ворот, Дюпре с раздражением поднимался по лестнице. В конце концов Кинничи мог бы выбрать и другое место для встречи. Появление регионального инспектора во Дворце правосудия совсем нежелательно. Но это была как раз та ситуация, когда приходилось идти на определенный риск. Кинничи обещал пригласить одного из наиболее влиятельных «отцов» сицилийской мафии, а магнитофонная лента с разговором Ди Перри была по-прежнему у Дюпре.

Надо было убедить мафиози, что Ди Перри с согласия Индзерилло обманывал другие «семейства». И эта запись была необходима. Дюпре вдруг подумал, какую дорогую цену заплатил бы за эту ленту сам Сальваторе Индзерилло. Раздражение постепенно улеглось. Ради того, чтобы отомстить убийцам Луиджи, он согласен еще десять дней ходить во Дворец правосудия, лишь бы добиться своей цели.

В кабинете следователя его уже ждали. Кинничи, улыбаясь, пожал ему руку.

— Как ваша спутница? Не боитесь снова оставлять ее одну?

— Я предупредил ее, чтобы не выходила из гостиницы.

— Думаете, послушается? — Кинничи, приехавший вчера в отель и познакомившийся с миссис Дейли, был очарован ее красотой и умом. И хотя по возрасту он годился ей в отцы, Элен сразу же почувствовала к следователю взаимную симпатию.

— Ох уж эти женщины, — вздохнул Кинничи, — если бы они всегда нас слушались. Но, — он развел руками, — те времена прошли.

Дюпре не возражал. Они уселись за стол, и Кинничи, включив маленький телевизор, предложил послушать последние новости.

Правительство снова ушло в отставку, и все политические комментарии сводились к вопросу: какие партии войдут в новое правительство, кто его возглавит — христианский демократ, республиканец или социалист? Во всяком случае, по улыбке президента республики было видно, что этот вопрос еще не решен. Кинничи недовольно засопел.

В дверь постучали, вошел охранник.

— Господин следователь, к вам дон Микеле.

Кинничи моментально выключил телевизор.

— Зови.

— Где ваш секретарь? — спросил Шарль.

— Я его отослал. Мы будем только втроем. Я попросил нашего гостя прийти без адвоката.

Дверь приоткрылась, и охранник, льстиво изгибаясь, придержал ее. В комнату не спеша, довольно уверенно вошел старик лет шестидесяти. Подвижное лицо, темные глаза и острый выпирающий подбородок приковывали к себе внимание. Он был среднего роста, одет в темно-синий костюм. Шарль заметил, что он слегка прихрамывает.

Вошедший, не дожидаясь приглашения, кивнул следователю и опустился на стул. За ним сел и Кинничи. Шарль отошел к окну.

— Не туда, — вдруг раздался хриплый голос.

Дюпре обернулся.

— Сядь так, чтобы я тебя видел, — старик ласково смотрел на него, но в голосе слышался металл.

Шарль взглянул на Кинничи.

Тот неопределенно пожал плечами, и Дюпре решил повиноваться. Он взял стул и сел слева от Кинничи.

— Ты звал меня, Рокко? Я тебя слушаю. Предупреждаю: ни одного вопроса. Иначе я потребую своего адвоката. Ты просил меня приехать на частную беседу, и я решил приехать. Я уже давно тебя не видел. Говорят, ты и Фальконе снова что-то задумали. Ай-яй-яй, а еще наш земляк, сицилиец.

Кинничи чуть извиняюще улыбнулся.

— Ну, дон Микеле, вам жаловаться грех. Вам-то я не доставлял беспокойства.

— А Чефалу забыл? Там, если мне не изменяет память, ты троих арестовал. А ведь все хорошие ребята, примерные отцы семейств. А в Ликате? Приехал с шумом, пострелял, и в результате оставил две семьи без отцов. Нехорошо, — старик вдруг сверкнул глазами, и Дюпре почувствовал такую ненависть к нему, что содрогнулся. — Нехорошо, — повторил старик.

Следователь взглянул на Дюпре.

— Дон Микеле, это моя работа. Я не приказывал их убивать. Они убили полицейского, и карабинеры вынуждены были открыть огонь. Я тогда очень сожалел об этом.

— Сожалел, — прохрипел старик, — сожалел… Ну да ладно. Мы люди мирные, нам в ваших делах трудно разобраться. Говори, зачем звал?

— Дон Микеле, вы, кажется, знаете Ди Перри. Что он за человек, по-вашему?

Старик равнодушно уставился на следователя.

— Ты что, только поэтому меня и звал? Что за человек? Тебе лучше знать. Хороший человек. Торгует яблочками, сливами, грушами. Никому вреда не делает. А для чего он тебе? Я же предупреждал — ни одного вопроса.

