Византия и Московская Русь - Иоанн Мейендорф

Не вызывает сомнений, что общая политика Алексия проводилась в том же направлении, что и политика его предшественников, ставивших Москву выше соперничавших с ней княжеств, и точно так же отчетливо ориентировалась на позицию Константинопольского патриархата. Однако позднее Алексий начал понимать двойственность своего положения. Он был тесно связан с монашеством — греческим, южно–славянским и русским — и особенно с преп. Сергием. В то время как митрополиты Петр и Феогност были озабочены главным образом строительством каменных церквей, повышением престижа Москвы как столицы, Алексий основал четыре монастыря, в том числе Спасо–Андрониевский, воздвигнутый в честь его чудесного спасения во время бури на Черном море (1355 год), когда он во второй раз ездил в Константинополь (его первым настоятелем был Андроник, ученик преп. Сергия), и Симоновский монастырь, игуменом которого стал Феодор, племянник преп. Сергия и неутомимый поборник византийско–русских связей. Преп. Сергий был близок к великокняжескому двору (в 1375 году он крестил сына Дмитрия) [516] и к митрополиту Алексию, предполагавшему назначить его своим преемником. Эти факты указывают на то, что Алексий в своих промосковских настроениях не мог не принимать во внимание грамот, которые получал после 1370 года от патриарха Филофея, чей посланник Киприан, будущий митрополит, также присутствовал при крещении в Переяславле. [517] Эти грамоты, как мы увидим ниже, вполне критически оценивали безоговорочную поддержку Алексием московской позиции в 1368 году и рекомендовали митрополиту учесть законные жалобы православного населения юго–западной Руси.

Когда 8 октября 1364 года Филофей во второй раз стал патриархом, [518] Алексий, которого он поставил митрополитом Киевским и всея Руси, уже единолично управлял митрополией, поскольку Роман в 1362 году умер. Между 1364 и 1370 гг. Филофей без колебаний поддерживал митрополита Алексия, подкрепляя престижем патриархата все его действия, церковные и гражданские. Вероятно, наиболее характерной акцией, выразившей неприязнь и недоверие митрополита к Ольгерду, была торжественная канонизация трех литовских мучеников — Антония, Иоанна и Евстафия, которые были крещены священником Нестором в Вильне и замучены по приказанию Ольгерда в 1347 году. [519] По всей видимости, эти новые святые были канонизированы Алексием, чтобы дискредитировать Ольгерда как потенциального лидера православной Руси. В 1347 году частицы мощей были даже доставлены в Константинополь, выставлены, по распоряжению патриарха Филофея, для поклонения в храме Св. Софии и прославлены в официальном греческом панегирике, сочиненном ритором Михаилом Вальсамоном. [520] Этот необычный жест Филофея [521] не только поддерживал дело Москвы, но одновременно выражал переориентацию политики патриарха, озабоченного судьбой православных верующих в Литве.

Среди документов патриархата за этот период содержится ряд текстов, которые помогают не только удостовериться в полной поддержке, оказывавшейся Филофеем политике Москвы, но также определить точную дату, когда именно произошел явный поворот. Реестр включает шесть документов (все они датированы июнем 1370 года), ответы патриарха на срочные просьбы, переданные Дмитрием из Москвы через его посла Даниила, и митрополитом Алексием, отправившим в Константинополь посланника по имени Аввакум, во время двух попыток Ольгерда и его тверских и смоленских союзников захватить Москву. [522]

В этот перечень входят:

1) Письмо «великому князю всея Руси» Дмитрию, в котором засвидетельствовано почтение молодому князю, «сыну» патриарха, за его любовь и приверженность к церкви и покорность митрополиту Алексию: «Митрополит, назначенный мною, — пишет Филофей, — является образом Божиим и моим личным представителем, так что всякий, кто покорен ему, платя ему любовью, уважением и повиновением, в действительности покорен Богу и нам смиренным». [523]

