Слезы Моря - Ольга Шерстобитова

Я еще немного поразмышляла, а потом все же решила сама действовать, не тревожа Рэма. В крайнем случае, всегда смогу вернуться и его разбудить.

В коридоре было темно, гулял легкий сквозняк, будто кто‑то оставил распахнутые настежь окна. Я заглянула во все комнаты, что мне встретились по пути, но они пустовали. Спустилась по лестнице, цепляясь за перила, потому что голова кружилась, и я все еще чувствовала слабость. Да и кругом темно, хотя глаз выколи. Будто дом умер или замер в ожидании чего‑то страшного. Или же я, еще не отошедшая от схватки с гидрой, придумывала все новые ужасы.

Как я ее могла победить? Не понимаю. Погибло пятнадцать магов! Почему удалось создать ледяные копья? Вопросы требовали немедленного ответа. А это значит… мне нужен Апарин! Может, просто стоит его позвать? Интересно, какую странную магию он использует, раз умеет мысленно разговаривать и меня слышать? Да и зачем ему я, пока непонятно.

Сдается, не в качестве игрушки. Any не составит труда меня подчинить. Или слишком благороден, считает такой поступок бесчестным? Не понять. Но ясно одно: хотел бы всего лишь развлечься — медлить не стал. О том, сколько женщин было в его жизни, в Кардосе ходит немало слухов, один другого неприличнее и завораживающе.

Алэрин же меня спасает и защищает. Зачем? Говорил, я ему нравлюсь. Тогда почему не ухаживает, как за обычной девушкой? Дарил бы цветы, звал на прогулки, угощал сладостями. Банально, конечно, согласна. Только понятно, на что стоит рассчитывать и чего ожидать. Сейчас же… Постоянная защита тоже может сойти за знак внимания и того, что я ему небезразлична. Вполне в духе Алэрина, на мой взгляд. Но все же, я чувствовала: дело не в этом. Есть что‑то другое, и мне нужно найти объяснение происходящему.

Не могу больше мучиться и оставаться в неведении. Сна лишилась, еще и днем не будет в душе мира. Так и превращается жизнь… в ужас.

Пока я размышляла, добралась до входа в подвал. Даже не заметила, как здесь оказалась. Шла же на кухню, надеясь застать Лору и расспросить, где найти Алэрина.

Вздохнула, развернулась, чтобы уйти, и услышала приглушенные звуки. Дернулась, дотронулась до ручки двери. Что я делаю? Нельзя идти в подвал. Не нужны мне чужие тайны!

Звук, похожий на рык, повторился. А вдруг в дом пробралось чудовище? Надо вернуться и разбудить Рэма: пусть проверит.

Стон…

Я вздрогнула. И поняла, что времени на размышления, нет. Необходимо войти и проверить, кто прячется в подвале. Если там чудовище, которое мучает жертву, то…

Послышались жуткие удары, и я нырнула внутрь. Сбежала по холодным каменным ступеням и замерла, потрясенная увиденным.

Помещение было освещено магическими огоньками. Голые серые стены… На полу, у моих ног валялся сверкающий погнутый меч, будто кто‑то его неудачно откинул. И Ал… Он стоял, опираясь разбитыми кулаками о стену, прислоняясь к ней лбом, и тяжело дышал. Но не это отчаяние и бессилие, которое я видела, было страшным, а его спина…

На коже серебрилась роза, сверкая острыми колючками и голубыми прожилками на листьях. Стебель, казалось, переплелся с позвоночником, стал единым целым, сросся… Колючки впивались в спину, оставляя жуткие порезы. Заживляющая мазь их, похоже, не брала. Иначе откуда столько шрамов? Листья же наливались каким- то странным белым пламенем, оставляя ожоги. И сама роза… она казалась живой, словно колыхалась от невидимого ветра, и знакомой. До боли и темноты в глазах знакомой. И в этот момент я четко поняла почему. Это моя роза. Тот цветок, что должен быть на защитном артефакте.

Уходи! — не знаю как, но Ал почувствовал мое присутствие. — Вон!

Но я не могла даже шевельнуться. В ужасе смотрела на его спину с мерцающей розой и пыталась унять дрожь в руках. Как так вышло? Кто посмел сделать из человека вещь? Посадили словно раба на цепь!

Злость затопила все остальные чувства, и захотелось одного: кричать. Кричать так, чтобы сорвать голос. Но разве это поможет? Небеса далеко, а боги — безжалостны.

— Трин!

Голос Ала заставил опомниться. В его спину впивались колючки, и он все еще стоял, прислонившись к стене.

И я вдруг все и сразу поняла. Ему было больно из‑за того, что мне плохо. Получается, каждый раз, когда я нуждалась в помощи и защите, Ал расплачивался. А я еще удивлялась, как он быстро меня находит, едва попадаю в неприятности.

Хотелось ругать себя последними словами, рыдать, биться о стену от отчаяния, но я не могла позволить себе такой слабости. Сделала глубокий вдох и, пошатываясь, пошла к Алэрину.

— Не смей подходить! Вон!

Он почти рычал, судорожно цепляясь за неровную стену, едва сдерживаясь, чтобы не взвыть от боли.

Я всему виной… Глупая, глупая, Трин! Во что ты влезла? Почему позволила кому- то расплачиваться за твою магию и жизнь болью? Забрать бы ее, вылечить раны, не допустить новых.

Когда я подошла совсем близко, рассматривая его спину, Ал замер.

— Приду в себя, добавлю еще одно наказание к тому, что будет. За непослушание, непокорность, нежелание меня услышать.

Голос мага звучал больше устало, чем зло.

— Хорошо, — согласилась я, положив руки ему на талию.

— Что ты творишь?

Он попытался оглянуться, но не успел. Мои губы коснулись его спины. Я не знала, зачем это делаю и почему, только интуитивно чувствовала: так будет правильно. Или надеялась, что поцелуи снимут боль, станут платой за ужас, который испытывал маг?

Его кожа была горячей, почти обжигающей, по сравнению с розой, которая не имела никаких шероховатостей, ни намека на то, что она существует отдельно. Часть спины, рисунок, который не убрать. Я касалась губами шипов, наблюдая, как те исчезают, гладила пальцами стебель, ощущая каждый позвонок.

Дыхание Апарина выравнивалось, боль отступила, сдавая позиции. Маг немного расслабился, позволяя мне скользить руками по его спине. В этот момент я не думала, насколько прилично леди так себя вести, насколько правильно. Важно было одно: роза переставала светиться, исчезал жар, таяли шрамы. Вскоре цветок превратился в едва заметный рисунок, который можно разглядеть, только если находишься близко.

Я опустила руки, дрожа, шагнула назад. Ал обернулся, сверкнул ярко — голубыми глазами. Я попятилась, надеясь сбежать и сейчас с ним не объясняться. И при этом не сводила взгляда с его плеч. Прикоснуться бы, провести рукой, а потом губами, ощущая на вкус их мощь и силу. И затем прижаться к его груди, вдыхая привычный запах ирисов, что несет мир в душу.

Ал потянулся ко мне, а я… бросилась в сторону.

— Трин!

Подбежала к выходу, взобралась по ступенькам, слыша как громко и быстро бьется мое сердце. Как у испуганной птицы, которую вот — вот настигнет охотник. Опутает сетями, схватит и… погубит, посадив в клетку.