— Да нет, дон Микеле, я не настаиваю. Не хотите — не говорите. Просто нам стало известно, что он и наркотиками занимается. Вот мы и решили спросить вас.

Старик даже не спросил про наркотики. Его показное равнодушие как рукой сняло. Забыв всякую осторожность, он гневно прохрипел:

— Джованни? Этот щенок? Не посмеет. Я его хорошо знаю. Его хобби — овощи, фрукты, и ты напрасно его подозреваешь.

— Ну что вы! — Следователь подмигнул Дюпре. — Не подозреваю. У нас вот есть кассета с записью разговора Ди Перри со связным триады «Черные мечи». И большая партия, дон Микеле, — целых сто пятьдесят килограммов.

— Врешь, — убежденно сказал старик, — Джованни не посмеет. Он не занимается наркотиками.

— Хотите послушать? — вместо ответа спросил следователь.

Старик задумался. Он почувствовал подвох.

— А зачем мне слушать?

— Просто так. Чтобы убедиться, что я не вру. Так включать запись?

Старик промолчал.

Кинничи кивнул, и Дюпре, достав заранее приготовленный магнитофон, вставил кассету. Раздалось шипение, и послышался голос Ди Перри.

С первой же минуты Шарль обратил внимание на поведение старика. Услышав голос Ди Перри, дон Микеле вцепился правой рукой в край стола и за все время не проронил ни звука. Лишь судорожно сжатые пальцы говорили о его состоянии. Запись кончилась. Старик продолжал сжимать край стола.

— Где сейчас Ди Перри? — с усилием вымолвил дон Микеле.

— Мы выпустили его на свободу. Адвокат говорит, что это не доказательство.

Старик выпустил край стола и улыбнулся.

— Хитер, — сказал он, — хи-те-е-ер. Хочешь помочь нам, Рокко? Я не ожидал от тебя.

— Да нет, дон Микеле. Просто хочу выяснить, может ли Ди Перри торговать наркотиками? Вот вы говорите, что нет. Я тоже так думал, но видите? И кроме того, говорят, сам Индзерилло дал свое согласие. И Бонтаде тоже.

Старик открыл рот, выпустил воздух и снова закрыл. Дюпре испугался, что того сейчас хватит удар.

— Ну, если ты врешь, Рокко, — сказал с открытой угрозой старик, — если ты врешь…

— Ди Перри действовал по указанию Сальваторе Индзерилло — вот протокол допроса связного, — следователь брезгливым жестом бросил несколько листков бумаги на стол перед своим собеседником. — Можете прочитать.

Старик дрожащей рукой полез за очками, достал их, водрузил на нос и, собрав листки, принялся читать. Дюпре обратил внимание на его руки. Крупные, с набухшими венами, это были руки крестьянина или фермера, но не всесильного миллионера и главы одного из «семейств» мафии, одного из ее «некоронованных королей».

Шарль не знал, что за дверью стоят двое телохранителей дона Микеле. А на улице их ждут две машины с вооруженными людьми мафии. Он не знал, что адвокат находился наготове здесь, во Дворце правосудия, с самого утра. Дон Микеле предусмотрел все меры предосторожности, но такой новости он явно не ожидал. Руки, державшие листки, начали дрожать, и старик время от времени опускал их на стол. Кончив читать, он аккуратно сложил листки бумаги и протянул их Кинничи.

— Возьми.

Следователь спрятал бумаги в ящик стола.

— Ну так что, может Ди Перри заниматься наркотиками или нет? Как вы считаете, дон Микеле?

Босс мафии зло прищурился.

— Я всегда говорил, что этому мальчишке нельзя доверять. Но Розарио не слушал меня… Да… — зло протянул старик, — ты сообщил мне плохую новость, Рокко. Но я все равно доволен, что узнал. У тебя все?

— Почти. Кстати, на Маддалене уже идет проверка. Так что, если кто-нибудь захочет перехватить груз, пусть лучше этого не делает. Уже поздно.

— Ты плохой следователь, Рокко, — старик снял очки и внимательно посмотрел на Кинничи, — выдаешь тайны следствия. Хотя я, кажется, догадываюсь, зачем ты это делаешь. Но все равно я буду помнить о тебе, — в словах почувствовалась скрытая угроза. Дон Микеле поднялся. Кивнул на прощание и пошел к выходу. Уже у двери он обернулся и спросил: — А может, и не очень плохой следователь? Многим надо у тебя поучиться. — И вышел, хлопнув дверью. В кабинете наступило непродолжительное молчание.

— Ну и тип, — сказал Дюпре, покачав головой, — прямо из фильма.

— У нас таких много. — Следователь, нахмурившись, смотрел на закрытую дверь. — Очень много.