2) Письмо митрополиту Алексию, из которого следует, что митрополит, а не молодой князь правит в Москве. Алексию воздаются похвалы за отправленный в Константинополь письменный отчет и предлагается либо посетить византийскую столицу, либо писать туда почаще. Речь в письме ведется о «делах церкви, общества и империи». [524] Далее Алексию адресуются уверения в любви и доверии (έχω σε φίλον γνήσιον) патриархата и обещается помощь в любом из его начинаний (ei' τι χρήζεις, γράφε τούτο μετά πληροφορίας, να το πληρώ). Разговорная интонация письма намекает на личное знакомство Филофея и Алексия, состоявшееся во время посещений последним Константинополя (1354–1356 гг.). Поскольку Алексий сообщал о неповиновении нескольких русских князей, патриарх извещает его о содержании своих писем к ним и подтверждает принцип единства русской митрополии. «[Русский] народ велик и многочисленен; он нуждается в попечении и заботах, кои целиком ложатся на тебя (και navres άνάκεινται εϊς σε)».

3) Окружное послание русским князьям (ρήγες πάσης ' Ρωσίας), призывающее их «оказывать подобающее уважение, почтение, послушание и благопокорение преосвященному митрополиту Киевскому и всея Руси, hypertymos, во Святом Духе возлюбленному сослужителю нашей мерности», как если бы он был сам Бог, поскольку он представитель патриарха. [525] Адресаты письма не поименованы, но они, разумеется, представляют группу князей, по–прежнему состоящих в союзе с Москвой; они поощряются, в качестве «возлюбленных детей», хранить преданность митрополиту и патриарху.

4) Письмо епископу Алексию Новгородскому, представляющее собой не что иное, как суровую угрозу низложения на двух основаниях: епископ присвоил себе привилегию ношения полиставриона, который был пожалован его предшественнику Василию лишь в качестве личного поощрения, он не повинуется ни митрополиту, ни великому князю Московскому Дмитрию. В этом письме патриарх обращается к Алексию Новгородскому как к епископу, а не архиепископу, намекая, что у того нет преимуществ перед другими викарными епископами Киевской митрополии. Это письмо, должно быть, есть отклик на попытку новгородцев, которые вели ожесточенную борьбу с Ливонским орденом, [526] искать союза и помощи у Ольгерда, а не у Москвы, которая сама подвергалась нападениям литовских войск.

5) Торжественный акт анафемы против тех князей, которые во главе с тверским князем Михаилом Александровичем, объединились «с нечестивым Ольгердом» (προσετέθησαν… τω ασεβεί Οϋργελδω). Эти князья призываются раскаяться перед митрополитом, после чего они автоматически будут прощены и патриархом.

6) Особый акт об отлучения смоленского князя Святослава, которого митрополит Алексий уже «справедливо» предал анафеме (καλώς και δικαίως ποίησας).

Безоговорочная поддержка московской политики, содержащаяся в этих письмах, находится в противоречии с другим имеющимся в патриаршем реестре документом, который обнаруживает — в том же 1370 году и, возможно, в том же месяце июне — совершенно неожиданный образ действий Филофея. Речь идет о патриаршем акте, подготовленном канцелярией, — в реестре находится копия, — официально упраздняющем Литовскую митрополию, с последующим переводом литовского «епископа» в подчинение митрополиту Киевскому. [527] Однако в последний момент патриарх не подписал этот документ: архивист должен был исключить его из реестра и внести объяснительную запись в положенном месте. [528]

Неожиданное получение дополнительных сведений в ту минуту, когда письма к Алексию и князьям уже были подписаны и отосланы, кажется, единственно могло бы послужить причиной этой аннуляции, которая свидетельствует, между прочим, о довольно беспристрастной позиции Филофея в конфликте между Москвой и Литвой. Первостепенная задача патриархата состояла в сохранении единства, и тут Филофей обнаружил, что цель эта не может быть достигнута простой и неразборчивой поддержкой Москвы. В Тверском княжестве, в великом княжестве Литовском и королевстве Польском проживало значительное количество православных, которые нуждались в постоянном пастырском надзоре и назначении новых епископов. Митрополит, который, подобно Алексию, занимался делами управления в Москве, не мог больше выполнять эти обязанности. Нам неизвестно, какие конкретные обстоятельства вызвали аннулирование акта, проект которого был составлен в июне 1370 года. Возможно, что письмо Ольгерда, которое мы обсудим ниже, прибыло как раз в этот момент. [529] Так или иначе, письменные документы последующих месяцев помогают понять те причины, которые привели к перемене позиции Константинопольского патриархата в 1370 году.